От неожиданного раската грома я подскакиваю ближе к Зейну.
Он улыбается, глядя на меня с высоты своего роста. Воздух между нами заряжен электричеством, совсем как грозовое небо над головой. Его взгляд останавливается на моих губах, и я чувствую, как кровь пульсирует по венам. Но, к моему великому разочарованию, он отводит взгляд и вздыхает.
— Что?
Он показывает на нас двоих.
— Всё. Вот это. То, что между нами.
— А что между нами?
Рот Зейна превращается в прямую жёсткую линию.
— Ты выбрала Зейна. Каждый раз выбирала. А теперь… теперь всё как будто бы…
— Перевернулось? — заканчиваю я за него.
— Да, перевернулось, — он смотрит на стену из воды, льющейся с козырька. — Не знаю, как к этому относиться.
— Разве имеет значение то, что я чувствовала раньше? Какая разница, кого я выбрала в прошлом? — я касаюсь его щеки, заставляя посмотреть на меня.
— Я очень хочу сказать «нет, не имеет», очень. Но не могу. Потому что это имеет значение. И всегда будет.
— Но сейчас я изменилась, — я смотрю на его губы, его мягкие, полные губы, уголки которых опускаются вниз, когда он встревожен. Хотела бы я поцелуями стереть эту тревогу.
— Знаю, — мягко говорит он. — И это пугает, и волнует меня одновременно.
— Мы со всем разберёмся, — говорю я, используя те же самые слова, которыми он пытался подбодрить меня.
Его взгляд вновь находит мои губы, а руки сжимают переднюю часть моей влажной футболки в кулаки, притягивая ближе.
— Прости меня, — шепчет он, и его губы касаются моих.
Я не знаю, за что он извиняется. Уж точно не за поцелуй, потому что он за гранью всякого воображения. Одна рука ложится на мою шею, убирая в сторону влажные волосы, липнущие к коже. Вторая оказывается на талии, будто бы она создана, чтобы там находиться. Мои руки обвивают его шею, пальцы запутываются в мокрых волосах. Зейн вздрагивает и углубляет поцелуй, от его прикосновений всё внутри меня переворачивается.
Дождь вокруг прекращается, гром звучит где-то вдалеке, но всё, о чём могу думать я, так это о его губах на моих, о тепле его рук сквозь мокрую футболку, о запахе его кожи. Сандаловое дерево и пряности. Когда мы разрываем поцелуй, моё сердце бьётся о рёбра, как турецкий барабан, а дыхание прерывистое.
Зейн прижимается лбом к моему лбу, глядя мне в глаза.
— Надеюсь, ты не злишься на меня за это, — говорит он.
С чего бы? Это был самый лучший поцелуй в моей жизни. По крайней мере, мне так кажется…
— Я не злюсь на тебя, — улыбаюсь ему. — Я только думаю о том, как скоро мы можем повторить.
Зейн усмехается, но я вижу обеспокоенность в его взгляде.
— Нескоро, — он целует меня в нос, перед тем как отпустить. Дождь уже полностью прекратился, и солнце начинает проглядывать из-за туч. Тёмное небо рассеивается, оставляя только прекрасный голубой. Поднимая взгляд в небо, Зейн говорит: — Пойдём домой.
И всё то время, что мы возвращаемся по набережной домой, я задаюсь вопросом, почему Зейн выглядит таким хмурым.
18. ЗЕЙН
Когда мы возвращаемся в квартиру, нас встречает тишина. Ариан, наверное, пошла гулять по магазинам. Я стал замечать, что она это делает довольно часто. Честно говоря, я рад, что её здесь нет и она не видит, как мы с Сиенной заходим вместе, промокшие от дождя. Чувство вины, наверное, было бы написано у меня на лице, и она сразу бы догадалась, что между мной и Сиенной нечто большее, чем родственные отношения. Я даже удивлён, что она ещё не заметила. С каждым днём мне всё сложнее скрывать свои чувства к Сиенне.
Переступив порог, мы оба застываем. Всё перевёрнуто вверх дном. Выглядит так, словно кто-то проник в квартиру и начал выдвигать все ящики комодов, распахивать шкафчики, вытряхивая их содержимое наружу. Диванные подушки улетели в другой конец комнаты. Лампы опрокинуты, разбиты. Книги раскиданы по всему полу.
Инстинктивно я задвигаю Сиенну за спину, как бы защищая.
— Что случилось? — спрашивает она слабым голосом.
— Стой здесь, — шепчу я, после чего прохожу комнаты одну за другой. Все выглядят одинаково: бардак, разгром, хаос. Здесь явно что-то искали. Или кого-то.
— Нам нельзя здесь оставаться, — говорю я, спешно возвращаясь к Сиенне, всё ещё замершей у входной двери. — Как быстро ты можешь переодеться и собрать вещи?
— Эм, ну, вполне быстро, — она прикусывает нижнюю губу, и вот уже мой взгляд прикован к её рту.
Мотаю головой. Соберись, Зейн. Нашёл время.
— Встречаемся здесь через пять минут, окей?
Она кивает, но я вижу страх в её глазах. С этой потерей памяти она сама на себя не похожа. Она словно стала более мягкой версией той Сиенны, в которую я влюбился. Теперь я ещё сильнее хочу её защитить.
Я хватаю из гардеробной большую чёрную сумку и набиваю её одеждой, средствами личной гигиены и парой книг. Стянув с себя мокрые вещи, я надеваю новую футболку со штанами. По истечении пяти минут я возвращаюсь в гостиную и вижу Сиенну. Она осторожно переступает разбросанные по полу книги.
— Кто это мог сделать? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы взять одну из книг. Она рассматривает обложку и читает название вслух: «Поэзия: от древних времён до наших дней», а затем поднимает глаза на меня. — Любишь стихи?
Я пожимаю плечами и забираю книгу из её рук.
— Можем взять с собой, если хочешь почитать, — я запихиваю сборник стихов в сумку и беру Сиенну за руку. — Всё собрала?
Она кивает, осматриваясь вокруг.
— Мы просто оставим всё так?
— Я вызову службу уборки. Как только мы уйдём, — я начинаю тянуть её к двери, но она колеблется.
— И куда мы пойдём?
Настолько далеко я ещё не задумывался. Знал только, что её нужно увести в безопасное место.
— Разберёмся.
И всё же она отказывается сдвинуться с места.
— А как же Ариан? Мы не можем уйти, ничего ей не сказав.
— Я сейчас же отправлю ей сообщение.
Похоже, её устроили мои ответы, и она, наконец, пошла за мной на выход, к лифту. Пока мы спускаемся на нижний этаж, я записываю Ариан голосовое сообщение, чтобы она не возвращалась в квартиру, а то её это явно шокирует.
— Ариан, мой отец решил сделать ремонт в квартире на этой неделе, так что мы не можем здесь оставаться. Мы с Сиенной остановимся в гостинице, но тебе, наверное, будет лучше погостить у своей подруги Венди эти несколько дней? Скажи мне, где будешь, и я попрошу Джеффа перевезти твои вещи. Прости, что так получилось.
Когда я заканчиваю запись, Сиенна одобрительно кивает.
Джефф, мой водитель, уже ждёт с машиной на обочине, когда мы выходим из высотки. Он открывает нам дверь, и мы садимся на заднее сиденье. Он спрашивает, куда ехать, и я называю самую дорогую гостиницу, которая только приходит мне на ум — отель «Виндзор». Джефф наверняка удивлён тем, что я везу другую девушку в такое место, но не задаёт вопросов. Чего нельзя сказать про Сиенну.
— Почему мы едем туда? — шёпотом спрашивает она.
— Увидишь, — кратко отвечаю я.
Когда Джефф останавливается у богато украшенного здания, занимающего целый городской квартал, я выхожу из машины и прошу Сиенну подождать меня.
— Я быстро, — уверяю её.
Представительный мужчина открывает передо мной стеклянную дверь, и я прохожу по отполированному деревянному полу к стойке регистрации. Женщина в деловом костюме и с гарнитурой широко мне улыбается.
— Чем я могу вам помочь?
— Я бы хотеть заказать номер, самый лучший, на несколько ночей.
— Ваше имя, пожалуйста? — она опускает взгляд к компьютеру, начиная что-то вбивать.
— Зейн Райдер.
Стоит мне произнести имя, как она тут же поднимает глаза на меня. Я не удивлён.
— Простите, мистер Райдер… Я, эм, не узнала вас, — она посылает извиняющуюся улыбку.
Моё имя имеет вес, к которому я, возможно, никогда не привыкну. Люди могут не знать меня в лицо, потому что Харлоу долго скрывал своего генно-модифицированного сына от общественности, но все знают моё имя. Иногда мне хочется уехать куда-нибудь, где никто никогда не слышал обо мне или вообще о Райдерах. Но я слишком многого прошу, особенно в таком месте, как Пасифика.
Я улыбаюсь ей в ответ.
— Не стоит извинений.
Она вновь глянула на экран.
— Я сейчас же подберу вам апартаменты.
И уже через считанные секунды она вручает мне две карточки для входа в номер. Она спрашивает, нужна ли помощь с багажом, я вежливо отвечаю, что нет.
Я чувствую её взгляд на спине, пока направляюсь на выход к ждущей меня машине. Когда я забираюсь в салон, Джефф наклоняет голову в ожидании дальнейших указаний.
— Увези нас из города, в Хитроу, — говорю ему.
Джефф кивает, выезжая на дорогу в поток машин.
— Зейн, куда мы едем? — спрашивает Сиенна с широко распахнутыми глазами.
Сжимая её ладонь в своей, я отвечаю:
— Я всё объясню, как только мы доберёмся.
Временно удовлетворившись моим ответом, она откидывается на спинку сиденья.
— К этому можно привыкнуть? — внезапно произносит она.
— К чему?
— К тому, что люди ждут тебя. Открывают двери машины и приносят ужин, — она кривит лицо. — Мне это всё как-то не очень.
Меня забавляет её откровение.
— Обычно я об этом не думаю. Так всегда было, и, поскольку я никогда не жил иначе, мне не с чем сравнивать, — пожимаю плечами. — Но не вижу в этом ничего такого.
— Я даже представить себе не могу, на что похожа твоя жизнь, — бормочет она, не отрывая глаз от окна и мелькающих мимо высоток.
Я хочу сказать ей, что моя жизнь была серой и скучной, пока я не встретил её. Что я не понимал, как много я упускаю. Но вместо этого я кратко отвечаю:
— То же самое могу сказать про тебя.
Она мягко улыбается мне, прежде чем вернуться обратно к окну.
Вид за стеклом быстро меняется с величественных многоэтажек на полуразваленные постройки. На одной из них светится вывеска «Фил с бухлом», но первая буква не горит, и поэтому выглядит как «ил с бухлом». В отвращении я отворачиваюсь, особенно когда замечаю полную парковку.