Они условились не отходить далеко друг от друга. Рик шел впереди, пытаясь уловить хоть слабый след Стихии и указать нужное направление, Мирра творениями расчищала дорогу впереди. Мик с помощью Огня освещал путь.
Лес будто не хотел их впускать, обступая со всех сторон снегами и чащей, но все же сдавался шаг за шагом, подчиняясь воле творений. Стояла глубокая ночь, они все не спали уже почти сутки, но Мик совершенно не чувствовал усталости. Он упрямо брел вперед, не замечая, как колючие еловые ветки бьют его по лицу.
Казалось, они шли уже целую вечность. Мик давно потерял счет времени и с трудом понимал, в какую сторону движется. Над головой, в верхушках деревьев, стали появляться розоватые блики. Занималось раннее утро, сырое и промозглое.
Внезапно Мирра остановилась и резко схватила его за руку.
– Тише, – прошипела она. – Стойте! Прислушайтесь!
Сперва Мик ничего не различал в наступившей тишине. Промедление казалось непозволительной глупостью. Он уже готов был высказать Мирре все, что думает, когда до его ушей донесся слабый женский крик. Чудо, что Мирра как-то умудрилась его услышать.
– Рут! – не помня себя закричал Мик.
Он кинулся на голос, едва успевая расчищать перед собой путь. Несколько раз он поскальзывался и падал, но тут же вставал и продолжал бег.
Мик чувствовал, будто уже был тут раньше. Тревожные сны, не раз будившие его на рассвете, вдруг превратились в не менее кошмарную реальность. Стихия предупреждала его, а он так ничего и не понял.
Из-за свистящего ветра в ушах Мик едва разбирал, что кричали ему вслед остальные. Ледяной воздух разрывал легкие изнутри, все мышцы горели огнем. Он продолжал звать Рут по имени, надеясь, что она сможет его услышать и поймет, что он уже близко.
Мик осознавал, что нужно бы немного сберечь силы, но просто не мог заставить себя сбавить темп. Крики Рут, раздававшиеся все громче и громче, означали, что еще не поздно. И что он на верном пути.
«Ты серьезно хочешь, чтобы они убили тебя? – резко ворвалась в его сознание разъяренная Дая. – Летишь к ним один, еще и кричишь на весь лес о своем прибытии! Остановись сейчас же и дождись остальных».
Дая была права. Мик прекратил движение так резко, что бежавший следом Рик не успел затормозить, и они оба полетели в снег.
– Тише, – шикнула на них подошедшая Дая. – Они и так по глупости Мика уже наверняка слышали, что мы идем.
Крики раздавались где-то совсем рядом. Отряхиваясь и ругаясь себе под нос, Мик с Риккардом помогли друг другу подняться.
– Я постараюсь найти подмогу, кто-то должен был остаться охранять Край. Нас легко обнаружат. – Дая указала на протоптанный след за их спинами.
– Мы будем просто стоять здесь и ждать? – нервно спросил Мик. – Почему нельзя было сразу взять подмогу с собой?
Дая отвела взгляд. Она и не надеялась найти Рут живой, вдруг понял Мик.
– Крики Рут не прекратятся, пока ты не выйдешь к ним. – Орион подошел и положил руку Мику на плечо. – Медвежьей тройке, кажется, нужны вы оба.
– И вы считаете, что это нормально?! – Мик не замечал, что сам уже перешел на крик. – Стоять и слушать, как Рут пытают?
– От зрелища твоей смерти легче ей не станет, – жестко ответила Дая.
Мик буквально взвыл сквозь стиснутые зубы от бессилия и злобы. Он злился на себя за то, что оставил Рут одну, на Даю и Ориона за бездействие, на медвежью тройку, Аврума и весь мир.
– Мы шли сюда слишком долго. – Мик грубо сбросил руку Ориона с плеча. – Я не собираюсь столько же стоять и ждать, пока Рут там в лапах у этих чудовищ. Либо мы идем туда все вместе, либо я иду один.
Несколько секунд они с Даей испепеляли друг друга тяжелыми взглядами.
– Ладно, – наконец со вздохом сказала Дая. – Давайте хотя бы попробуем подкрасться и посмотреть, что там происходит.
– Как будто сложно догадаться, – раздраженно процедил Мик.
Теперь они шли осторожнее, останавливаясь и прислушиваясь через каждые несколько шагов. Крики раздавались совсем близко. Идти было трудно – ноги по колено вязли в сугробах.
В паре десятков шагов впереди лес редел, сквозь просветы виднелась небольшая поляна. В тусклых лучах утреннего солнца Мик различил несколько силуэтов. Сомнений не было.
«Там», – коротко прозвучал в голове голос Даи.
Мик лишь кивнул в ответ. Сердце колотилось так бешено, что казалось, вот-вот разорвет грудную клетку.
Внезапно крики смолкли. От ужаса Мик словно одеревенел. Каждый новый шаг давался ему сложнее предыдущего, и все же он просто не мог не идти.
Поляна оказалась совсем небольшой, покрытой подтаявшим снегом. Повсюду торчали голые ветки какого-то колючего на вид кустарника. В центре поляны, не считая Рут, было еще трое человек – двое незнакомых Мику мужчин и женщина, по-видимому далла одного из них. Головы всех троих были гладко выбриты.
Рут, со связанными руками, стояла на коленях спиной к медвежьей тройке. Мик едва сдержал вздох облегчения, увидев, что она еще жива. В полумраке сложно было различить что-то большее.
– Выходи! – раздался внезапно резкий выкрик одного из мужчин. – Мы ждали тебя.
Мик решительно шагнул вперед. Скрываться дальше было бессмысленно.
Рут, не считая нескольких синяков на лице, выглядела вполне целой, хоть и смертельно напуганной. Она смотрела на него со странной смесью страха и удивления, причину которого Мик не мог понять.
– Все хорошо, Рут, я уже тут. – Он обращался только к ней, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. В ответ на это за спиной у Рут раздался хриплый неприятный смех.
Мик поднял глаза. Смеялась женщина, обнажив при этом два ряда белых и очень острых зубов. Как и остальные члены медвежьей тройки, она была высокой и жилистой, одетой в черную рабочую форму. Взгляды всех троих были пустыми, неподвижные радужки казались бесцветными и неестественно застывшими.
– Хорошо для нас, – дребезжащим голосом сказал один из мужчин. Женщина засмеялась еще громче.
Мик обернулся, ища поддержки Даи и Ориона, но не увидел за спиной никого. Ему казалось, что все остальные уже точно должны были успеть подойти.
– Они не придут, – вновь заговорил мужчина, хищно усмехнувшись. – Я сейчас в их сознании, и ни один из них вообще не понимает, кто он, где находится и зачем здесь оказался. На горстку мастеров и двух слабеньких творцов меня надолго хватит, разберемся с ними после.
– А вот с тобой придется повозиться лично, – плотоядно протянула женщина. Ее глаза по-прежнему были пустыми.
Рут так и не произнесла ни слова, будто находясь в каком-то странном трансе.
Мик понял, что остался один.
1009 год от сотворения Свода, Речные Камни, тридцатый день третьего осеннего отрезка
Кай с раздражением захлопнул книгу и отшвырнул ее на стол. Он уже битый час пытался читать, но не продвинулся дальше первых страниц и едва ли понимал, о чем шла речь в глупом и легкомысленном романе.
С тех пор как Дарина с Литой бежали, у него появилось неожиданно много свободного времени. Отец ни словом не обмолвился о прошедшей казни и почти не давал ему никаких поручений. Куница, похоже, и подавно совсем списала Кая со счетов, окончательно перестав вызывать к себе. Он часами сидел у постели Майи или бесцельно бродил вдоль побережья в одиночестве. Внутри будто совсем ничего не осталось.
Акваппарат, лежавший в углу рабочего стола, медленно покрывался слоем пыли. Кай даже не был уверен, работает ли он еще, делать аквакарточки теперь казалось чем-то бессмысленным и крайне глупым.
Дарина не шла у него из головы, занимая почти все мысли. Кай понимал, что узнать о том, удалось ли ей выбраться и жива ли она вообще, нет никакой возможности. Она перестала ему сниться. От мысли, что все это закончилось и он, скорее всего, больше никогда ее не увидит, вроде должно было наступить облегчение, но почему-то делалось только тоскливее.
В комнате Майи Кая и вовсе охватывало горькое отчаяние. Безвольная тень, в которую превратилась его далла, казалась незнакомым человеком. В ней уже ничего не было от прежней великолепной, бесстрашной Майи, которую Кай знал столько лет. Страх, что так теперь будет всегда, постоянно грыз изнутри, но не навещать Майю он не мог – это выглядело в его глазах предательством.
Чтобы отвлечься от привычных невеселых рассуждений, Кай принялся перекладывать бумаги на столе. В основном там были черновики старых отчетов, которые давно пора было уничтожить. Перелистывая одну из папок, он случайно порезал палец о бумагу и громко выругался.
В дверь постучали.
От неожиданности Кай подскочил, сразу забыв про порез. С тех пор как Майя слегла, в его комнате нечасто бывали посетители.
– Войдите, – громко ответил он, подходя к двери.
На пороге стояла мать. Ее измятая одежда, как обычно, была в беспорядке: в последние годы она сильно располнела и теперь часто надевала вещи не по размеру или требующие срочной починки. Кай вспомнил, какую презрительную гримасу при виде этого обычно кривила Майя.
– Здравствуй, сынок, – тихим голосом поздоровалась мать. На когда-то красивом, но ныне расплывшемся и постаревшем лице читалось явное беспокойство.
– Здравствуй, мама, – неуверенно ответил Кай. Он каждый раз терялся в ее присутствии, не понимая толком, как себя вести и о чем говорить. – Проходи.
Мать сделала несколько шагов и застыла в нерешительности. Кай заметил, что ее глаза покраснели и опухли, будто она недавно плакала.
– Как твои дела? – Мать нервно теребила спутанную прядь, выбившуюся из растрепанного пучка на затылке. Каю стало не по себе от ее беспокойства.
– У меня все так же, мама, – с прохладой в голосе ответил он. Если это какой-то новый виток материнского безумия, он не намерен ему потакать.
Мать подняла на него тревожный, растерянный взгляд.
– Нам нужно поговорить. – Казалось, она прикладывает усилия, чтобы ее голос прозвучал тверже.
Кай указал на два кресла, стоявших у горящего стихийного камина.