В особую категорию подозреваемых попали американские офицеры, которые не имели родственных связей с бывшей Российской империей, не знали местных языков, но тем не менее (по крайней мере, по мнению Смерша) придерживались антисоветских взглядов и сеяли антисоветскую пропаганду. Уроженец Теннесси подполковник Уильям Джексон — главный хирург на авиабазах США — находился в самом начале этого списка. Кроме того что он разделял взгляды, считавшиеся антикоммунистическими, Джексон стремился налаживать связи с местным населением, особенно с женщинами. Он прибыл в Москву 21 марта со вторым эшелоном американских военных для подготовки к открытию полтавских баз. В Москве он провел время весьма продуктивно: посещал больницы и составлял подробный доклад о состоянии советской системы здравоохранения и медицинской работы, отстававших от Соединенных Штатов, по его оценке, лет на пятьдесят.
Четырнадцатого апреля Джексон отбыл в Полтаву, где вместе с подчиненными приступил к устройству медицинской службы на каждой из трех баз и к обеспечению надлежащих санитарных условий для живущих там американцев. Ему часто приходилось иметь дело с деликатными вопросами: скажем, уговаривать советских офицеров улучшить уборные и душевые. Хотя трудности в отношениях с советскими властями возникли у Джексона не поэтому. Двадцать пятого мая подполковник Свешников добавил врача в список офицеров США, в отношении которых запросил дополнительные сведения из Москвы, утверждая, что тот активно ищет контакты с советскими гражданами. В тот же день Свешников подал еще один рапорт, в котором назвал Джексона одним из двух офицеров ВВС США, якобы распространявших среди советского личного состава англоязычную литературу антисоветской направленности[144].
О Джексоне московское Управление Смерша выведало больше, чем о Лепавски. Слежка контрразведки за номером гостиницы “Националь”, где Джексон останавливался в марте и апреле 1944 года, показала, что он активно общается с женщинами. Менее чем через неделю после приезда подполковника, 27 марта, прослушка перехватила его телефонный звонок в московскую квартиру. Джексон звонил девушке по имени Зоя, которая не очень хорошо говорила по-английски. Третьего апреля, около 23:00, группа наблюдения заметила, как из гостиницы “Националь” вышли две молодые девушки — гостьи Джексона и еще одного американского офицера. Одну из них позже опознали: это была 21-летняя Зоя Гусева. В 22:30 13 апреля, в последний день пребывания Джексона в Москве, наблюдатели проследили до их домов пять девушек, навещавших в гостинице Джексона, и еще одного офицера. Одной из них, Зинаиде Пашининой, было восемнадцать лет[145].
Девушками подполковник Джексон интересовался и в Полтаве. В июне, по более поздним донесениям разведки, он познакомился с некоей Зинаидой Блажковой, с которой его свела еще одна женщина. Джексон регулярно навещал Блажкову и был, по словам одной из ее приятельниц, очень щедр, каждый раз принося подарки: “чулки, конфеты, новые пары бот, мужские и дамские ботинки, военный пиджак”. Из агентов Смерша о Джексоне сообщали не только женщины. Информацию о нем предоставлял и советский коллега Джексона Иван Лебедев, главный врач полтавских баз. Он был завербован под женским кодовым именем Роза. О контактах Джексона с местными жителями сообщал и советский переводчик, работавший на базах под кодовым именем Союзник[146].
Прежде всего Смерш интересовало распространение антисоветской пропаганды. Четырнадцатого июня Свешников и Зорин доложили в Москву, что после того как американское командование получило предупреждение о недопустимости распространения американских публикаций, подобные инциденты прекратились. Но работая вместе — например, перебирая двигатель самолета или в свободное время, — американцы все так же делились с советскими коллегами своими “антисоветскими” взглядами. В этом отношении американцы, владевшие русским или украинским, находились под особым подозрением.
Часто это были обычные разговоры или замечания. “Отсталая Россия, проехал 200 миль и нигде не видел ни фабрик, ни заводов, а в Америке через каждые 15 миль завод”, — говорил сержант ВВС США Михаил Лазарчук одному из своих советских знакомых. Этому же собеседнику, оказавшемуся осведомителем Смерша, Лазарчук признался, что не уверен, вернется ли с Украины живым, ведь Сталин вполне мог приказать разбомбить американские базы и обвинить в этом немцев. В одной из бесед американский летчик, 20-летний Петр Николаев, уроженец Одессы, сказал приятелю, что ему не нравится советский политический уклад. “У вас в России руководит только кучка коммунистов, что захотят, то и сделают, а у нас в Америке наоборот — народ имеет больше выборных прав”. Американо-советский союз Николаев считал хрупким и агенту сказал так: “На Россию надеяться трудно. Сейчас вы воюете с Германией, чуть чего заключите с ней договор, и опять война”. Офицеры местного НКГБ сообщили, что Николаев недоволен и президентом Рузвельтом. Одному из агентов он сказал: “Мне не нравится внешняя политика Рузвельта, и на предстоящих выборах я буду голосовать против Рузвельта”[147].
Военная контрразведка сообщала и о случаях, когда американцы высказывались о Советском Союзе в высшей степени лестно. Докладная записка о реакции американцев на открытие второго фронта 6 июня 1944 года полна таких высказываний. Но прежде всего Смерш выявлял шпионов и пресекал государственную измену и антисоветскую пропаганду. В докладах, представленных к середине июня, сообщалось, что агентурная сеть полностью налажена, сведения о деятельности американского личного состава поступают регулярно и оперативники готовы бросить все силы против американских гостей. Однако пока отряды “Смерть шпионам!” просто наблюдали.
Глава 8. Пёрл-Харбор в степи
Вечером 21 июня 1944 года генерал Перминов устроил на базе в Полтаве праздник для американских офицеров. Среди гостей были полковник Кесслер, недавно получивший звание бригадного генерала, и его новый начальник — генерал-майор Роберт Уолш, кавалерист, променявший коня на самолет в 1918 году, когда служил в экспедиционных войсках США во Франции. С тех пор он так и остался в авиации: сперва в Воздушном корпусе армии США (такое название получила в 1926 году американская военная авиация), а после 1941 года — уже в Военно-воздушных силах США[148].
Уолш теперь стал командиром Восточной группы американской стратегической авиации — так официально назывался штаб американских ВВС в Полтаве, а кроме того, был главой сектора ВВС военной миссии Джона Дина в Москве, став, по сути, заместителем Дина по всем вопросам, касавшимся баз. Уолш, протеже генерала Спаатса, командующего Стратегическими ВВС США в Европе, был направлен в Советский Союз, чтобы привлечь внимание к челночным бомбардировкам. Ранее он возглавлял транспортное командование ВВС США в Южной Атлантике и отвечал за бесперебойную работу авиамаршрутов между Латинской Америкой и Северной Африкой, а затем и Европой. В Советском Союзе Уолш большую часть времени проводил в Москве, поручив Кесслеру следить за повседневной работой аэродромов. Впервые он прибыл в Полтаву незадолго до начала первой челночной бомбардировки и вновь вернулся 21 июня, чтобы встретить самолеты еще одной миссии, которую на этот раз выполняла 8-я воздушная армия США с территории Великобритании[149].
В миссии под кодовым названием “Фрэнтик-2” была задействована оперативная авиагруппа из 163 бомбардировщиков и 70 истребителей. Ее на полтавские базы привел полковник Арчи Дж. Олд-младший, командир 45-го ударного бомбардировочного крыла. Он прославился тем, что лично вел своих летчиков в бой и совершил 46 боевых вылетов на территорию Германии, хотя изначально официальный лимит для пилотов бомбардировщиков составлял 25 вылетов. Олд продолжил блестящую карьеру в ВВС, дослужился до звания генерал-лейтенанта и командующего 15-й воздушной армией, пилоты которой первыми приземлились в Полтаве 2 июня 1944 года. Кстати, позже, во время холодной войны, именно они получат приказ подняться в воздух по ядерной тревоге. Также Олду предстояло в 1957 году совершить первый беспосадочный перелет вокруг света на реактивном самолете B-52.
Но до этого было еще далеко, а тогда, вечером 21 июня 1944 года, Олд был почетным гостем на празднике Перминова и в компании высокопоставленных американских и советских офицеров охотно делился своими впечатлениями от миссии. Только мог ли он знать, что операция “Фрэнтик-2” приведет к крупнейшим наземным потерям американских самолетов со времен Пёрл-Харбора?[150]
Будь Арчи Олд хоть немного более суеверен, он бы увидел признаки надвигающейся катастрофы в самом начале миссии. Оперативная авиагруппа вылетела из Англии примерно в 05:30 в сложных погодных условиях: облака ограничивали видимость и затрудняли ее построение в боевой порядок. Олд, чей самолет был ведущим, изо всех сил старался ускорить процесс, когда вдруг обнаружилась протечка керосина в его “летающей крепости”. Он посадил самолет сразу после взлета последней машины авиагруппы, протекающий бак был починен, и бомбардировщик поднялся вслед за группой без дозаправки. К 07:00 самолеты покинули Британские острова и устремились к цели — нефтеперегонному заводу, расположенному недалеко от города Руланд, к югу от Берлина и к северу от Дрездена.
Они еще не успели достичь даже Гамбурга, а немецкие зенитки уже повредили несколько из них, в том числе B-17 командира: дальше ведущий самолет летел с большой дырой в панели правого крыла. Затем 45 “Мессершмиттов-109” изо всех сил пытались сбить боевую группу с курса. В итоге 26 “летающих крепостей” сбросили бомбы на другую цель, но остальные 138, как и планировалось, разбомбили нефтеперегонный завод в Руланде: фотоснимки, сделанные позже, позволили командующим оценит