[87].
Именно такое впечатление генерал Икер, командующий ВВС союзников в Средиземноморье, и хотел произвести на советскую сторону. Согласно плану, он лично вел бомбардировщики 15-й воздушной армии на Украину.
Рано утром 2 июня 1944 года 200 самолетов и более чем 1 400 членов экипажа вылетели с итальянских аэродромов бомбить цели в Венгрии. Но настоящей целью боевой группы Икера было не разбомбить Дебрецен, а впечатлить Полтаву. “Совершенно необходимо заручиться абсолютным доверием и уважением русских, начав наше сотрудничество с эффективно выполненной операции, имеющей для них непосредственную важность”, — писал Икер в рапорте-плане будущей миссии. Поскольку было известно, что на полтавских базах еще нет подходящих условий для серьезного ремонта поврежденных самолетов, авиагруппе рекомендовалось избегать ненужных столкновений с люфтваффе.
Остальные подразделения 15-й воздушной армии, направленные в тот день на Балканы, получили задание отвлекать немцев от самолетов, летевших в Полтаву, что позволило им достичь своих целей с минимальными потерями. Воздушный путь на Украину выбирался с расчетом на то, чтобы по возможности избежать немецких зенитных батарей[88].
Первая челночная бомбардировка “Фрэнтик” изначально задумывалась больше как символическая, чем стратегически важная. Сталин и Молотов затянули время до мая 1944 года, и многие цели операций “Бейсбол” и “Фрэнтик” уже потеряли смысл. К тому времени союзная авиация уже уничтожила все угрозы со стороны люфтваффе, способные помешать вторжению. В начале июня командование союзников могло послать в битву над Европой 12 тыс. самолетов, против которых у Германии было всего 300: сорок к одному! Исход воздушной войны был ясен еще до ее начала[89].
Выбрать цели для первой миссии неожиданно оказалось непростой задачей. Первые переговоры прошли в начале мая. Американцы предложили бомбить авиационные заводы компании “Хейнкель”, расположенные в Латвии близ Риги и в Польше у Мелеца. Американские ВВС хотели использовать челночные бомбардировки для достижения изначальной цели — обескровить люфтваффе и немецкую авиационную промышленность. Для СССР более серьезной проблемой являлось присутствие немецких механизированных дивизий на Восточном фронте, потому было важно лишить их бензина, и советская сторона предложила американцам бомбить румынские нефтяные месторождения в Плоешти. Генерал Спаатс, командующий Стратегическими ВВС США в Европе со своей базы в Англии, был только рад помочь — и добавил в список целей нефтеперерабатывающие заводы, а заодно предложил внести туда сортировочные станции во Львове, Бресте, Вильнюсе и Каунасе: все они находились в непосредственной близости к немецким линиям обороны на Восточном фронте. К удивлению Спаатса и Дина, советская сторона отказалась одобрять список целей или представлять свой. Переговоры застопорились.
Командование Красной армии готовилось начать в Белоруссии масштабную наступательную операцию “Багратион”. Ее результатом должно было стать продвижение советской армии до границ Восточной Пруссии, и Дин, адресуясь к Спаатсу, предположил, что Советы просто не хотят ни в малейшей степени увязывать ожидаемый успех с американскими бомбардировками. Кроме того, он считал, что советская сторона не доверяла американцам и не хотела, чтобы те знали, куда будет нанесен главный удар. “Три цели, которые изначально выбрал Спаатс, — писал Дин позже, — располагались на равном расстоянии на протяжении русского фронта. Когда русские наконец пошли в наступление, их главные усилия были направлены на север, и по этой причине они не хотели, чтобы американцы атаковали Ригу, рискуя привлечь в этот регион немецкие истребители. Они не могли сказать нам этого, не раскрыв свои наступательные планы”.
Дин предложил Спаатсу выбрать первые цели самостоятельно и вместо того, чтобы просить одобрения СССР, просто поставить его в известность, тогда им не пришлось бы раскрывать своих планов. И он оказался прав: когда Спаатс обозначил первой целью операции “Фрэнтик” сортировочные станции Дебрецена, Советы не воспротивились. Налет на цели в Венгрии отвлек бы немцев от главного наступательного удара советских войск на севере. Операция была в интересах советских военных, но из соображений секретности они не могли ответить ни да, ни нет[90].
Генерал Икер, конечно же, решил лично возглавить миссию, чтобы убедиться, что все пройдет по плану, и выбрал для нее лучшие подразделения 15-й воздушной армии. Операцию назначили на первый день июня с благоприятной погодой. Для миссии были распределены четыре бомбардировочных авиагруппы — 2-я, 97-я, 99-я и 483-я, всего 130 самолетов B-17. Прославленные “летающие крепости”, прочно вошедшие в воздушный арсенал с 1938 года, летели на Украину в сопровождении недавнего приобретения американских ВВС — истребителей дальнего действия P-51 “Мустанг”, поступивших в войска в январе 1942 года.
“Мустанг” управлялся одним пилотом, имел в длину почти 10 м, развивал крейсерскую скорость в 580 километров в час и мог пролететь без дозаправки более 2 500 километров. Он обходился более чем в четыре раза дешевле, чем B-17: самолет стоил около 50 тысяч долларов. Главной задачей “мустангов” была защита “летающих крепостей” во время миссий при помощи шести пулеметов Браунинг М2. В марте 1944 года “мустанги” несли еще и подвесные топливные баки, что увеличивало дальность их полета и позволяло участвовать в миссии в Полтаву. В 325-й истребительной авиагруппе было 70 “Мустангов” P-51[91].
Финальный пункт назначения оперативной авиагруппы держался в секрете от пилотов и экипажей, те строили догадки и предполагали, что направляются на одну из подконтрольных Германии территорий. Прямо перед вылетом пилоты узнали пункт назначения и встретили новость радостным свистом. Было приказано наилучшим образом проявить себя на советских базах. “Произведенное впечатление отразится в мышлении всего русского военного командования и подготовит условия для будущих отношений, — гласили инструкции. — По тому, как мы проявим себя, русские будут судить о боевых качествах, дисциплине, морали и энергии всех американских войск на земле, воде и в воздухе”[92].
Генерал Икер прилетел в Полтаву на B-17, прозванном Янки Дудль II. На борту самолета красовались изображение этого любимого американцами персонажа и нотная запись песни. Эта “летающая крепость” входила в состав 97-й бомбардировочной авиагруппы, в которой Икер в августе 1942 года летел на свою первую миссию из Великобритании в Германию. Сейчас, в 1944-м, бомбардировщики ранним утром поднялись с базы в итальянской Фодже, выстроились в боевой порядок над Адриатикой и пересекли Югославию, не встретив ни вражеских истребителей, ни зенитных батарей, и поразили цели, беспрепятственно сбросив бомбы на локомотивное депо и сортировочные станции Дебрецена. К тому времени к ним присоединились истребители P-51, группа взяла курс на Карпатские горы и Днепр.
Зенитную батарею авиагруппа встретила лишь возле города Черновцы в украинской Буковине. Огонь оказался крайне неточным, но потери были: у одной “летающей крепости” загорелся двигатель, и самолет, взорвавшись, исчез в мгновение ока. Пилоты ближайших бомбардировщиков после взрыва не видели парашютов. В число жертв, помимо десяти человек экипажа, вошел и пилот “мустанга”, летевший в Полтаву как пассажир. Несколько самолетов вернулись в Италию с техническими повреждениями. Для американских врачей в Полтаве тот день был небогат на события в том, что касалось их прямых обязанностей. Лечить пришлось только летчика, которого скрутил приступ аппендицита[93].
Первым на полосу в Полтаве приземлился Янки Дудль II генерала Икера, замерев прямо перед ожидающей группой американских и советских высокопоставленных лиц, которую возглавлял Аверелл Гарриман. Икер выбрался из самолета и, не обращая внимания на моросящий дождь, направился к встречающим, которые радостно улыбались, приветствуя его. Его имя не сообщали широкой публике, пока он, целый и невредимый, не вернется в Италию. Если бы с командующим такого ранга что-то случилось, то ни американцы, ни советская сторона не хотели бы, чтобы это увязывалось с челночными бомбардировками и бросало тень на успех первой совместной воздушной операции. И потому в письме, которое отправила сестре Кэти Гарриман, Икер упоминался как “человек, принимавший нас в Неаполе” и “наш большой парень”. Канадский репортер Рэймонд Артур Дэвис в своем репортаже назвал его “высокопоставленным американским офицером”.
Подойдя к встречающим, генерал Икер первым делом вручил генералу Перминову орден “Легион почета” и зачитал приказ о награждении. Дин впоследствии вспоминал, что Перминов, явно растроганный, в ответ сказал, что все заслуги по подготовке принадлежат его американскому коллеге, полковнику Альфреду Кесслеру. Он воздал должное пилотам и наземным службам: как было сказано в одном репортаже, “сегодняшняя операция была проведена совершенно блестяще”. Подчиненные Перминова вручили Икеру букет цветов, “как велит делать давний русский обычай, когда генерал возвращается в город с победой”, — писала Кэти, тоже получившая букет. На фотоснимках, сделанных на церемонии, Икер сдержан, но счастлив, а Кэти широко улыбается. Дин произнес краткую речь, в которой назвал операцию “Фрэнтик” поворотным пунктом в советско-американских отношениях. “Потом мы немного постояли, все расписывались на долларах и дарили их друг другу, фотографировались… А бомбардировщики все приземлялись и приземлялись…” — вспоминала Кэти в письме[94]