– Это долго. Но мне уже намекнули, что царица не желает воевать с нами. Тогда почему она не шлет своих людей для переговоров? Странно!
– Мне доложили, что весь народ занят похоронами одного знатного человека.
– Неужели покойник для них столь важен, что они словно не замечают нас? А может, тем самым царица желает унизить меня, говоря, что огнепоклонники не боятся нас?
– Да, они смелы и горды, но сегодня царица хоронит своего любовника, который являлся ее главным советником.
Тучный наместник бросил изумленный взгляд на помощника и усмехнулся:
– Занятная история. Мне это по душе, должно быть, она красива? Ты был здесь в первую войну, как она?
– Я не видел царицу.
– А как бухарцы сражались?
– Это были тяжелые бои. К ним на подмогу пришли войска из Самарканда, а также из Ферганы и Чача (Ташкента). Тюрки уже давно пустили тут глубокие корни и вместе с местными защищают согдийские земли. Даже сама царица из тюркского рода. Тогда мы не смогли овладеть Бухарой. Только взяли дань в сто тысяч дирхемов и две тысячи лучников из местных жителей.
– Хорошо, подождем, хотя мне не по душе все это.
***
С наступлением темноты в царском саду собрались знатные мужи и близкие к Ферузу люди. Среди них был один из мобедов, два визиря, советники, военные и люди искусства: художники, ваятели, архитекторы, поэты. Несмотря на опасность, эти люди сами выразили желание проводить Феруза до дахмы. Годар хотел идти с ними, но царица не позволила.
По совету Годара все облачились в черные плащи, чтобы в ночи враги не могли их заметить. Царица опасалась, что Кишвар может их предать, и собрала лишь близких, верных людей.
Правительница спустилась в сад, где на суфе уже стояли носилки. Факелы не разжигали, все делалось в темноте и абсолютной тишине. Вход в подземелье находился в домике, на котором всегда висел замок. Первыми туда вошли десять военных с зажженными факелами, за ними – насасалары с носилками. В комнатке они переложили тело на коврик и стали пробираться по узкому тоннелю. Процессию завершали знатные мужи. Подземелье оказалось невысоким, и все передвигались по нему с низко опущенной головой.
Когда впереди показался выход, охранники погасили факелы. Они оказались на склоне холма, выход из тоннеля был закрыт увесистым плоским камнем. В ста шагах от себя они увидели костры арабов. Но на таком расстоянии враги не могли их заметить.
Когда вышли насасалары, тело Феруза снова уложили на носилки. Как положено, первым двинулся мобед, но уже без собаки, которая могла поднять лай и привлечь внимание врагов. За носилками, поглядывая в сторону вражеских огней, показались остальные. Была и другая опасность: не наткнуться бы на вражеские дозоры. Для этого лучники держали свои стрелы наготове.
Шли недолго, пока при лунном свете не увидели круглое строение высотой около пяти метров. Это была дахма. Все облегченно вздохнули: теперь-то душа верного друга обретет покой.
Перед дахмой находился домик – задо-марг*. Мобед отворил створки узких ворот. Насасалары вошли в них и вышли через другие, что символизировало рождение и смерть человека, который входит в жизнь через одни двери, а при смерти выходит через другие.
Когда носилки донесли до дахмы, то тело опять переложили на ковер, и мобед тихо зачитал молитву. Затем насасалары занесли покойника в башню и поднялись по круглой лестнице на широкую площадку. Там тело покойника аккуратно раздели и привязали спиной к стене, придав ему сидячее положение. В тот день в дахме таких тел было четыре. Насасалары знали: с утра здесь начнется пиршество для воронов и грифов, которые до костей обглодают трупы. После этого останки тел сложат в глиняные оссуарии и поставят на полку семейного науса. Таков обычай Авесты, который гласит, что земля, вода, воздух – священные творения, и загрязнять их гниющими телами нельзя.
Когда насасалары покинули башню, все заспешили обратно. Впереди уже показался холм, как вдруг перед ними из темноты выросли три всадника – дозорные арабов. Охрана пустила в них стрелы. Двое упали замертво, а третий с криком ускакал в сторону костров.
– Бежим как можно скорее, – сказал кто-то, и все кинулись к холму.
Добежав до входа, один за другим бухарцы стали исчезать в отверстии. С каждым мигом арабы с обнаженными мечами и копьями становились все ближе. И тогда лучники пустили в них стрелы, разом сразив нескольких бегущих к ним. Испуганные враги легли на землю. Но немного погодя они снова кинулись вперед.
Когда первые два араба добежали до холма, то последний охранник уже успел скрыться под землей, плотно заперев вход. Но враги не растерялись и быстро отодвинули камень. Они стали вглядываться в темень, как вдруг две стрелы пронзили их головы. Подоспевшие к ним арабы не решились спуститься в пещеру. Они собрались у входа, пока не появился один из их вождей и не крикнул:
– Чего собрались тут, разинув рты? Чего испугались? Все за ними!
И один за другом те кинулись в проход. А вождь говорил им:
– Я уверен, этот проход ведет в Бухару. Давайте все туда, так мы возьмем город, пока бухарцы спят.
Тем временем на другом конце прохода охранники уже вышли в сад и плотно закрыли отверстие тяжелой плитой, встав на нее. Вскоре под напором арабов плита под ними затряслась. Мужи обнажили мечи и приготовились к сражению. Но царица кое-что вспомнила и обратилась к воинам:
– Подождите, как-то раз Феруз сказал мне, что от водоема он пустил трубу в подземелье. Это на тот случай, если враги узнают о потайном ходе. Тогда его можно будет затопить. Идемте к водоему, где-то там должно быть отверстие от трубы.
И пятеро мужчин бросились в илистую воду, ощупывая мраморную стену водоема. Один из них нашел закрытое тряпкой отверстие. Резко дернув за нее, он открыл сток, и вмиг на поверхности показались большие пузыри – в подземелье пошла вода.
Находившиеся на берегу стали замечать, как уровень воды в водоеме начал резко падать. А в это время в подземелье арабы почувствовали под ногами воду. Их охватил страх: откуда она здесь взялась? Они кинулись назад, но в темноте стали натыкаться друг на друга, закрывая себе обратный путь. Только несколько человек успели выскочить из-под земли, с ужасом крича:
– Вода! Там вода!
Их предводитель, глянув в подземелье, где слышался плеск воды, воскликнул:
– О Аллах, эта была ловушка! Столько моих воинов в раз ушло на тот свет!
После этих слов мусульмане присели на корточки, кто-то прочитал молитву за упокой души правоверных, а затем все провели ладонями вокруг лица, сказав «Аминь».
АРАБЫ
На следующий день ворота Арка отворились, и в них показались три всадника во главе с Годаром. В руках они держали белые древки с красным и желтыми знаменами. Всадники поскакали навстречу вражескому войску, которое вытянулось сплошной стеной напротив города.
Из строя арабов так же отделились два конника и двинулись им навстречу. Когда они сошлись, Годар сказал:
– Я посланец царицы. Она желает знать, зачем вы явились сюда и чего желаете?
Рядом с Убейдом стоял перс, который перевел речь бухарца на арабский язык.
– Неужели ты столь недогадливый, зачем мы тут? – усмехнулся в ответ чужеземец.
В ответ Годар с хмурым видом промолчал. Не для шуток явился сюда советник.
– Ладно, идем к наместнику. Со вчерашнего дня он ждет вас.
Бухарцы двинулись за ними через ряды воинов. За строем они увидели серый шатер. Годара завели внутрь, где он увидел восседающего на роскошном ковре Саида ибн Османа, одетого в зеленый халат и белую чалму. С надменным видом он указал Годару на ковер. Переводчик же остался стоять у входа.
– Я главный советник Бухары, – присев, заявил Годар. – Царица хочет знать о намерениях чужеземцев. Что вы потеряли в чужой земле, так далеко от Аравии?
– Мне сказали, что твоя царица дерзка на язык. Видно, она забыла, что мы уже захватили всю Иранскую державу и находимся у вас под боком. Не забывайте об этом.
– Да, нынче вы хозяева Ирана и других стран, но под солнцем нет ничего вечного. Оглянитесь назад, вспомните историю. Нас не раз покоряли и греки, и кушаны. И где они нынче? А Согдийская земля опять свободна. И потому моя царица верно сказала, что каждый должен жить на своей земле. И здесь вам делать нечего!
Едва ему перевели его слова, как Саид разразился криком:
– Хватить поучать! Не затем я явился, чтобы выслушивать такие речи. Посмотрю, что будет с вами, когда завтра же я возьму Бухару. Так что укоротите свои нечестивые языки.
– Стены Бухары крепки. Ни завтра, ни послезавтра ты не овладеешь нашим городом. Может быть, тебе и удастся это когда-нибудь, но к тому времени сюда придут наши союзники. И они будут нападать до тех пор, пока ты не потеряешь половину своего воинства.
Говоря это, Годар тем самым дал понять, что захватить Бухару им будет непросто и потому пусть усмирят свой аппетит, когда речь пойдет о дани. Поняв намек, Саид, с трудом сдерживая гнев, произнес:
– Мои условия таковы: вы уплатите мне выкуп в пятьсот тысяч дирхемов и дадите в заложники двадцать человек из знатных семей. Это должны быть молодые юноши. От каждого знатного бухарца по сыну. И твоего тоже.
– Зачем вам наши дети?
– Это на случай, если вы все же нападете на нас. Тогда мы отрежем заложникам головы. Но если будете покорны, мы отпустим их, как только переправимся за ваш Джейхун*.