Марта стояла на улице и смотрела, как садятся в такси Леонид и Алёна. Лёня накинул свою куртку на плечи девушке. К машине ее пришлось тащить на руках, из-за отсутствия обуви. Вот значит, какой он, хэппи энд. Встретились спустя годы и продолжили с того же места. Марте вообще казалось, что без Леонида они бы Алёну и не вернули, именно его любовь была локомотивом в их составе.
– Я тоже так считаю, – подтвердила Яна, стоявшая рядом, ее невысказанную догадку, – а что ты удивляешься, у тебя на физиономии написано, о чем ты думаешь!
– Марта, – сказал вдруг подошедший к ним Илья, – давай, сходим куда-нибудь, прямо сейчас. Вообще не хочется быть одному.
– Ты серьезно, Совков? – округлила глаза журналистка. А потом посмотрела на Жоржетту, которая наблюдала за ними, как партизан из засады, и вздохнула:
– Хорошо, только предложи мне это еще пару раз.
– Зачем? – удивился Илья.
– Да неважно, пошли.
– Ну и мы, давай, пойдем, – Яна взяла под руку Арсения, который все еще переваривал свой новый статус жреца Ордена Огня и Крови, – давно жду, когда ты меня тоже куда-нибудь позовешь.
Арсений Ильич засиял краше новогодней ёлки и побежал к машине, открывать дверь своей даме.
– Вот и сказочке конец, – произнесла Жоржетта, оставшаяся в полном одиночестве. Впрочем, уже через минуту рядом с ней притормозил автомобиль, и Арсений приветливо поманил ее внутрь.
В этот декабрьский вечер грустно было, пожалуй, лишь жрецам разоренного Ордена.
Но их отчего-то не очень и жаль.
Леонид и Алёна ехали в обнимку на заднем сиденье такси.
Картинка вышла прекрасная и нежная. Голова девушки на груди мужчины, он гладит ее по волосам правой рукой, временами целуя куда-то в макушку. Левые руки сцеплены, пальцы переплетены.
Лёня понял, что ему совершенно не хочется выяснять обстоятельства, при которых его покинула Алёна. Главное, с будущим разобраться. А в том, что оно есть, он не сомневался с той секунды, как извлек ее из-под стола.
Алёна же словно пребывала в прострации. В мысли врывался рой воспоминаний, грустных и не очень. Как глупо прятаться от своей жизни, еще глупее, пытаться ее переписать. Прошлое уже случилось, каким бы оно ни было.
Раньше ей казалось, что она не может впустить мир внутрь себя, отгораживается от него, бежит. На самом же деле ей стоило бы себя в этот мир и выпустить.
И тогда позабытая ею собственная душа, что казалась маленькой точкой, спрятанной в дальнем и самом тесном уголке мозга, расправится, превращаясь в огромный парус. И плавно поведет ее по реальности.
К чему только ни придешь, гуляя в бестелесном состоянии по чужим воспоминаниям.
Она вздохнула и теснее прижалась к Леониду щекой. Жизнь ее, кажется, только начиналась.