– Дженни, – перебила я ее, – вы знаете что-нибудь насчет того, что отец пообещал парк Кайлам? – Я была уверена, что она об этом ничего не знает, если вспомнить, как она отреагировала на то, что Тому Кайлу оставили коллекцию трубок.
Она посмотрела на меня с удивлением и спросила:
– Где ты могла такое услышать?
– Они мне сами сказали. Кайлы. Они расстроены, потому что отец говорил, что через пару лет отдаст парк им. И они на это рассчитывали. Кажется, у них не очень-то много денег.
Дженни округлила глаза.
– Боже, Райли, они пытаются тебя запутать.
Дэнни тоже считал, что Том Кайл пытается играть у меня на нервах.
– Но и Вернис это подтвердила, а она…
– Она милая, я знаю, – сказала Дженни. – Но разве не она вбила тебе в голову, что тебя удочерили? Держись от них подальше, Райли. На самом деле им на тебя плевать. Тебе нужно окружать себя людьми, которые будут тебя поддерживать, а не забивать голову всякими небылицами.
– Но мог ли папа и правда такое сказать? – спросила я. – Пообещать им парк?
– Нет. – Она бросила на меня хмурый взгляд. – Кайлы ему не нравились. Признаюсь, мне непонятно, почему твой отец выписывал Тому Кайлу чеки и зачем оставил ему трубки, если знал, что деньги нужны были мне. – Она огорченно вздохнула. – Хотя три года назад, когда он составил завещание, дела у меня шли получше, поэтому, возможно, он и не думал, что я буду в них нуждаться. Но мысль, что он хотел оставить им настолько ценное имущество, кажется мне нелепой.
Прежде чем она успела закончить свою речь, у меня зазвонил телефон, и я достала его из кармана шорт. Номер был незнакомый, но я сразу же поняла, что это мобильный Дэнни. От удивления, что он позвонил, я подскочила на месте.
– Мне нужно ответить, – сказала я Дженни скороговоркой и, вскочив с дивана, устремилась к парадной двери. Выйдя на крыльцо, я поднесла телефон к уху и спросила: – Дэнни, это ты?
– Приезжай, – услышала я. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Июль 1992
Ей во что бы то ни стало нужна машина.
Она сдала альтернативные экзамены, получила результаты обязательных школьных экзаменов, которые оказались намного хуже, чем у Лизы Макферсон, написала эссе о своей жизни в Мэриленде с вымышленной семьей, и ее приняли в университет Сан-Диего на осенний семестр. Теперь ей оставалось только усердно учиться, особенно не выпячивая свои знания, и через два года она сможет работать учителем. Конечно, не о такой карьере она мечтала. Но раз уж ей больше нельзя было заниматься музыкой, а что-то стоящее в жизни все равно нужно было делать, то работа с детьми подходила ей, пожалуй, больше всего остального.
Единственной проблемой теперь была машина, без которой до университета, расположенного от Оушен-Бич за пятнадцать миль, она просто не могла добираться. И так как переезжать от Ингрид и уходить от Грэди она не хотела, потому что и там, и там чувствовала себя в безопасности, то это был как раз тот самый крайний случай, когда она могла обратиться за помощью к отцу.
Она даже немного гордилась собой, что выдержала столько времени, не выходя на связь, хотя и думала о семье постоянно. Порой ей казалось, что они совсем забыли ее и что отец давно о ней не вспоминает. Конечно, ему пришлось пойти на хитрость ради ее спасения, но скучал ли он по ней хоть немного?
Она завела собственный почтовый ящик на имя Энн Джонсон и отправилась домой писать письмо отцу. Сев за кухонный стол, она сочинила длинное и трогательное послание, рыдая над каждым предложением, но посылать его не стала, потому что, перечитав его, поняла, что оно никуда не годится. И, вытерев слезы, взялась писать сызнова.
«Дорогой Фред!
Поздравь меня, я поступила в университет. Собираюсь учиться на преподавателя. Единственная моя проблема – отсутствие машины, которую мне не на что купить. Само собой, я работаю и собираюсь работать дальше, но, боюсь, мне все равно не хватит денег даже на подержанный автомобиль. Не мог бы ты мне помочь?
Искренне твоя, Энн».
Джейд выпрямилась и прочитала письмо вслух, спотыкаясь на каждом слове – текст вышел каким-то бездушным. А ей хотелось написать: «Я скучаю по вас! Как у вас дела? Расскажите о Райли. Надеюсь, она так же мила, беззаботна и весела, как и два года назад. Все ли в порядке у Дэнни? Забыл ли он тот ужасный день? Можем ли мы хоть как-нибудь – КАК УГОДНО – увидеться? Очень прошу!»
Она сложила письмо и запечатала в конверте. Возможно, отец на нее рассердится, но она и сама на него сердилась.
Проверять свой почтовый ящик она начала уже через три дня, после того как отправила письмо. И, конечно же, он был пустым! Каждый раз, когда она заглядывала за стекло маленькой металлической дверцы и видела, что ящик пуст, сердце ее болезненно сжималось. Но на девятнадцатый день она дождалась. Заглянув в ящик, она увидела, что в нем что-то есть, и радостно вскрикнула. За дверцей обнаружился длинный толстый конверт без обратного адреса, но с почтовой маркой Поллоксвилля. Ее адрес был написан печатными буквами, но Джейд все равно знала, что это письмо от отца – потому что больше было не от кого. Дрожащими руками она положила конверт в сумочку и чуть ли не бегом припустила домой.
Дома она села на диван в гостиной и, аккуратно вскрыв конверт, извлекла из него деньги – двадцать одну стодолларовую купюру – и записку, которая была спрятана в середине пачки:
«Тебя любят, по тебе скучают».
Джейд прижала записку к сердцу – это было самое ценное из всего содержимого конверта.
У одного из стареющих хиппи в Оушен-Бич она купила обшарпанный белый «Вольво» за четыреста долларов, а остальные деньги положила на банковский счет. Оставалось получить водительское удостоверение от штата Калифорния, из-за которого она очень нервничала, потому что не знала, как будет предъявлять в Департаменте транспорта свои липовые, якобы выданные в Мэриленде, документы. Но, к счастью, все прошло благополучно. Сложнее было побороть собственный страх.
Позже, в июле, она впервые поехала на своей машине в университет сдавать особый вступительный тест. Тест оказался на удивление легким и занял два часа. Закончив его, Джейд отправилась прогуляться по кампусу, невольно ловя себя на том, что хочет отыскать здание с кафедрой музыки, которое, кстати говоря, нашлось довольно быстро – между парковкой и тем местом, где проходил ее экзамен. Убедив себя, что нет ничего удивительного в том, что ей хочется спрятаться от жары в прохладе помещения, она решилась войти.
В холле ее встретил звук гобоя. Сначала кто-то просто разучивал гаммы – быстро, медленно, потом снова быстро – и вдруг начал играть этюд. Мелодия, отдаваясь эхом в пустом коридоре, зазвучала совершенно волшебно, и Джейд, несмотря на то, что через час у нее начиналась смена у Грэди и пора было уезжать, невольно замедлила шаг.
Она прямо-таки почувствовала в воздухе запах скрипки, ее «Вайолет», и пошла еще медленней. Разумеется, пыльный запах старого дерева ей всего лишь мерещился, но она все равно продолжала идти, сопровождаемая музыкальными звуками. Пройдя по коридору, она миновала двойные двери и оказалась в маленьком вестибюле. На стене здесь висели афиши. Много афиш. Джейд остановилась. А что, если сходить на концерт? – внезапно подумалось ей. Это будет очень неправильно? Но на них ведь не только музыканты ходят…
Джейд жадно прилипла к афишам. Кто из музыкантов приедет нынешним летом сюда, в Сан-Диего? Ей захотелось попасть сразу на все концерты – так много было заявлено интересных выступлений. Взгляд ее упал на один из маленьких постеров, и она невольно замерла:
«Студенческий струнный оркестр консерватории Пибоди».
Ее сердце забилось. Как раз в консерваторию Пибоди при Университете Джона Хопкинса заочно приняли Мэтти! Наверняка он поступил учиться туда – он об этом мечтал. А если так, то он уже, должно быть, закончил второй курс. И возможно… у нее был изумительный и восхитительный шанс увидеть его, если он гастролирует с этим оркестром.
Джейд принялась изучать афишу, но изображение на ней было таким темным и нечетким, что, сколько бы она ни щурилась и ни всматривалась, ей так и не удалось разглядеть лиц музыкантов. Зато дату и время она запомнила хорошо и тут же начала фантазировать, как увидит Мэтти и поговорит с ним – если, конечно, наберется смелости и отважится на эту глупую выходку. Но в любом случае она обязательно пойдет на концерт, потому что пропустить его никак нельзя.
Покинув кафедру музыки, Джейд с радостным воодушевлением поспешила к машине. В душе она ликовала, а сердце ее билось в счастливом предвкушении. Нужно скорее купить билет! Хотя вряд ли их сразу раскупят. Но ей все равно лучше не тянуть, потому что она должна заполучить хорошее место, ближе к сцене, откуда можно будет видеть всех музыкантов и, главное, Мэтти!
Но что, если его там не будет? Она умрет, точно умрет.
Хотя… если он окажется среди музыкантов… она тоже умрет. Во всяком случае, пережить это будет нелегко.
Народу на концерт пришло немного, и Джейд ощутила досаду. Ну почему в Сан-Диего не могут наполнить зал хорошими слушателями, когда гастролирует интересный оркестр! Ей было неловко перед музыкантами из-за полупустого зала, хотя это и позволило ей купить билет с отличным местом в середине второго ряда, откуда она прекрасно могла всех рассмотреть. Придя в зал заранее, она еще довольно долго сидела одна в своем ряду и смотрела на сцену, с нетерпением ожидая появления музыкантов. «Только бы среди них оказался Мэтти! – молилась она. – Только бы он приехал, пожалуйста!»
Зрители постепенно заполнили зал. В основном, как поняла Джейд, это были учащиеся музыкального факультета, шумные студенты, которые болтали и смеялись, словно пришли не на концерт, а на обычное занятие в класс. Какие же они счастливые, думала Джейд, глядя на них с завистью – они учатся музыке, а вечером пойдут домой и будут спокойно заниматься на своих инструментах. Не то что она – ей больше никогда не играть на скрипке.