— Есть какая-нибудь возможность её обойти?
— Сейчас подумаем.
Я молчу, глядя на мигающий красный огонёк по ту сторону стекла.
— Так, ладно, кажется, я нашёл способ. Если перекрыть источник питания, TREXUS временно отключится, и это даст тебе достаточно времени, чтобы проникнуть внутрь.
— А обратно как?
— Ну, видимо, бегом. Когда TREXUS возобновит работу, силовики получат сигнал.
Твою мать.
— Ладно, как отключить источник питания?
— Нужно устроить отключение электричества во всём районе. Потому что если с радаров пропадёт только дом Рэдклиффа, система это сразу поймёт и направит сигнал.
— И где же общий источник питания?
— Под землёй, — щелчки по клавиатуре. — Сейчас найду схему, — спустя несколько секунд он сообщает: — Тебе повезло. Главный надземный транзистор находится на перекрёстке, всего через пару домов от тебя.
Я бегу в направлении, которое указывает Чез. В углу стоит уличный фонарь, гудит, вокруг него летают мошки, привлечённые светом. Транзистор — это металлический ящик с навесным замком.
— Закрыто, — тяжело вздыхаю я.
— Ну, так взломай, — отвечает Чез.
— Окей.
Я оглядываюсь вокруг в поисках какого-нибудь большого камня. Найдя подходящий, крепко сжимаю в кулаке и со всей силы бью по навесному замку. Лязгающий звук такой громкий, что я опасаюсь, не слышали ли его все в округе. Прячусь в тени, следя за окнами ближайших домов. Но всё по-прежнему тихо и спокойно.
Бью ещё раз, с такой силой, что мои пальцы начинают кровоточить, и замок поддаётся. Вытираю кровь о штаны и поднимаю крышку металлического ящика. Внутри куча проводов, перекрученных между собой. Показываю Чезу через линк.
— Что теперь?
Он молча изучает сложную систему.
— Оторви три голубых провода и один красный. Только не трогай жёлтые, зелёные и чёрный. Поняла?
Я киваю, но тут же вспоминаю, что он меня не видит.
— Поняла.
Из сумки я достаю кусачки, радуясь, что прихватила их с собой, и аккуратно отрезаю три голубых провода. Фонарь надо мной потух, только насекомые шипят, получив удар током. Используя встроенный фонарик на линке, я нахожу красный провод и разрезаю его пополам. В одно мгновение вся улица погружается во тьму. Не остаётся ни единой крупицы света — ни от уличных фонарей, ни от комнатных ламп, ни даже от стационарных экранов. Только некоторые лампы на солнечных батареях продолжают гореть, освещая отдельные места.
— У тебя есть две минуты, прежде чем TREXUS заработает вновь, — торопливо произносит Чез. — Беги!
Так быстро я ещё никогда не бежала: прямо по лужайкам, через кусты и клумбы. Добежав до стеклянного крыльца Рэдклифф, я не колеблюсь ни секунды. Оборачиваю полотенце вокруг руки и разбиваю стекло одним ударом. Пробравшись внутрь, я открываю дверь. Никакой сирены. Только прекрасная, дивная тишина.
Внутри я ступаю бесшумно, обходя его дом, в котором пахнет печеньем и моющим средством. Странно знакомый запах, он заставляет меня замереть у подножия лестницы. Что если это не тот дом? Что если Чез ошибся?
Я стряхиваю с себя это ощущение и поднимаюсь по лестнице. Наверху я останавливаюсь, чтобы прислушаться. Я иду на звук чьих-то тяжёлых шагов. Они доносятся из ванной, в которую можно попасть через огромную спальню с тяжёлыми шторами и кроватью два на два метра. В комнате абсолютно темно, разумеется. Только слабое свечение виднеется через щель под дверью, ведущей в ванную. Наверное, Рэдклифф включил фонарик на линке. Я поднимаю свой и осматриваю комнату.
Одна половина кровати разобрана, будто кто-то уже ложился. Идеально сложенная военная форма лежит на стуле. Я узнаю её — именно в ней был Рэдклифф, когда мы с Зейном пришли в МПЗ, чтобы обменять сыворотку Re0Gene на свободу моей мамы. Конечно, полковник не собирался её отпускать. Очередная ложь Рэдклиффа.
Я слышу звук смываемой воды в унитазе и понимаю, что через считанные мгновения встречусь лицом к лицу с человеком, который причинил мне столько боли. Я подхожу к окну, рядом с которым, в тени, стоит кресло. Достаю пистолет из штанов и сажусь на самый край, кладя оружие на колени.
Руки дрожат, но внутри всё покрылось льдом. Я холодна, неумолима, смертоносна. Я не пытаюсь внушить это себе. Нет, я знаю, что так оно и есть.
Я могу сделать это прямо сейчас, застать его врасплох, в уязвимом состоянии, но решаю подождать. Кроме того, нам есть, о чём поболтать, прежде чем я запущу пулю ему в мозг.
Плеск воды, плевок. Рэдклифф чистит зубы? Ну, по крайней мере, он следит за гигиеной. Умрёт с чистыми зубами.
Дверь в спальню открывается. Мои глаза уже привыкли к темноте, так что я отчётливо его вижу, но он не видит меня. Одетый в халат, он неуверенно выходит, освещая линком пол перед собой. Я замечаю проблеск стали его протезов.
— Чёртово электричество, — бормочет он, пытаясь дойти до кровати. Когда ему это удаётся, он выключает фонарик и снимает халат. В отвращении я отвожу взгляд, но когда смотрю вновь, то понимаю, что он, к счастью, в футболке и семейниках. Я смотрю, как он садится и отсоединяет одну титановую ногу, затем другую, кладя их рядом на пол. Когда он с ногами-огрызками забирается в постель, я чувствую укол жалости к нему. Он изворачивается и пыхтит от прилагаемых усилий. Я слышу, как он ругается себе под нос, прежде чем у него получается занять удобное положение. Он прислоняется головой к спинке кровати и отрывисто дышит.
А я могу думать только о том, что это с ним сделала я. Это всё из-за меня.
Пока жалость к нему не заставила меня передумать, я встаю с кресла и поднимаю пистолет.
— Привет, Рэдклифф.
27. СИЕННА
— Просто сделай это уже, — говорит он так, будто его совершенно не удивило моё появление. — Я ждал, что ты придёшь и закончишь начатое, — он горько усмехается. — Это меньшее, что ты можешь сделать, после того как превратила меня в калеку.
— О, я обязательно избавлю тебя от страданий. Но сначала я хочу получить ответы, — подхожу ближе, продолжая держать пистолет. Но не знаю, чего я заморачиваюсь. Он же беспомощный. Всего лишь жалкая оболочка того человека, который был в Легасе.
Рэдклифф тяжело вздыхает.
— Что ты хочешь знать?
— В первую очередь, где Зейн Райдер?
— Откуда мне знать? — Рэдклифф вскидывает указательный палец. — Стой, не говори… Приключения Сиенны Престон продолжаются, и теперь ты потеряла ещё одного бойфренда. Что такое, Сиенна, не можешь удержать их на поводке?
— Не строй из себя идиота, — угрожающе рычу я. — Прошлой ночью Зейн и я отправились на благотворительный приём в музее Мармет. Там была засада. Он не выбрался, — подхожу на шаг ближе. — Я хочу знать, где он.
— Это не моих рук дело. Он больше не моя проблема. Ты теперь уже не моя проблема, — его тон становится резким. — Ты ещё не поняла, Сиенна? Я им больше не нужен. Я калека. Просто приманка.
— Что?! Погоди… Хочешь сказать, ты не знал о засаде? Это не ты её организовал?
Рэдклифф подаётся вперёд, его взгляд тяжёлый.
— Моя карьера окончена. Они больше не посвящают меня в свои планы и уж точно не нуждаются в моём разрешении устраивать засады.
— А как же лаборатория ВИГ? Разве не ты приказал им стереть мне память?
— Мне дали одно последнее поручение, да. И я лично накачал тебя наркотиками, чтобы притащить туда. Но, не считая этого случая, я ни разу не появлялся в лаборатории ВИГ с тех пор, как ты одарила меня этим, — сказал он, с отвращением взглянув на свои протезы на полу.
— Почему ты накачал меня наркотиками?
— Указание свыше.
Мысли хаотично носятся в моей голове. Если за всем этим стоит не Рэдклифф, то кто?
— Мой отец всё ещё жив, — обвиняю я. — И ты это знал, не так ли? Всё это время ты позволял мне верить… ты заставил нас думать, что он мёртв. Зачем?
Рэдклифф опять вздыхает.
— Потому что он сам этого хотел.
Из меня вышибло весь воздух. Я опускаю пистолет.
— Что?
— Я дал ему яд, который замедляет сердцебиение до такой степени, что его становится не слышно. Подкупил скорую, чтобы его увезли. Помог организовать его похороны без тела, перевёз его в столицу и стёр его воспоминания.
— Зачем? — мне не хватает воздуха. — Зачем ты это сделал?
— Потому что мне так сказали, — грубо бросает он. — Потому что это моя работа.
И только тогда осознание обрушивается на меня. Рэдклифф — просто пешка в этой игре.
Как вдруг я слышу то, отчего моё сердце замирает, а кровь в жилах превращается в лёд.
— Папочка? — зовёт тоненький голосок. — Папа?
Рэдклифф закрывает глаза.
— Да, тыковка?
Шаги маленьких ножек приближаются, я ныряю за дверь, когда девочка, которой явно не больше семи, появляется в дверном проёме.
— Мне страшно, папочка. Весь свет пропал из моей комнаты.
Рэдклифф открывает глаза и улыбается дочери.
— Всё хорошо, милая. Просто отключили электричество. Скоро починят.
Она подходит к кровати и забирается, чтобы обнять его. Мою грудь сдавливает, когда я вижу, как руки Рэдклиффа сжимают дочку в объятьях. Отстраняясь, она спрашивает:
— Папочка, а ты отнесёшь меня в кроватку?
— Не сегодня, милая. Видишь? — он указывает на пол. — Я уже снял свои ноги.
Девочка надувает губки.
— Мне не нравятся твои новые ноги.
Рэдклифф усмехается.
— Мне тоже. Но тебе уже пора спать.
— Спокночи, — говорит она, убегая обратно в коридор.
— Спокойной ночи, тыковка.
Я прислушиваюсь, как шаги стихают на этаже, и выхожу из укрытия.
— У тебя есть дочь? — шиплю я.
Рэдклифф кивает.
— Где её мать?
Мне отчаянно нужны ответы. Если я убью этого человека, девочка останется без отца. Рэдклифф трёт переносицу.
— Погибла в автокатастрофе два года назад.
— Но твоя дочь… ну… Ты же часто уезжаешь по работе…
Рэдклифф догадывается, что я пытаюсь сказать.
— У неё есть няня.
Комната кружится, словно меня посадили на «американские горки» и повезли верх тормашками. Одной рукой всё ещё держу пистолет, но второй я опираюсь на тумбочку, чтобы сохранить равновесие. Всё не то, чем кажется. И теперь я не знаю, чему верить.