в том случае, если их считали заслуживающими доверия. Судя по тому, что я видела дома, Куперу доверяли все, и он вел выгодную торговлю в Пудурлатсате.
- Я могу помочь? – спросила я.
Сначала он не ответил. Как и я сама, Купер не привык полагаться на кого-то еще. Затем он поставил ящики на землю и вытащил из-под рубашки нечто, похожее на тетрадь в обложке. Тонкий стилос обернутого в бумагу угля был прикреплен к ее переплету.
- Ты знаешь, как вести учетные записи? – спросил он.
Этот глупый вопрос удивил меня – я много лет занималась счетами поместья, но я просто ответила:
- Да.
- А я пытаюсь. Но я не так хорош в этом, как мой отец. Иногда я забываю записать, сколько заплатил при покупке товара, и потом мне сложно рассчитать прибыль.
Почему-то эта просьба обрадовала меня, и я взяла тетрадь. Возможно, я получала тщеславное удовольствие от ощущения собственной необходимости. А ведение бухгалтерии Купера позволяло мне почувствовать себя таковой.
- Сегодня я буду вести твои счета, - сказала я ему.
Купер снова поднял ящики, и мы направились в деревню. Оба члена его команды остались на барже.
Это было маленькое и грязное место, состоящее из плетеных из лозы, обмазанных глиной домишек и потрепанных лавочек, но некоторые люди, завидев проходящего мимо Купера, останавливались, чтобы поприветствовать его.
- Купер, - окликнул его старик, улыбнувшись беззубой улыбкой. За ним следовал молодой мужчина с девочкой.
- Патрик, - ответил Купер. – Отлично выглядишь.
Я заметила, что мужчина с девочкой смотрят на меня. Хотя их лица были чистыми, они были одеты в домотканую шерстяную одежду, видевшую намного больше, чем несколько стирок. Тут я осознала, что одета в свое небесно-голубое платье, и девочка почему-то с удивлением смотрит на мои волосы.
Купер тоже это заметил, и на его лице отразилось недоумение, затем он указал на меня подбородком.
- Это Елена.
- Рада знакомству, - добавила я, улыбнувшись девочке.
Беззубый старик по имени Патрик усмехнулся:
- Прости за любопытные взгляды, дорогая. Мы просто раньше никогда не видели Купера с женщиной. Это заставило нас задуматься, уж не конец ли света настал.
Купер смутился.
- У меня тут твоя кожа, - прорычал он, меняя тему. – В верхнем ящике.
Голова старого Патрика затряслась, когда он кивнул.
- Пойдем в магазин, я отдам тебе деньги.
Мы последовали за ним в обшарпанную сапожную мастерскую. Оказавшись внутри, Купер открыл ящик и показал Патрику его содержимое.
- Четыре серебряных монеты, - сказал Купер. – Три я заплатил за кожу и одна за доставку.
Патрика это устроило, и он отсчитал Куперу четыре монеты.
Открыв тетрадь, я собиралась внести в него эту сделку. И взглянула на страницы: беспорядочные каракули Купера едва ли можно было назвать учетными записями. Ничего не было разбито по колонкам, я не смогла найти системы или логики в том, что он записал ранее.
Я решила подождать, прежде чем записывать еще что-нибудь.
- У меня есть ящик шерсти на продажу, - добавил Купер. - И я хочу прикупить яблок для продажи в Энемуске.
Молодой мужчина, стоящий рядом с Патриком, возможно, его сын, кивнул.
- В этом году сад Абигейл дал хороший урожай. У нее найдутся яблоки на продажу.
И я последовала за Купером в деревню, неизменно становясь объектом пристального внимания, пока он продавал шерсть и покупал три бочки яблок.
- Я пришлю за ними моих людей утром, - сказал он пухленькой женщине по имени Абигейл, которая жила на окраине в домике с небольшим садом.
- Спасибо, Купер, - улыбнулась она, когда мы уходили.
После мы пошли к реке.
- Эти люди любят тебя, - сказала я. – Ты хорошо делаешь свою работу.
Он буркнул что-то неразборчивое.
- Ты записала цифры?
- Еще нет. В твоей книге такая неразбериха, что я не знала, где писать.
Он не стал возражать, и как только мы вернулись на баржу, занялся ужином, а я положила перед собой тетрадь со счетами и начала с чистой страницы. Своим аккуратным подчерком я расчертила столбцы для продаж, покупок и сбора за доставку, с датой и суммой, и только затем внесла туда вечерние сделки.
Я заметила, что поднялся ветер, и сгустились мрачные тучи, но не придала этому значения.
Когда Купер вернулся с тарелкой, на которой лежала сушеная рыба, лепешка и виноград, он склонился, чтобы посмотреть, что я делаю.
Я придвинула тетрадь к нему.
- Вот так ты должен вести счета, - сказала я. – Тогда ты сможешь отслеживать свою прибыль или убытки в целом, или по какому-то пункту или услуге.
Сначала он, прищурившись, смотрел в тетрадь, затем его глаза раскрылись от удивления и он спросил:
- Ты написала это кусочком угля? Это похоже на работу профессионального писца.
Никто никогда и ничего не говорил про мой подчерк.
- Ты не должна была делать это для меня, - добавил он.
- О, я люблю заниматься счетами, - призналась я. – На самом деле, я могла бы заниматься этим каждый день.
Он выпрямился и вновь посмотрел на меня так, словно я сказала что-то важное:
- Могла бы? Ты могла бы делать это каждый день?
Его волнение встревожило меня. Я не была уверена, что понимаю, о чем он спрашивает.
- Конечно. Я годами вела счета поместья.
Почему-то, оказалось, что говорить об этом не стоило: выражение лица Купера стало обычным, он отвернулся.
- Тебе лучше поесть.
* * *
Мне замечательно спалось этой ночью. Купер соорудил для меня маленькую палатку в задней части баржи и постелил на пол одеяло. Затем, велев мне ложиться, он накрыл меня двумя другими одеялами, как будто я была ребенком, но я не возражала. Закрыв глаза, я велела себе не пользоваться его добротой. Но так редко случалось, чтобы кто-то заботился обо мне – я просто не могла не наслаждаться этим.
День выдался долгим, так что больше я ничего не помнила, пока меня не разбудил шум дождя, бьющего по тенту палатки. Я не знала, сколько сейчас времени, но предполагала, что глубоко за полночь. Стук капель прорезали голоса.
- Быстро! Привяжите ту сторону!
Я выползла из палатки и, прикрывшись от дождя одеялом, встала, чтобы посмотреть на вершину кучи с грузом. Тусклый свет луны, пробивавшийся сквозь облака, едва освещал Купера и двух его людей, которые пыталась натянуть еще одну палатку на носу баржи. Они уже привязали одну сторону и теперь трудились над другой.
Судя по небольшому размеру этого убежища, там смогут разместиться только двое. Купер велел своим людям спрятаться от шторма там, и я задалась вопросом, где укроется от дождя он сам. Засмотревшись, я позволила одеялу немного соскользнуть назад, и дождь мочил мои волосы, пока Купер не обернулся и не увидел меня.
- Елена! – окликнул он. – Ну-ка прячься!
- А как же ты? – ответила я.
Он тряхнул головой и указал на мою палатку. Он собирался остаться под дождем?
- Иди сюда! – позвала я.
Дождь полил с такой силой, что мне стало трудно его разглядеть, я потянула одеяло вперед, чтобы прикрыть голову. Мгновением позже меня схватила сильная рука, и я оказалась под тентом.
- Ты простудишься до смерти, - сказал Купер, присев рядом со мной.
- И ты тоже. – У меня намокли только волосы, но зубы стучали от холода: погода в Древинке менялась быстро. – У тебя нет другой палатки?
Вода стекала по его коротко стриженой голове.
- Нет, только две. Больше нам и не надо.
Я, насколько могла, отодвинулась:
- Тогда тебе придется разделить эту со мной.
Он замер от этого приглашения, и я подумала, что он откажется.
- Во имя всего святого, Купер! Ты не можешь спать снаружи в такой шторм.
Сжав челюсти, он забрался внутрь, его рубашка была насквозь мокрой.
Он не мог провести в ней остаток ночи.
- Это одеяло сухое, - сказала я, поднимая оставшееся. – Снимай рубашку.
Это предложение повергло его в шок.
- Нет.
Я закатила глаза, поскольку и представить не могла, что он такой блюститель приличий.
- Мой отец растил меня с рождения. Обещаю, что не упаду в обморок при виде мужчины без рубашки.
Почему-то я упомянула отца, а не годы, проведенные со Стефаном.
Возможно, Купер понял, как нелепо это выглядит, потому что расстегнул рубашку, снял ее и позволил накрыть себя сухим одеялом. Я видела, что он начал согреваться.
- А как же ты? – спросил он.
- Я пробыла под дождем недолго. Намокли только волосы.
Он поразил меня, попытавшись высушить мои волосы краем одеяла. После этого, нам ничего не оставалось, кроме как улечься рядом и попытаться разделить покрывало. Мне показалось странным, что он в этой ситуации чувствует себя более неловко, чем я. Подвинувшись, он накрыл меня частью одеяла.
- Тебе тепло? - спросил он.
- Да.
Закрыв глаза, я слушала, как дождь барабанит по тенту палатки, и это последнее, что я помню о буре.
Я проснулась на следующее утро, моя голова лежала у него на плече. Я чувствовала тепло его тела и, открыв глаза, на мгновение смутилась и растерялась, пытаясь понять, где я. А затем все вспомнила.
Купер уже проснулся и наблюдал за мной.
- У тебя все хорошо? – спросил он.
Мне хотелось пить, и было немного неловко, но я кивнула:
- Да.
- Мне нужно вставать. Я просто не хотел тебя будить.
Как долго он не спит?
Я быстро поднялась с его руки и наполовину села, чтобы он мог выползти из палатки. Он замер на полпути, как если бы не хотел уходить.
- Мне нужно проверить, не поврежден ли груз. И мои люди еще должны забрать и погрузить яблоки. Ты подождешь завтрака, пока мы не отчалим?
- Конечно, нет. Ты проверишь груз, а я принесу всем завтрак.
* * *
В следующий полдень мы подошли к небольшому торговому посту с множеством переполненных причалов. По пути мы сделали еще несколько остановок, и каждый раз, когда Купер направлялся в деревню, он брал меня с собой, чтобы я разбиралась со счетами. Часть меня стремилась поскорее достичь Энемуска, но я не могла не чувствовать, будто волшебным образом оказалась в другом мире. Поместье казалось далеким сном, я была молодой женщиной, которая жила на реке и вела счета Купера. Это чувство рассеялось, когда мы прибыли на торговый пост.