Люди ведь однажды устанут скорбеть о своих мертвецах, и на смену боли придет ярость.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, ее почти сразу же открыла та самая молоденькая служанка. Бартен хотел было отчитать ее за все сразу, но передумал, увидев водянистые голубые глаза, в которых, кажется, не было ничего, кроме страха.
– Его Ве-величество вы-вызывает вас к-к себе… – Девушка заикалась и с каждой запинкой краснела все сильнее. К концу короткой фразы ее круглые щеки напоминали два спелых помидора.
– Иду, – кивнул Бартен, небрежным жестом отсылая служанку прочь.
Он знал, как сильно раздражает Куницу, и почти наслаждался тем, как ее многолетняя выправка сдает под натиском этих эмоций. Лучше этого было только недоумение, читавшееся на лице главного цензора в моменты, когда она пыталась понять, что же за игру он все-таки ведет.
– Мне кажется, вы порой забываете, кому подчиняетесь. – Куница говорила совершенно спокойно, но внутри у нее все кипело.
Бартен с деланым удивлением вскинул брови.
– Помилуйте, вы всё не можете простить мне Майю? Вот уж не ожидал от вас такой сентиментальности! – Он фамильярно коснулся ее руки. – Она знала слишком многое.
Куница с силой стиснула челюсти.
– Уверены? – резко переспросила она.
– Ставите под сомнение мои методы? – Бартен едва заметно скривился. – На том, чтобы убрать мальчишку, настаивал уже Его Величество. В нем тоже будете сомневаться?
Куница буквально задохнулась возмущением от этого выпада. Бартен же как ни в чем не бывало продолжал:
– Оставим эти нелепые споры, сейчас у нас с вами общая проблема. И нужно как можно скорее придумать, как ее решить.
Дверь распахнулась, и в комнату без стука вошел император. Куница и Бартен вскочили со своих мест.
Аврум был невысокого роста и сухощав, говорил тихим голосом, не любил суеты и лишних слов. Однако от него исходило огромное ощущение силы – такое, что все остальные вдруг становились меньше и ничтожнее.
– Госпожа старший цензор, господин советник, – Аврум по очереди приветствовал их.
Они оба ответили ему поклоном.
– Положение чрезвычайное. Как он мог уйти прямо из рук?
Император говорил как будто бы очень спокойно, но Бартен знал его достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: Аврум в ярости.
– Я надеюсь увидеть доклад о смерти Кая на своем столе в ближайшие пару дней, – Аврум обращался к Кунице.
Та в ответ коротко кивнула. Щеки Куницы полыхали от стыда. Ей было все равно, чем так провинился Кай, – теперь это была ее личная оплошность и ненависть.
– И из горстки поселений необузданных дикарей Себерия превращается в настоящую угрозу, – продолжал Аврум. – Им придется поплатиться за это. Но это уже моя головная боль, вас я собрал не за этим. Мне понадобится помощь в центральном книгохранилище сегодня ночью. Дело касается Авеля и требует максимальной собранности и аккуратности. Вы готовы?
– Все что угодно, Ваше Величество! – Куница слегка подалась вперед, с жадностью внимая каждому слову. Кажется, в исполнении Его воли был единственный смысл ее жизни.
1009 год от сотворения Свода, Себерия, Край Ветра, пятый день первого зимнего отрезка
К затхлому запаху давно покинутого жилища примешивался теплый, смолистый аромат свежих досок и пыли. От этого сочетания все время свербело в носу. В лучах скупого зимнего солнца небольшая комната выглядела пугающе пустой и грязной, но Рик знал, что это все поправимо. Главное, что есть стены и крыша. И что они сами пока еще живы.
– Ну, как тебе? – Рик шумно шмыгнул носом и чихнул в очередной раз. – Тут, конечно, нужно хорошенько прибраться и кое-что подлатать. Но жить вроде можно.
Мик, неторопливо обходивший маленькую гостиную, остановился и посмотрел на друга.
– По-моему, тут просто отлично. – Он улыбнулся одним уголком рта. Обезображенная язвой половина лица осталась неподвижной.
Рик шумно выдохнул. Ему не хотелось признаваться даже себе самому, как он на самом деле боялся этого вердикта. С Миком и так было непросто в последние месяцы, а после ужасов медвежьей тройки он совсем ушел в себя. Без его доброй оценки радость от нового жилья никогда не была бы полной, а Рик опасался, что так ее и не услышит.
– Дом, конечно, пустует еще со времен войны, тут таких полно, – Рик заговорил очень быстро, смущаясь собственной радости. – Но остальные были куда хуже. Тут почти целая крыша, например. И есть отдельная спальня. Труд творцов всегда нужен, потихоньку накопим на все и обустроимся.
– И жители не против? – Мик задумчиво провел рукой по каминной полке, оставив длинные борозды в слое пыли. Рику теперь почти всегда казалось, что мыслями он где-то очень далеко. – Что вы с Миррой займете дом?
Риккард замялся, подбирая нужные слова.
– Здесь ведь их полно, пустых домов после войны, – наконец очень тихо сказал он. – А еще мы с тобой, сыном Яха-Олы. Уже даже нашлись желающие помочь с ремонтом.
Мик нахмурился и коротко кивнул.
– Слушай, я знаю, это все ерунда. – Риккард уже жалел о сказанном. Но Мик резко покачал головой и поспешил сменить тему:
– А что же кухня? – Он вновь криво улыбнулся, и Рику сделалось совсем паршиво на душе. – Большая?
Риккард с благодарностью ухватился за эту тему. Он с чрезмерным весельем принялся рассказывать о том, как Мирра брала у Лилы уроки кулинарии и чуть не спалила половину Края. Спасти ситуацию смогли лишь творения Воды и добродушие старой кухарки. Вскоре и Мик начал посмеиваться, а в конце рассказа они оба хохотали в полный голос. На несколько мгновений все наконец стало как прежде.
– Не того жители Себерии боятся. – Рик смахнул набежавшие от смеха слезы. – Миррина готовка пострашнее империи будет.
– У нас скоро будет возможность проверить. – Казалось, Мик еще шутил, но взгляд уже сделался серьезным. – Я уеду после свадьбы, Рик.
– И Рут с тобой? – Рику вновь сделалось тоскливо на душе. Так хорошо было хоть недолго думать только о предстоящем торжестве и о том, как лучше заделать дыры в полу.
– Да, – ответил помрачневший Мик. – Я должен лично увидеть наши войска. Я больше не согласен играть вслепую. Мы с Рут поедем на север, в глубь Себерии. Думаю, так будет безопаснее для нее.
– Дая дала добро?
Мик кивнул.
Риккарду показалось, что Мик хочет добавить что-то еще, но тот замолчал. Рик не стал лезть с расспросами. Они вновь переключились на тему будущего жилья и приготовлений к празднику. Рику отчаянно хотелось вернуть пропавшее веселье, но от всех попыток становилось только хуже.
– Так что, жду тебя тут на пироги, как вернешься? – наконец спросил Рик, чувствуя, как почему-то противно першит в горле и щиплет в глазах. Поскорее бы вымести из углов всю пыль.
– Ну конечно, – Мик похлопал его по плечу.
«Если будет куда приходить», – добавил за него про себя Риккард.
1009 год от сотворения Свода, Себерия, Край Ветра, девятнадцатый день первого зимнего отрезка
В маленьком Храме Четырех было тесно и многолюдно, казалось, весь Край Ветра пришел на торжество.
Мик оставил заплаканную Рут под присмотром Ласки, по случаю праздника нарядившейся в чистую рубашку.
– Иди уже, сорвешь церемонию. – Ласка ободряюще улыбнулась, крепко беря Рут за руку. – Все будет хорошо.
Мик понимал, что она права, но тянул время. Тревога в покрасневших от слез глазах даллы не добавляла ему уверенности. После нападения медвежьей тройки Мик старался не упускать Рут из виду.
– Иди. – Казалось, Ласка готова была пнуть его.
Мик кивнул и, преодолевая желание оглянуться, отправился за Миррой.
Рут почти каждое утро просыпалась с криками и в слезах, зовя Лайма. Мик стремился почаще оказываться рядом с ней в эти минуты, но толку от этого было мало. Раз за разом ему приходилось проговаривать, что случилось, кто он и почему они в Себерии. Казалось, само сознание Рут противится тому, чтобы понять и запомнить все это. И все же она странным образом цеплялась за Мика, стремясь все время быть рядом. «Стихия направляет ее», – объясняла Дая. Но о том, чтобы продолжать тренировки, пока не было и речи.
Мик дошел до комнаты, где собиралась Мирра, и коротко постучал.
– Войдите, – взволнованно раздалось из-за двери.
Когда Мирра попросила Мика вести ее в Храм Четырех в день свадьбы, первым его порывом было отказаться. Ему вообще меньше всего хотелось каких-то праздников после недавних событий. К тому же это выглядело бы нелепо – обычно в Храм невесту вел отец далла, а Мик был старше Мирры всего на пару месяцев.
– Может, найдешь кого-то посимпатичнее? – Мик с горькой усмешкой указал на рваные края язвы, обезобразившей его лицо.
– Перестань. – Мирра, напротив, выглядела очень серьезной. – Я знаю тебя всю жизнь. Отец Рика одобрил бы такой выбор. Пожалуйста! – в ее голосе прозвучала неподдельная мольба.
Конечно, в итоге он не смог отказать.
– Ты готова? – Мик осторожно заглянул в маленькую спальню.
– Кажется, да. – Мирра покружилась на месте в своем простеньком шерстяном белом платье и меховой накидке и смущенно рассмеялась.
– Прекрасно выглядишь, – искренне улыбнулся Мик. Щеки Мирры раскраснелись еще сильнее. – Пойдем?
Идти было совсем близко, но Мирра все равно поплотнее закуталась в накидку. Она то и дело поправляла непослушные пряди, собранные в низкий узел на затылке.
У входа в Храм Мирра остановилась.
– Подожди. – Она вся дрожала, то ли от волнения, то ли от холода. – Это глупо… Но я так хочу, чтобы все было правильно. Скажешь какое-нибудь напутствие?
Мик смутился. Он знал об этом обычае, но не думал, что Мирра потребует его соблюсти. И совершенно не был готов.
– Вы все делаете правильно, Кудряшка. – Мик назвал ее детским прозвищем и ласково приобнял.
– Спасибо, Молчун, – улыбнулась в ответ Мирра. – Но мог бы заготовить речь и подлиннее. – Она шутливо ударила Мика в плечо. – А теперь пойдем, пора.