Кай кивнул молоденькой работнице, жестом прося повторить напитки. Они, на его вкус, были чересчур кислыми, но и тут особого выбора не было.
Отчаянное желание поделиться происходящим хоть с кем-то, кто способен был его выслушать, не в меру развязало язык Кая. Он сам не заметил, как от досужих сплетен и беззлобных пререканий перешел на тему своих снов.
Дарина приходила в его сны каждую ночь. Молила, кричала, звала. Незрячий, Кай не мог ее видеть, но всегда безошибочно чувствовал ее приближение. Он перестал посещать Дар днем в камере – и сны стали еще насыщеннее и ярче. От них невозможно было сбежать, и каждую ночь Кай просыпался с бешено колотившимся сердцем и весь взмокший.
Оттого, что он выболтал все это сейчас, на душе сделалось совсем паршиво. Ясон, здоровенный увалень, не привыкший церемониться с молоденькими арестантками, тут же предложил решение вопроса в своей манере.
Кай краем уха слушал его скабрезности, глядя на игру бледного осеннего света в стаканах. Он был зол, и в первую очередь на себя. Ясон явно был не тем человеком, с которым стоило откровенничать на эту тему.
Не в правилах Кая было пользоваться положением заключенных девушек. От мысли, что все эти ночные кошмары могут быть вызваны интересом к Дарине – нелепой в своих суждениях, отощавшей и неопрятной от долгого заключения, – ему стало смешно. Ясон всех судил по себе.
Как же Каю сейчас не хватало холодной рассудительности Майи и ее трезвого взгляда на вещи! Она бы точно нашла выход во всей этой путанице со снами.
– Замечтался о своей новой пассии, а? – Ясон локтем ткнул приятеля в бок. Тот скривился.
– Побойся Стихии! – Кай отпил из своего стакана. – Она и до заключения не была красоткой, а видел бы ты, во что превратилась сейчас.
– Могу сходить навестить, а? – Ясон захохотал. – Раз уж ты брезгуешь развлечь девушку.
Каю стало противно. Не то чтобы ему была небезразлична Дарина, но сама манера Ясона вести себя с женщинами вызывала отвращение.
– Как пожелаешь, – произнес он сквозь зубы.
– Как Майя? – заметив, что обстановка накаляется, Ясон поспешил сменить тему.
– Без новостей. – Кай понуро уставился в свой стакан. Золотистая жидкость плескалась на самом дне.
– Понятно.
Повисла неуютная пауза.
Если Ясон и сочувствовал им с Майей, то показать этого явно не умел. Они втроем знали друг друга с самого детства, часто работали вместе и все-таки никогда не были по-настоящему близки. Их всех слишком долго учили полагаться только на себя.
Молоденькая работница то и дело поглядывала на их стол из-за из своего угла, не решаясь подойти спросить, нужно ли что-нибудь еще. Кай разрешил все ее сомнения, жестом попросив счет.
Гаснувший осенний вечер встретил их сыростью и прохладой, под ногами шуршала неубранная листва. Попрощавшись с Ясоном, Кай двинулся в сторону Речных Камней. Он еще днем отпустил мастера, управлявшего его воздушным судном, и теперь неторопливо брел сквозь узкие улочки окраин Дворов. Идти было довольно далеко, но Кай рад был проветрить голову.
Он прекрасно понимал, что Майя может так и не очнуться. Она таяла день ото дня, становясь все бледнее и тоньше. Семейный целитель продолжал увиливать от ответов, пускаясь в пространные рассуждения, расследование по поиску виноватых зашло в тупик и было заброшено. Самого Кая даже Баст перестал вызывать на ковер, не говоря уже о Кунице, от которой он не получил ни одного задания с момента отравления Майи. Его как будто списали со счетов. Творец без даллы принадлежал Стихии лишь наполовину и никогда уже не смог бы полноценно управляться с ней.
Чем темнее становилось вокруг, тем все более тяжелые и мрачные мысли одолевали Кая. Он успел заплутать в узких улочках окраины Водного двора, где жили бедные мастера-рыбопромышленники. Здесь чувствовалось соленое дыхание океана вперемешку с мерзким рыбным запахом. Выйдя наконец на одну из широких и светлых главных улиц, Кай облегченно выдохнул.
Он и сам не заметил, как при подходе к Речным Камням свернул с главной аллеи и направился к Водным тюрьмам. На смену привычным усталости и отчаянию пришла странная решимость, будто он всегда знал, что нужно делать. Безлюдное побережье выглядело совершенно пустынным в мутном лунном свете. Хмурый старик-охранник в сторожке, привычный ко всему, проверил, кто идет, и молча пропустил его.
После прогулки голова стала удивительно ясной и пустой. Каем овладело давно забытое спокойствие. Когда он вошел в камеру, Дарина спала, свернувшись в углу. Спутанные грязные волосы падали на лицо, скрывая его почти полностью.
От звука его шагов Дарина испуганно вздрогнула и проснулась. Она невольно вскрикнула, смахнув пряди и увидев перед собой неподвижного Кая. Дарина вся сжалась, будто ожидая удара.
– Не думала уже увидеть тебя здесь, – хрипло произнесла она, откашливаясь после многодневного молчания.
Кай пристально всматривался в искаженные пытками и голодом черты. В своих снах он не мог разглядеть ее, только слышал высокий взволнованный голос.
– Расскажи мне все. – Видя, что она собирается возразить, Кай жестом остановил Дарину. – Я не про мятежников. Я хочу знать, зачем ты приходишь в мои сны каждую ночь.
Дарина ошарашенно уставилась на него.
– Ты… – она никак не решалась начать нужный разговор.
Кай терпеливо ждал.
– Я уже не думала, что ты придешь, – наконец удрученно сказала Дарина, пристально разглядывая пол камеры, сквозь который в глубине смутно виднелось песчаное дно.
– Но зачем-то продолжала упорствовать? – Кай изогнул бровь.
– Ну а что мне оставалось? – Насупившись, Дарина не смотрела в его сторону. – Делать хоть что-то, даже безнадежное, лучше, чем сходить здесь с ума от темноты и холода.
– Но вот я тут, и я прошу тебя рассказать мне все.
– Просишь? – удивилась Дарина.
Кая начал порядком утомлять этот диалог.
– Ничто другое с тобой, по всей видимости, не работает, – усмехнулся он. – Я и в этом-то способе не особенно уверен.
Дарина наконец подняла на него взгляд, пытаясь, видимо, понять, шутит он или нет.
– Ну так что? – Кай опустил руки в карманы. – Расскажешь мне? Или встретимся через пару часов в очередном моем кошмаре?
– Поверь, для меня это тоже далеко не сладкие грезы, – горько усмехнулась Дарина.
– Ты знаешь, как это прекратить?
– Нет, – она покачала головой. – Пока я рядом, эти сны будут продолжаться. Стихия пытается нас предостеречь. Я могу управлять собой в этих снах, и то не полностью. Ты, к слову, тоже можешь. Но вот остановить их у нас не получится.
– Ясно, – ответил Кай, для которого, в общем-то, прояснилось очень мало. – Откуда ты все это знаешь? Почему это происходит именно с тобой и мной? Я никогда не слышал раньше, чтобы Стихия пыталась кого-то о чем-то предупредить.
– Я расскажу тебе, но прежде, чтобы ты мне поверил, мне надо кое-что тебе показать.
Кай глубоко вздохнул. По дороге в камеру он пообещал себе, что в любом случае даст Дарине шанс и выслушает ее. Слишком долго он позволял обстоятельствам брать верх над собой и плыл по течению, пора было делать хоть что-то. Но по ходу беседы Каю все больше казалось, что его втягивают в какую-то безумную игру или странную шутку.
Увлеченная разговором, которого она, видимо, очень долго ждала, Дарина казалась оживленной и беззащитной. Запавшие глаза вновь горели, она энергично жестикулировала маленькими руками со сбитыми костяшками. Каю пришлось напомнить себе, что перед ним как минимум опасная мятежница, желающая его смерти.
– И что же? – после недолгого раздумья наконец произнес он.
– Ты ведь способен тут творить? – спросила Дарина. Кай настороженно кивнул в ответ. – Впусти меня в свое творение. И никто другой не может отследить эти творения, да?
Кай кивнул.
– Смею напомнить, что ты здесь не сотворишь даже малейший ветерок.
– Достаточно намерения, это же я могу. – Дарина выглядела очень уверенной.
– Что ты задумала?
– Пожалуйста. – Она встала и сделала шаг к нему навстречу. – Клянусь Стихией, своей семьей и всеми мятежниками Четырех в империи, я не причиню тебе вреда.
Кай пожал плечами, рассудив, что никому из заключенных не удавалось творить за все века существования Тюрем, а значит, ничего плохого приключиться не может. Правда, никто из узников не мог выходить и на мысленную связь и вторгаться в сны, но эту мысль он решительно отбросил прочь. Идти – так идти до конца.
– Ладно, – выдохнул он и приготовился сотворить буквально несколько капель.
1009 год от сотворения Свода, Водные тюрьмы, пятнадцатый день первого осеннего отрезка
Даже здесь, почти убитая, утопленная под толщей воды, оставшись всего лишь намерением, Стихия истинного творения была ураганом и штормовым ветром, грозой, бурей, безумием и силой. Самым мощным из всего, что им когда-либо доводилось ощущать и подчинять себе. Дарина знала: еще секунда, и им ничего не будет стоить обратить весь мир вокруг в вихрь соленых брызг.
Ошарашенный, Кай молча уставился на нее, не двигаясь с места. Дарина опустила взгляд ниже и заметила, что его руки мелко дрожат.
– Видишь? – Она старалась казаться спокойной, хотя и сама была под глубоким впечатлением от произошедшего. – Поэтому я и хотела вначале показать тебе.
– Что это было? – Кай посмотрел на свои ладони так, будто видел их впервые в жизни. Не дожидаясь ответа, он внезапно громко и грязно выругался. – Что здесь вообще, к праматери четырех, происходит?
Дарина набрала в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться. Она знала, что ее ответ вызовет бурную реакцию.
– Ты все равно мне сейчас не поверишь. Пусть все немножко уляжется в голове. Приходи завтра.
– С каких пор ты тут командуешь? – в голосе Кая зазвучали металлические нотки.
– С тех пор, как знаю то, что нужно тебе. – Дарина понимала, что нельзя дать себя запугать. – Теперь у тебя есть основания мне верить.