Открыв глаза, я говорю:
— Да, потому что я твоя дочь.
Мой отец быстро оказывается рядом с кнопкой на стене.
— Я вызываю охрану, — произносит он сквозь стиснутые зубы.
Грейнджер пристально смотрит на меня, словно пытаясь разгадать загадку. Я чувствую, что допустила ошибку. Я уже потеряла папу однажды, я не смогу пережить это снова.
— Стой! — кричу в отчаянии. — Дай мне всё объяснить!
Он останавливается, едва касаясь кнопки вызова. Я расцениваю это как шанс и начинаю быстро говорить:
— У тебя же тоже есть шрам? Ты не заметил? Они вживили чип тебе, чтобы изменить воспоминания. В Легасе у тебя была жена и две дочери, я и Эмили. Ей сейчас пять, у неё милые светлые кудряшки. Ты готовил нам шоколадное печенье и танцевал по дому вместе с мамой, — слёзы текут по моим щекам. — Мы вместе смотрели на звёзды, помнишь? Ты рассказывал мне о созвездиях и легендах, связанных с ними. Пожалуйста, — всхлипываю я. — Мне нужно, чтобы ты вспомнил.
Фотографии на моём линке. Они могли бы подтвердить мои слова, но сам линк сейчас где-то на дне океана.
Отец не сводит с меня глаз. Я вытираю слёзы, пытаясь взять себя в руки, и слежу за его рукой на кнопке вызова. Он вздыхает и отворачивается. Я понимаю, что уже слишком поздно.
— Тебе нужна помощь, — говорит он, нажимая на кнопку. Тут же раздаётся сигнал тревоги.
Я срываюсь с места и выбегаю за дверь, Грейнджер зовёт вслед:
— Сиенна!
Когда я уже пробегаю полкоридора, Грейнджер ловит меня.
— Сиенна, стой.
Я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему лицом, глядя через его плечо.
— Я верю тебе, — говорит он. — То есть, вижу ваше сходство, особенно форма носа и губ. И теперь всё обретает смысл…
— Что обретает смысл? — я слышу приближающиеся шаги.
— Ты должна кое-что знать, — он неловко переминается с ноги на ногу. — На том поезде не только ты соврала.
Сирена воет над головой. Но мой голос звучит ровно:
— Грейнджер, ты вообще о чём?
— Я солгал о том, почему смотрел на тебя, — он мотает головой, не в силах подобрать слова. — Нет у меня никакой сестры. Когда твой отец пришёл ко мне в универ, чтобы взять к себе в лабораторию, у него была одна просьба. Ну, точнее две. Он хотел, чтобы я присматривал за тобой, твоей мамой и твоей сестрой, но требовал с меня обещание, что я никогда не буду рассказывать ему о вас, что вообще не стану упоминать при нём ваши имена. Он сказал, что вы его родственницы, что твоя мама недавно овдовела, что он много лет назад рассорился с роднёй и с тех пор не общается. Даже после того, как он сменил имя и заставил всех поверить, что он мёртв, он хотел, чтобы за твоей семьёй присматривали, чтобы вы были в порядке.
Я отхожу от него на шаг, пытаясь уложить его слова в своей голове.
— Я был в Легасе, — продолжает он, — чтобы проведать вас. Я наблюдал за вашим домом пару дней, но никто из вас так и не пришёл. А затем я увидел тебя на вокзале. Я был, мягко говоря, удивлён этой случайной встрече.
— Ты… ты был у моего дома?
Он кивает.
— Всего три раза. Я планировал приезжать раз в пару месяцев, но иногда у меня накапливались дела, и я не мог уехать из Рубекса.
— Значит, мой отец знал, что вскоре он якобы умрёт и сменит имя, и попросил тебя проверять, как мы?
— Похоже, что так.
Мысли кружат в голове, пытаясь найти в этом хоть какую-то логику. Всё это время Грейнджер был мне как старший брат. Он присматривал за мной, может, даже защищал нас.
Но если отец договорился с Рэдклиффом, чтобы инсценировать свою смерть, сменить имя и устроить на работу в ВИГ, то почему Рэдклифф попытался уничтожить мою семью несколько недель назад? После того, как он поймал меня с украденным компьютерным чипом, почему он сделал всё, чтобы сломать мне жизнь?
Ему нужен был Трей. А я стала просто средством достижения цели.
Шаги приближаются, голоса доносятся из-за угла.
— Послушай, Грейнджер, мне нужно кое-что тебе сказать. Кое-что очень важное.
— Что?
— Я этого не делала, — я начинаю отходить назад, повторяя: — Просто запомни: я этого не делала.
После этих слов я разворачиваюсь и бегу по коридору. Я уже почти добираюсь до лестницы, сворачивая за угол, как вдруг врезаюсь в кого-то.
Я смотрю вверх, прямо в глаза цвета океана, и пошатываюсь. Трей хватает меня за плечи, помогая удержать равновесие.
— Это из-за тебя, да? — резко произносит он. — Тревога поднялась из-за тебя.
Я пытаюсь пройти мимо него, но он не отпускает.
— Что ты здесь делаешь? Ты что, не знаешь, что все силовики в Рубексе разыскивают тебя?
— А ты что, не знаешь, что на нижнем этаже лежат сотни людей? — язвительно отвечаю я.
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — судя по взгляду, он правда даже не подозревает.
Но вместо ответа я раскидываю руки в стороны.
— Ну вот, я здесь. Почему ты ещё не зовёшь силовиков? Почему не сообщаешь им, где я? Ты же у нас такой хороший стукач. Может, мне стоит подождать здесь, пока они не придут с наручниками.
Взгляд Трея становится жёстким.
— Это ты решила убить Джорджа Рэдклиффа.
— Я не убивала его, — выплёвываю я. — Это сделал снайпер.
— Пока ты стояла рядом с ним? Как удобно.
В горле застревает ком, хотя я думала, что сумела подавить эту боль в груди.
— Нет, не удобно. Это было ужасно. Та маленькая девочка теперь получила психологическую травму на всю оставшуюся жизнь, — я толкаю дверь, ведущую на лестницу, и бегу от него.
— Сиенна, подожди, — я не обращаю на него внимания. Я слышу, как он бежит по лестнице за мной, и пытаюсь бежать быстрее.
На следующем этаже он хватает меня за руку и разворачивает к себе, но я вырываюсь из его хватки.
— Не трогай меня, — рычу я. — Ты не имеешь такого права. Больше нет.
Он выглядит так, будто я дала ему пощёчину, но опускает руки.
— Тебе небезопасно оставаться в Рубексе, — говорит он.
— Почему тебя это волнует?
— Я… я не знаю. Куда ты пойдёшь?
— А какая разница? — ненависть жжёт мне глаза, пока я смотрю на него, кривя губы от презрения. — Зейн пропал, так что всё это уже неважно.
— Пропал?
— Той ночью в Мармете. Я сбежала, но он… — прикусываю губу. — Я не знаю, где он сейчас. И это всё из-за тебя, — толкаю его в грудь изо всех сил. — Это всё твоя вина.
Я бью рукой ему по груди. А он просто стоит и терпит, как я стучу по нему кулаками. По моим щекам бегут слёзы, но я не прекращаю колотить его. Он хватает меня и разворачивает вокруг, прижимая мои руки к бокам и меня саму спиной к своей груди.
— Тсс, — шепчет он мне на ухо. — Всё хорошо.
— Отпусти меня! — я пытаюсь отбиться, но он сжимает меня крепче.
— Нет, пока ты не успокоишься, — и эти его слова только сильнее выводят меня из себя. Сирена продолжает выть над головой.
Я с размахом наступаю ему на ногу. Он взывает от боли и выпускает меня. Мой разум помутился. В нём смешались боль, смятение и все эмоции, а Трей — единственный, на ком я могу сорвать свою злость.
Я пинаю его в колено, он матерится.
— Чёрт бы тебя побрал, Сиенна, да что с тобой?
Я собираюсь пнуть его коленом в живот, но он хватает меня за ногу и дёргает, лишая равновесия. Я падаю спиной на бетонный пол. Боль простреливает позвоночник до копчика.
Застонав, я переворачиваюсь и быстро поднимаюсь на ноги. На лице Трея отражаются разом шок, растерянность и раздражение. Совсем не похоже на нашу тренировку в лагере. Мои движения быстрее, удары точнее, пинки сильнее. Я пытаюсь врезать ему в челюсть, но он блокирует выпад. Его большая ладонь ловит мой кулак и сжимает.
— Прекрати вести себя, как ребёнок, — шипит он.
Я вырываю руку из его хватки, сухожилия в пальцах болят. Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое. Забыть, что он когда-либо существовал, что я была к нему неравнодушна. Это единственное, о чём я могу думать.
Я целую его.
В первые несколько секунд Трей застывает от шока, но затем как будто срабатывает переключатель. Он запутывает пальцы в моих волосах и целует в ответ. Целует так жёстко, что мои губы наверняка будут потом болеть. Когда я думаю, что этого достаточно, я отталкиваю его. Стараясь не замечать боль и растерянность в его глазах, я разворачиваюсь и бегу дальше по лестнице.
— Сиенна! Подожди! — в его голосе звучит отчаяние.
Я раскрываю дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещён» и оказываюсь на платформе. Холодный августовский ветер вызывает мурашки. Каким-то чудом дрона больше нет.
— Сиенна, пожалуйста! — Трей распахивает дверь и замирает на пороге. — Куда ты пойдёшь?
Я отворачиваюсь к воде.
— Прощай, Трей.
Я ныряю в воду. Чёрные волны океана поглощают меня. Я уплываю прочь, не оглядываясь назад.
30. ЗЕЙН
Убежище — это непримечательный домик в горах, в нескольких часах езды на северо-восток от Легаса. Когда я был маленьким, отец возил меня сюда каждую зиму, чтобы покататься на лыжах. Подъёмники давно уже не работают, но отец изобрёл устройство, которое довозило нас на самый верх. Я никогда не забуду свой первый спуск — тот восторг, который я ощущал, ледяной воздух, запах хвои. Белое покрывало снега и деревья приносили такое умиротворение. Это всегда было одним из моих самых любимых мест.
Отец называл этот дом лачужкой, хотя большинство людей посчитали бы его коттеджем.
Я паркую машину у гравийной дорожки и подхожу к крыльцу. Мысленно готовлю себя к тому, что придётся сказать маме Сиенны. Нужно как-то уговорить её вернуться в Легас, но так, чтобы она не начала переживать за безопасность дочери.
Как только дверь открывается и Эмили видит, кто к ним пришёл, она обнимает меня за колени. Я поднимаю её, разлохмачиваю волосы. Она восторженно визжит. Вот насколько я обожаю Сиенну, примерно настолько же, на самую малость меньше, я люблю Эмили.
Покружив девчонку на лету, пока у самого не закружилась голова, я ставлю её на ноги, проверяя, что она вернула себе равновесие, прежде чем отпустить. Она слегка качается, но вскоре уже бежит к вытянутым рукам матери.