Фредди хранил молчание, лицо у него побелело. Казалось, земля ушла у него из-под ног. Фредди не мог двинуться, не мог приблизиться к ней и утешить. Он словно прирос к порогу. Ему даже пришлось ухватиться за косяк, чтобы удержаться на ногах.
— Он ведь мой родной брат.
— Прости, прости меня. — Вероника вытерла слезы. — Не стоило тебе все это рассказывать. Он и правда твой брат. Мне жаль. Но прошу тебя: пообещай остаться. Ради Анны. Она не хочет меня покидать. Я пыталась ее отослать, но она упирается. Если Берти доберется до Анны, она не сможет его остановить. Она испугается, и он увидит ее страх. Она не выдержит. И ей придется делать все то, чего Берти потребует от нее… о боже.
Фредди собрал все силы, чтобы оторваться от двери, подойти к Веронике и притянуть ее к себе. Он крепко обнял ее, и тело молодой женщины обмякло, а руки безвольно повисли вдоль боков.
— Я не знаю, как поступить, — признался Фредди. Глаза у него были расширены от ужаса.
— Просто не уезжай, — попросила Вероника.
— Я никуда не уеду, — пообещал Фредди.
Слезы облегчения закапали из глаз Вероники прямо ему на грудь.
— Спасибо тебе, спасибо.
— А что случилось вчера? Почему он ничего не помнит?
Вероника всхлипнула.
— Он все помнит. Я уверена. Ему нравится так жить: днем он ведет себя относительно нормально, а вечером, после нескольких бокалов, превращается в чудовище. Я пыталась помешать ему напиваться, — призналась она, — но он отплатил мне побоями.
— Господи Иисусе, — выдохнул Фредди. — Я знаю, что он всегда любил выпить. Да мы оба не прочь. Но я не представлял, что брат до такой степени теряет контроль над собой.
Вероника посмотрела на него, но Фредди уставился поверх ее головы на деревянную стену пляжного домика. Наконец он подвел ее к кушетке, и они сели.
— Все будет хорошо. Ты веришь мне, Вероника? — спросил Фредди.
Вероника кивнула, хотя не представляла, каким образом наладить свою жизнь. От напряжения у нее заныло под ложечкой.
— Но почему он полез к Анне? И почему именно вчера? Прости, я пытаюсь разобраться.
— Не знаю. Чтобы наказать ее за верность мне. За то, что она такая юная и невинная. Или Берти ждал, что я прибегу к ней на помощь, поскольку накануне не смог до меня добраться? А может, просто счел ее легкой добычей?
Они помолчали, прислонившись к побеленной стене, шершавой в тех местах, где ее не зашкурили перед покраской. Было слышно, как в стены старого домика бьется зимний ветер. Фредди по-прежнему не хотел верить страшным словам Вероники. Ему казалось, что этот кошмар вот-вот закончится.
— И часто… — Голос у Фредди звучал неестественно, придушенно. — И часто подобное происходит? Когда брат… — Он умолк, шумно сглотнув.
— Раньше он выходил из себя раз или два в месяц. — Вероника говорила спокойно. — А в промежутках даже не смотрел на меня. Но теперь приступы безумия повторяются все чаще. Фредди, в последний раз я и правда думала, что умру. Он пытался меня убить. Я очень испугалась, но это еще больше раззадоривало его. Берти одержим. Он намеренно мучает меня. Но я больше не вынесу. — Сердце Вероники сжалось от отчаяния.
— Но почему ты не ушла от него, Вероника? — мрачно спросил Фредди. — Почему ты до сих пор здесь?
Вероника не могла признаться, что причиной тому было его неожиданное появление. Именно из-за этого пришлось отложить побег и еще на какое-то время остаться рядом с агрессивным, жестоким мужем. Посмотрев на встревоженное лицо Фредди? она поняла, что он никогда не простит себе, если она расскажет ему.
— Я уеду, — пообещала она. — Уеду в тот же день, когда реквизиция вступит в силу. В суматохе никто меня не хватится. Викарий попросил Берти произнести несколько слов перед жителями деревни. В это время я и рассчитываю исчезнуть.
Фредди взял ее за руку:
— Я помогу тебе.
— Правда? Но как? — Вероника смотрела на него вопросительно.
— Помогу тебе скрыться. У меня есть деньги. Я сниму тебе квартиру, где ты будешь в безопасности. Берти не смирится с твоим побегом. Он попытается тебя найти. Ты ведь понимаешь?
— Да.
— Мы уедем вместе. Ты будешь под моей защитой. Если Берти разыщет тебя и придет за тобой, я убью его, — решительно заявил Фредди.
— Фредди, ты ведь не всерьез. Не надо говорить такие страшные вещи.
— Вероника, ты ведь так и не поняла, да? — выдохнул он.
— Чего?
Фредди повернулся к ней, и его лицо исказила боль.
— Как я к тебе отношусь. Какие чувства до сих пор испытываю к тебе. Видишь ли, для меня ничего не изменилось.
— Не надо. Не надо, Фредди. Я для тебя ничего не значила. Не притворяйся. Это просто нечестно.
Фредди сник.
— Ты о чем? Только ты и была важна для меня в этой жизни. Я любил тебя. Как ты думаешь, почему я столько времени не появлялся здесь?
Вероника покачала головой: ей было больно вновь вспоминать горькую истину, которая открылась ей много лет назад.
— Ты не любил меня. Я была лишь одной из длинного списка твоих женщин. Одной из многих, с которыми ты крутил одновременно. Я полюбила тебя в тот самый первый вечер, когда мы познакомились. Но я была не нужна тебе. Не нужна по-настоящему. Как выяснилось.
Фредди вскочил:
— Список был очень короткий, из одной строчки. Ты была единственной для меня. Только ты. И тогда, и теперь. — Он глядел на нее не мигая.
— Но… Берти сказал мне… — Вероника уставилась в деревянный пол, чувствуя, как к горлу подступает дурнота. Кровь отлила у нее от лица.
— Что сказал тебе Берти? — потребовал ответа Фредди, скрипнув зубами.
— Он сказал, что ты держишь меня за дурочку, что ты никогда не женишься на мне и каждую ночь у тебя новая женщина. Что мне лучше поскорее уйти, сохранив достоинство, и не цепляться за чувства, которые вот-вот умрут.
Вспоминая слова Берти, Вероника почувствовала прежнюю боль. Он говорил с такой убежденностью, так напористо. Поначалу она ему не поверила, потому что видела, как смотрит на нее Фредди: словно в зале, среди толп народа, они были только вдвоем. Она помнила, как он гладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони во время их долгих прогулок по парку Хэмпстед-Хит. В его глазах читалась любовь. Однако Берти уверенно заявил, что ею манипулируют, играют. Его слова причиняли боль, но мало-помалу Вероника начала замечать, что Фредди очаровывает и располагает к себе не только ее, но и множество других женщин. И в итоге Берти добился своего: она ему поверила. Якобы ему «было стыдно», что его брат пользуется Вероникой. И тогда она, под чутким руководством Берти, положила конец всякому общению ради спасения остатков собственной чести.
Фредди медленно опустил голову и закрыл глаза.
— Мой брат так и сказал? И ты ему поверила?
— Да, он был…
— Так вот почему ты меня бросила? Вот почему ничего не объяснила? На прощание прислала только сухую, бесстрастную записку с пожеланием удачи. А через пару недель уже встречалась с ним. — Фредди выглядел потерянным.
Вероника кивнула и прижала ладонь к губам, чтобы сдержать крик боли.
— Я не хотела унижать себя объяснениями. Лучше уйти, сохраняя достоинство. Берти сказал, что залечит мое израненное сердце. По его словам, ты собирался меня бросить, а он любит меня по-настоящему. И позже он сделал предложение. Ты ведь не звал меня замуж. И даже не говорил, что любишь меня. Я ничего не знала о твоих чувствах, а Берти был так настойчив…
— Он лгал тебе, — перебил ее Фредди. — Каждое его слово было ложью, а ты поверила. Всему поверила.
— Нет! — воскликнула Вероника, хотя понимала, что Фредди прав. — Но зачем он так поступил с нами? Зачем ему было разрушать наши отношения?
— Он сделал это, потому что, черт возьми, ему так захотелось. Он разлучил нас, потому что видел, что я до безумия влюблен в тебя. Я не делал тебе предложения только по одной причине: сначала я хотел добиться чего-то в жизни, доказать, что я достоин тебя и смогу обеспечить нас, Вероника. А потом началась эта проклятая война. И стало невозможно строить долгосрочные планы. Мне казалось, что несправедливо связывать тебя обязательствами. А вдруг меня призовут на фронт? Или убьют? И тут ты, без единого слова оправдания или объяснения, бросаешь меня. Ты не отвечала на послания, которые я передавал через твоих родителей, а если я приезжал, тебя никогда не было дома. Я и оглянуться не успел, как в газете появилось… объявление о помолвке с моим проклятым братцем. — Меряя шагами пространство перед кушеткой, Фредди почти перешел на крик.
— Прости меня. — Веронику трясло. Ее взгляд бесцельно блуждал по сторонам, адский груз давил на плечи. — Это я виновата, — прошептала она. — Я разрушила нашу любовь.
Фредди подлетел к ней и упал на колени.
— Ты ни в чем не виновата, Вероника. Разве я могу сердиться на тебя? Я злюсь только на Берти. Его я просто ненавижу. Всю жизнь он пытался подавить меня, а я только отмахивался. Считал, что так и надо. Берти, мой старший брат, должен был унаследовать все. Родители возлагали надежды только на него. Его отправили в парламент, в то время как я чуть не провалил экзамены на юридическом факультете и после смерти отца был отправлен следить за семейным заводом. И то только потому, что Берти завод не интересовал. Перед ним маячили призы пожирнее, рыба покрупнее. Но я не придавал этому значения. Я не претендовал ни на поместье, ни на дом в Лондоне. Мне нужна была только ты. И Берти тебя отнял. — Фредди посмотрел ей в глаза. — Ни одна женщина не могла сравниться с тобой, Вероника. Я никому даже не дал шанса. Я всегда думал только о тебе.
В душе у Вероники нарастало глубокое раскаяние. Не стоило ей тогда слушать Берти. Но он говорил так убедительно, и к тому же она решила, будто влюбляется в него. Однако она ошибалась, обманывала себя. То была не любовь. Вероника лишь хотела безболезненно перейти от одного Стэндиша к другому. Она решила: если нельзя получить Фредди, она полюбит его брата. Но Берти не любил ее. Жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы она тогда проявила твердость, отринула пресловутую гордость и призналась бы Фредди в любви. Они были бы так счастливы вместе.