Кстати, когда читаешь боевые документы соединений вермахта или воспоминания участников Курской битвы с немецкой стороны, то невольно удивляешься высокой степени самооценки, даже самоуверенности их авторов, которая буквально выплескивается на бумагу. В любой обстановке, описывая события, в ходе которых все подготовленные ранее планы явно рушились, немецкие офицеры и генералы придерживаются железного правила — мы точно следовали приказу. И неважно, что вся задуманная операция идет вкривь и вкось. Вот и с 3-м тк точно такая же «петрушка». Корпус Брайта 6 июля так и не достиг главной цели — не вышел на правое крыло 4-й ТА, захваченный им район выс. 216.1 должен был быть в его руках еще 5 июля, а 7-я тд с большим трудом овладела им, да и то не одна, а вместе с 6-й тд, и лишь сутки спустя. Таким образом, с огромными усилиями войска Хюнесдорфа и Функа после двух суток боев пробили лишь главную полосу и углубились (незначительно) на узком участке во вторую, в то же время соединение Шмидта полностью увязло в обороне 81-й гв. сд. С каждым днем наступления цель, поставленная перед 3-м тк, скорее отдалялась, чем приближалась, т. к. силы таяли на глазах. Очевиден явный провал, но в документах его штаба, да и армейской группы это совершенно не просматривается. Читаешь сводки, донесения — обычная рутина войны: «атаковали в том-то направлении, вышли на этот рубеж, согласно приказу заняли впереди лежащую высоту», а если, к примеру, прочесть отчет 19-й тд — так это вообще не описание того, как дивизия проваливала одну задачу за другой, а скорее реляция для награждения за одержанную грандиозную победу. Сколько в нем героического пафоса и бахвальства! Возможно, так и должны держаться в трудные моменты настоящие командиры, поддерживая боевой дух войск. Хотя, когда читаешь опросы немецких пленных (даже офицеров), чувствуешь: прыть, которую враг демонстрировал даже перед началом «Цитадели», не говоря о том, что говорили пленные в разведотелах наших соединений год назад, явно поубавилась.
В действительности противник по меньшей мере был растерян, да и было отчего. Операция «Цитадель» хотя и развивалась на первый взгляд успешно, но далеко не так, как ожидало немецкое командование. Особенно в полосе АГ «Кемпф». Поэтому мысль о том, что эта грандиозная затея может завершиться откровенным провалом, начала появляться в головах не только откровенных пессимистов. Настроение войск в армейской группе после двух суток тяжелейших боев можно прокомментировать строчкой с советского военного плаката того времени: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить!» Бывший начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор после войны так описывал свои впечатления о действиях войск Воронежского фронта и их настрое в первые дни «Цитадели»:
«…Офицеры и младшие командиры Красной Армии были проинструктированы в деталях о предстоящих ответных действиях в случае наступления немецких войск. Это подтверждается тем, что на их командных пунктах нами были обнаружены ящики с песком для отработки тактических задач. Кроме того, мы могли легко сказать, что советская оборонительная операция была тщательно подготовлена, так как отсутствовали какие-либо признаки беспорядка, поспешного или панического отступления частей в системе обороны. Не было радиосигналов „SOS“, которые так часто перехватывались в прошлом. Эти действия, без сомнения, были заимствованы у нас с превосходным эффектом. Враг, так же как и мы, в течение первых нескольких дней нашего наступления чувствовал уверенность, что все развивается согласно плану»[312].
Опираясь не только на приведенное выше высказывание, но и на ряд опубликованных у нас мемуаров битых вояк вермахта, с уверенностью можно утверждать, что такая черта как скромность и самокритичность была присуща лишь отдельным представителям высшего командного состава вермахта. А у генералов, командовавших корпусами, армиями, возглавлявших штабы войск ГА «Юг» во время Курской битвы, на мой взгляд, она вообще отсутствовала. Стойкость личного состава и веру в собственные силы заимствовать у врага трудно, потому что эти качества не передаются, а воспитываются. Что же касается всесторонней подготовки войск и оборонительных рубежей, то на советско-германском фронте такой системы, которая была выстроена Воронежским и Центральным фронтами, никто никогда не возводил, а их войскам просто дали минимум времени для уяснения задач и их практической отработки на учениях. И не больше того.
Что же касается утверждения Фангора о том, что они внимательно следили и с нетерпением ждали того момента, когда советские войска безудержно побегут, как это было раньше, то это действительно так. В перехваченных в первые дни битвы радио- разведкой Воронежского фронта сообщениях с самолетов-разведчиков люфтваффе эти моменты оговаривались особо. Вот цитата лишь из одного донесения № 80 313-го орд за 5 июля:
«7.15. По дороге Обоянь — Михайловка отход противника не наблюдается. На участке Черкасское — Обоянь движение противника не наблюдается. В районе Белгород — Гостищево — Алексеевка (полоса 6-й гв. А. — З.В.) движение противника на восток и на запад не отмечено.
17.55. По дороге Дальняя Игуменка — Старый Город — Белгород — Игуменка;. Белгород — Беловская — Белгород до Севрюково движения нет»[313].
А если обратиться к упомянутым выше опросным листам военнопленных, захваченных соединениями 7-й гв. А, то в них явно просматриваются упаднические настроения, особенно гренадеров пехотных дивизий Рауса. Оно связано главным образом с двумя факторами. Во-первых, затянувшейся войной и, как следствие, высоким уровнем потерь (в частности, в 320-й пд). Во-вторых, невеселыми вестями из дома: письма и приехавшие из Германии отпускники говорили о систематических бомбежках американской авиацией не только промышленных объектов, но и городов, сел, гибели мирного населения, проблемах с продовольствием. В немецкой армии было такое правило, что в случае, если дом уничтожен при авианалете или погибли родственники, военнослужащего отпускали в отпуск вне всякой очереди. Одного из таких солдат 320-й пд взяли в плен бойцы 72-й гв. сд. Он красноречиво описал и свое моральное состояние, и своих товарищей. Кстати, чуть позже (через два-три дня) в боевых документах 7-гв. А начинают проскальзывать сообщения о перебежчиках. Хотя их было немало, говорить о полном разложении войск АГ «Кемпф» в этот момент нельзя. Тем не менее это был первый «звонок», и чем тяжелее, напряженнее шли бои, тем больше у командования армейской группы будет повода тревожиться. Замечу, что в течение всего периода оборонительной операции в документах наших армий, действовавших в полосе наступления 4-й ТА, сообщений о перебежчиках мне встречать не приходилось.
Если же обратиться к цифрам, то результаты, достигнутые войсками АГ «Кемпф» в течение первых двух суток операции «Цитадель», оказались следующими. К исходу 6 июля два ее корпуса форсировали р. Северный Донец и углубились в оборону Воронежского фронта восточнее Белгорода примерно на 14,5 км. Корпус Брайта с большим трудом силами 6-й и 7-й тд полностью завершил прорыв главной армейской полосы, а на участке выс. 209.6 — выс. 207.9 — и переднего края второй полосы. Причем боевая группа фон Оппельна вошла в нее на глубину всего на 1,3 км, а бронегруппа Шульца — около 3 км. Таким образом, ударное соединение Кемпфа за 48 часов наступления овладело наиболее укрепленным участком на фронте 7-й гв. А общей площадью 126–130 кв. км, пробив коридор, напоминавший по форме прямоугольник со сторонами (по восточному берегу) около 9 км, а «в глубину» (по правому флангу) примерно 14 км. При этом был нанесен существенный урон 73-й и 78-й гв. сд, но полностью их разгромить врагу не удалось. Соединения оставались в обороне со средствами усиления и по-прежнему представляли серьезную угрозу правому флангу 3-го тк и перекрывали путь ак «Рауса» к р. Корень.
Не вызывает сомнений тот факт, что относительный успех 3-го тк главным образом связан с использованием в его полосе значительных сил бронетехники. Однако брошенные на прорыв подготовленной обороны танковые дивизии после первых нескольких часов наступления начали нести заметные потери, даже еще не вступив в бой. Поэтому уже в первые дни операции «Цитадель» советская сторона отметила изменения в тактике танковых частей противника и в поведении экипажей боевых машин, как реакцию на изменившиеся условия и новые приемы ведения боевых действий Красной Армией. Приведу интересные наблюдения артиллеристов подполковника С.В. Шманова об особенностях тактики танковых частей корпуса Брайта: «…Противником сильно изучается система обороны, система огня даже ценой больших потерь и ценой времени. Выявляется его интерес к овладению рубежами со скрытых подступов с целью накопления сил и средств для развития дальнейших успехов.
Противник не отказался от тактики захвата дорог, но уделяет особое внимание ровной местности для открытого боя с пехотой. Танков противник в этих боях и в наблюдавшихся боях на участке 81-й гв. сд (19-й тд. — З.В.) не разворачивает в боевой порядок, а наступает походной колонной, причем уделяет порядочное внимание обстрелу танками артцелей, если отсутствует артиллерия или минометы.
При отсутствии зенитного прикрытия широко использует самолеты для обнаружения и подавления артцелей.
Тяжелые танки Т-VI помимо танковых атак используются противником как разведчики для вскрытия артиллерийских позиций и насыщенности артсредств.
Как правило, головной танк двигающейся колонны огня не открывает, а ведет наблюдение. Обстреливают позиции лишь танки из центра колонны. Наблюдались случаи, когда при атаке танков командиры-артиллеристы стараются сбить головной танк, при открытии огня орудий 1-й головной танк останавливается и якобы загорается. На самом деле к нему подкладывают дымовую шашку, и создается видимость горения, а его экипаж в это время ведет наблюдение, после чего начинает обстреливать.