Получив добрые вести и дождавшись бояр, Собор «на сборное воскресение» 21 февраля, «уговев первую неделю великого поста», сошелся на великое дело: Михаил Федорович Романов был провозглашен государем «в большом московском дворце в присутствии – внутри и вне – всего народа изо всех городов России». Избрание свершилось, и немедля стали искать М. Ф. Романова, отправив к нему послов «в Ярославль, или где он, государь, будет».
Итак, Михаил Романов был избран на московское царствование Земским собором. Казалось бы, эта ситуация аналогична избранию в 1598 году Бориса Годунова. Но это не так, о чем следует сказать подробнее. Годунов стал царем по праву старшего в своей семье, после отказа от трона его сестры, вдовы царя Федора Ирины. Другие претенденты не приглашались, а потому Собор не выбирал его, а утвердил, не более того. Именно от этого возникла политическая нестабильность: имелось достаточное количество родовитых лиц, которые при прочих равных условиях могли бы возглавить государство. Иначе говоря, выборная кампания прошла «не по понятиям».
А вот на Соборе 1613 года выбор был. И какой! Кроме Михаила Романова выдвигались королевич Польский и королевич Шведский. Вот уж эти двое совершенно точно, – в чем ни у кого не было ни малейших сомнений, по знатности рода своего имели все права. А ведь был еще и претендент с братского Востока, Алей, царевич Сибирский. А победил на конкурсе наш российский паренек Миша, и весьма родовитый. Он стал Великим князем московским по праву выбора народом, а участие в выборах таких ферзей, как два королевича, отметали все сомнения в его легитимности.
Гениальность отца вновь избранного Великого князя, Филарета, проявилась не только в том, что он лично спровоцировал к участию в выборах Владислава-поляка, но и в том, что не стал выдвигаться сам, а предложил сына. Михаил – из знатного рода, но не старший в своем роду, а потому его избрание сразу отсекало любую возможность самозванчества или «самовыдвижения» другого кандидата. Нельзя забывать о правилах местничества! Любой знатный вельможа, заявив, что «царь не настоящий», а он, вельможа, выше, оскорбил бы всех, равных ему по месту, и его удавили бы без затей.
1613, июль. – Нападения поляков. Их войска доходят до Калуги, Можайска и Тулы. Начало очередной войны со Швецией.
1614. – Бунт киргизов и томских татар.
1615. – Новый состав Земского собрания совместно с Боярской думой усиливает налоговое давление, введя чрезвычайный налог на землю.
Можно понять, зачем понадобился чрезвычайный налог. Страна была разорена; в казне элементарно не было денег. Произошло разрушение существовавшей до этого федерации, державшейся на признании московского приоритета по ордынскому (= византийскому) династическому признаку. В работе Собора, избравшего Михаила Федоровича Великим князем московским (а не царем), не приняли участия представители многих городов Центральной и Южной России (расположенных южнее Оки), а также представители западных Новгородской, Псковской и Бельской земель. Они в тот момент не признали «принципата» Романовых.
А Казань, Нижний Новгород, Ярославль и Тверь, по которым прошлось «народное ополчение», а точнее, западноевропейские наемники в 1611–1612 годах, на Соборе были представлены некими «начальниками» (!), то есть теми людьми, которых назначила сама новая власть. (См. «Государи дома Романовых», с. 13.)
Но как бы там ни было, когда нового государя нашли в Костроме и получили его согласие принять трон, – в Московском государстве началась новая эпоха государственного строительства.
Правление Михаила Федоровича
Крупная фигура Филарета естественно отодвигала в тень облик его юного сына, царя Михаила. Филарет Никитич после возвращения из польского плена стал в сане святейшего патриарха вторым «великим государем»; отныне все грамоты писались от лица обоих великих государей, но имя Михаила стояло в них впереди имени патриарха. В отношениях отца и сына явственно осознание важности их высокого положения, о чем оба не забывали даже в личном общении.
До нас дошла довольно обширная их переписка. Патриарх Филарет письма к сыну начинает полным царским титулом, называет его «по плотскому рождению сыном, а о Святем Дусе возлюбленнейшим сыном своего смирения». Царь Михаил пишет «честнейшему и всесвятейшему отцу отцем и учителю, прежь убо по плоти благородному нашему родителю, ныне же превосходящему святителю, великому господину и государю, святейшему Филарету Никитичу, Божиею милостью патриарху московскому и всея Руси». Отношения царя Михаила к отцу-патриарху полны глубокой, можно сказать, робкой почтительности. А вот речь Филарета звучит властно, как речь человека, уверенного, что его советы и указания будут приняты с должным благоговением не только к сведению, но и к исполнению.
Немудрено, что мы мало знаем лично о царе Михаиле Федоровиче. Не только в государственной, но и в дворцовой, личной его жизни рядом с ним стояли лица, несравненно более энергичные, чем он, руководили его волей, по крайней мере, его поступками. Он и вырос и большую часть жизни своей прожил не только под обаянием властной натуры отца, но и под сильнейшим влиянием матери. А Ксения Ивановна была достойною по силе характера супругой своего мужа. Происходила она из не родовитой семьи костромских дворян Шестовых, но браком с Ф. Н. Романовым была введена в первые ряды московского общества, пережила с мужем царскую опалу, но ни ссылка, ни подневольное пострижение ее крепкой натуры не сломили. Она едва ли уступала супругу во властности и упорстве нрава.
Царь Михаил занял трон, имея достойных советчиков. И это было благом для него, ибо положение страны было крайне трудным. Смута и интервенция оставили страну совершенно разоренной. Писцовые книги тех времен пестрят записями пустошей, «что были раньше деревни». Москва лежала в развалинах. Объекты недвижимости были сожжены, а движимые ценности – частные, общественные, церковные и государственные – разграблены. Шайки поляков еще бродили по стране; их грабительские экспедиции прорывались даже на Урал, в поисках строгановских сокровищ, которые тоже были разграблены. В конце января 1613 года польские банды побывали в Сольвычегодске и ограбили там Благовещенский собор; список драгоценностей из этого собора занимает в перечне П. Савваитова 90 страниц!
В других местах Московской Руси было, конечно, никак не лучше. На западе – даже после избрания Михаила – хозяйничали поляки и шведы, с юга прорывались татарские орды, отряды воров и панов рыскали там и тут. Сельское хозяйство и торговый оборот, денежное обращение и правительственный аппарат находились в состоянии полного развала. Новое правительство не располагало ни административными кадрами, ни опытом.
Юрий Крижанич (1617–1683) писал о внешнеэкономическом положении страны:
«Хоть это славное государство столь широко и безмерно велико, однако оно со всех сторон закрыто для торговли. С севера нас опоясывает Студеное море и пустынные земли. С востока и с юга [нас] окружают отсталые народы, с коими никакой торговли быть не может. На западе – в Литве и в Белой Руси – не водится того, что нам нужно (разве что лишь медь есть у шведов). Азовскую и черноморскую торговлю, которая была бы для этой страны самой полезной, захватили и держат крымцы. Торговле в Астрахани препятствуют ногайцы.
Торговле с бухарцами в Сибири мешают калмыки. Так что остается у нас только три безопасных торжища: для торговли посуху – Новгород и Псков, а для морской торговли – Архангельская пристань, но и к ней путь неимоверно далек и труден».
И. Забелин в «Истории города Москвы» простодушно пишет, что неимущий Михаил Федорович после захвата власти носил не только шубы, но даже и сорочки из гардероба убиенного его «ополченцами» боярина Богдана Бельского, которого просто скинули с башни в Казани. Не токмо что верховный владыка; вся страна была разорена за годы Смуты, протекавшей не без участия родичей Михаила. Но теперь принято скорбеть о последних Романовых, убиенных в 1918-м, а не о Бельском и других жертвах прихода к власти первых Романовых.
Мы говорим об этом не потому, что одни «хорошие», а другие «плохие». Все хорошие. Просто надо серьезнее относиться к историографии. Ведь это и есть борьба структур; в данном случае победили Романовы, и Филарет, в конце концов, сумел стабилизировать политическую обстановку, что было для России благом. Но значит ли это, что история должна выпячивать на первый план только Романовых?
1615. – Русские оружейники разработали первую пушку с винтовой нарезкой ствола.
1615, июль. – Густаву II Адольфу не удается взять осажденный им Псков. Германский император Матвей предлагает посредничество в мирных переговорах, которые и начались в декабре, но при посредничестве Англии, а закончились в феврале 1617 года подписанием Столбовского мира, по которому России возвращены Новгород, Старая Русса, Порхов, Ладога, Гдов. Швеции передаются Ижорские земли Ям, Ивангород, Копотье и Корельский уезд.
Таковы были проблемы внешней политики государства в этот период. Но нужны же были средства для их решения! Насколько можно судить по источникам, до 1619 года, то есть до возвращения Филарета, у московского правительства было два главных интереса в отношении внутреннего устройства, две задачи: во-первых, собрать в казну как можно более средств и, во-вторых, устроить войско. По этим вопросам дважды заседал Собор, в 1615 и 1616 годах. Был решен «сбор пятой деньги», 20 % с годового дохода плательщика, и посошный сбор по 120 руб. с каждой сохи. Разница между этими повинностями состояла в том, что 20 % платилось со «двора», посошное же взималось с меры пахотной земли, с «сохи». Кроме того, своим чередом платились обычные подати. Так решался первый вопрос, хотя все равно правительству не хватало средств.
Для решения второй проблемы – устройства войска, правительство посылало не раз в разные местности бояр «разбирать» служилых людей, «верстать» (принимать в службу) детей дворян, годных к ней, и наделять их поместной землей.