ствия, но и, возможно, заразил ее отвратительной неизлечимой болезнью.
До этого момента я готов был согласиться с Холмсом. Но его последние выводы показались мне лишенными оснований.
— То, что вы сейчас рассказали, Холмс, поможет оправдать Мэри Джейкоб. Но Эдит Кэрью не могла быть отравительницей. Убедившись, что мисс Джейкоб попалась в ловушку, она должна была действовать незамедлительно. Но ей не удалось бы оказаться в этот момент рядом с мистером Кэрью. Вечером она ушла в свою спальню. Медсестра всю ночь оставалась с больным, отлучаясь лишь на несколько минут. Рэйчел Грир и Хануи Аса дежурили на лестничной площадке и непременно увидели бы хозяйку. На двери между комнатами висел засов со стороны спальни мистера Кэрью. Как она исхитрилась подлить три грана мышьяка в бренди с содовой или в другой напиток, который выпил Кэрью?
— Полагаю, Ватсон, что миссис Кэрью добавила мышьяк во все напитки, которые он мог выпить — и в бренди с содовой, и в обычную воду, и в лекарство. И у нее хватило времени, чтобы вымыть стаканы и бутылки на следующий день, когда мужа увезли в больницу, но никто еще не подозревал, что он был отравлен.
— Как она это сделала, если не могла проникнуть в комнату ни через дверь, ни через окно?
Холмс посмотрел на стену, разделявшую комнаты:
— Она повторила тот фокус, который профессор Ванек продемонстрировал сотням зрителей. В доме, построенном так хаотично, с этим справился бы даже ребенок.
Я до сих пор могу в подробностях представить себе ту стену и дверь в ней. Паркет в обеих комнатах настелили в продольном направлении, параллельно окнам. Такие же полы, но защищенные от зимней сырости и холода толстым слоем прорезиненного войлока, были уложены в переоборудованных из балкона гардеробных над верандой первого этажа. Поперек от стены к окну рабочие положили тяжелую балку и на нее водрузили деревянную перегородку. Никто не стал бы строить подобным образом в Лондоне, но по здешним понятиям такая конструкция считалась достаточно надежной.
Эдит Кэрью или ее сообщник, конечно же, не сумели бы пройти сквозь стену или через внутреннюю дверь. Не было возможности проникнуть в комнату и сверху, не разрушив потолок. Однако между опорной балкой и половицами с изолирующим покрытием оставался крохотный промежуток, не более полудюйма. Таким образом, можно было снять доски в одной гардеробной, спуститься через отверстие на веранду, а затем подняться в соседнее помещение. Для этого пришлось бы разрезать войлок, проложенный под балкой цельным листом.
— Пусть меня самого повесят, — мрачно заявил я, — если я понимаю, как они могли это проделать, ни оставив никаких следов и разрушений. Ни единой отметины.
— Это все потому, мой дорогой друг, — сказал Холмс, — что вы не физик, в отличие от профессора Ванека. Когда Эдит Кэрью убедилась, что Мэри Джейкоб угодила в расставленную ловушку, она той же ночью осуществила свой план.
— Но как?
Холмс поманил меня за собой, мы вышли из комнаты и спустились по лестнице. Он взял лампу в прихожей и зажег ее. Под гардеробными обеих спален вдоль лужайки протянулась веранда. Ее потолок был лишен отделки и представлял собой те же самые половицы второго этажа, укрепленные снизу несколькими балками. Они, как и все помещение, были выкрашены в белый цвет.
Холмс встал на скамейку, на которой любила сидеть Мэри Джейкоб, вытянул руки вверх и доски под его нажимом чуть приподнялись.
— Полагаю, так все и произошло, — заключил он, подняв голову и внимательно осмотрев их. — Эдит Кэрью не могла допустить, чтобы ее заметили и помешали задуманному. Невозможно было и попросить кого-либо выполнить эту работу за нее. Половицы она вырвала из балок при помощи фомки. Посмотрите, гвозди их совсем не держат.
Он сделал пару резких толчков, и сверху посыпались щепки. Дерево заскрежетало, и через мгновение Холмс опустил вниз одну из половиц.
— Будьте добры, Ватсон, подержите лампу.
Затем он передал мне доску длиной около четырех футов и толщиной в несколько дюймов. За ней последовало еще пять. Я поднял голову и увидел, что теперь нас отделяет от верхней комнаты только войлочное покрытие и балка, на которой крепилась новая стена.
— Возможно, она забиралась и не отсюда, — сказал Холмс. — Не видно ни одного разреза. Думаю, нам лучше вернуться в дом.
В гардеробной спальни миссис Кэрью мы нашли достаточно улик, чтобы предъявить ей обвинение. В центре помещения, там, где мы вынули половицы, толстый и прочный войлок заметно просел. Просвет между ним и опорной балкой увеличился с половины дюйма до половины фута. Если мебель, удерживающую покрытие на месте своей тяжестью, передвинуть из гардеробной в спальню, зазор станет еще больше.
— Поначалу я предполагал, — подвел итог Холмс, — что у миссис Кэрью должен быть сообщник. К примеру, ее любовник Гарри Диккинсон. Но она могла и сама справиться. В это отверстие пролез бы даже я.
Он снял пиджак, пригнулся и, перевернувшись на спину, головой вперед протиснулся в паз между балкой и покрытием. Костяшки пальцев, крепко вцепившихся в брус, побелели от напряжения. Затем в щели исчезли и его длинные ноги, а через несколько мгновений Холмс оказался в гардеробной мистера Кэрью по другую сторону стены.
— Без напарника, безусловно, не обошлось, — заметил я, когда мы покидали дом полчаса спустя. — Кто-то должен был, когда медсестра вышла из комнаты, по сигналу Эдит Кэрью вытащить половицы, чтобы расширить щель, а потом, по второму знаку, поставить на место.
— Может быть, — задумчиво отозвался Холмс. — Но на самом деле ей требовалось лишь закрепить край покрытия, чтобы провисание не было так заметно. По всей вероятности, она вытащила половицы заранее, еще до того, как ушла вечером в свою спальню. Осмелюсь предположить, что мы этого никогда не узнаем.
— Неужели женщине по плечу такая тяжелая работа? — удивился я.
В темноте аллеи, по которой мы шли к освещенным улицам Блаффа, раздался смех.
— Мой дорогой друг, — отсмеявшись, проговорил Холмс, — ваши сомнения в возможностях прекрасного пола не перестают поражать меня! Миссис Эдит Кэрью собиралась отравить мужа мышьяком и рисковала в случае неудачи оказаться на виселице. Если она хотела отправить на эшафот вместо себя Мэри Джейкоб, то должна была осуществить задуманное в одну ночь. Не сомневаюсь, что, затеяв столь опасную игру, она не испытывала ни малейших колебаний, когда понадобилось снять несколько половиц и проскользнуть под балкой.
Мне оставалось, как всегда, согласиться с его выводами.
С виллы Кэрью мы отправились прямиком в тюрьму британской военно-морской базы, где Холмс потребовал — именно потребовал, а не попросил — повторного свидания с Мэри Джейкоб. Бедняжка побледнела еще сильнее, чем прежде. Готов поклясться, что Холмса она боялась больше, чем своих палачей.
— Очень хорошо, — сказал он, когда мы снова уселись за пустым столом. — Вижу, вы исполнили мою просьбу, и место вашего заключения сохранило прежний вид. Прежде чем мы продолжим, будьте любезны показать мне подарок, который преподнесла вам в сентябре на день рождения миссис Кэрью.
Мэри Джейкоб изумленно посмотрела на него:
— Как вы узнали про мой день рождения и ее подарок?
— Не беспокойтесь по пустякам, мисс Джейкоб, — мягко посоветовал он. — Лучше принесите эту вещь.
Мэри Джейкоб встала и подошла к тумбе возле кровати.
— Бога ради, Холмс! — прошептал я. — Откуда вы узнали о подарке на день рождения?
— Видите ли, мой дорогой Ватсон, Эдит Кэрью слишком ненавидела ее, чтобы сделать подарок по какому-либо другому случаю. А день рождения она пропустить не могла. Тем более в такое удачное время, в сентябре. В архивах Сомерсет-хауса указана дата рождения Мэри Джейкоб. Надеюсь, вы позволите мне иногда ходить проторенной дорогой.
Мисс Джейкоб вернулась и поставила на стол флакончик с лавандовой водой «Ярдли». Холмс открутил крышку и понюхал, затем поднес поближе к свету.
— Они слишком упростили мне задачу, — пробормотал он себе под нос, а затем обернулся к нашей клиентке. — Насколько я могу судить, мисс Джейкоб, вы часто пользовались лавандовой водой после вашего дня рождения.
Она немного смутилась.
— Случилась неприятность. Маленький китаец А Квонг прибирал комнату и случайно опрокинул флакон, стоявший на туалетном столике.
— Бедный бой! Вероятно, духи пролились в ящики стола и пропитали все содержимое, — сочувственно произнес Холмс. — Случилось это, надо полагать, в первую неделю октября. А вы были дома в этот момент, мисс Джейкоб?
— Нет, — растерянно ответила она. — Я ушла в город по поручению миссис Кэрью, а когда вернулась, она мне рассказала.
— И злополучного А Квонга за его неуклюжесть уволили еще до вашего возвращения, поскольку он провинился не в первый раз.
— Да. А откуда вы знаете, что этого растяпу прогнали в начале октября? — простодушно удивилась девушка. — Кто мог вам рассказать?
Холмс рассмеялся, на этот раз успокаивающе:
— Вы слишком высокого мнения обо мне, мисс Джейкоб. Я не могу знать таких подробностей. Это просто предположения. Порой я оказываюсь неправ. В общем, надеюсь, что вы сохраните пустой флакончик из-под лавандовой воды на память об этом запутанном деле.
Он встал и вышел из комнаты. Через открытую дверь я услышал, как он приказал — в его голосе звучал металл, а не просительные интонации — немедленно освободить нашу невиновную клиентку.
— Вы все знали с самого начала, Холмс! — воскликнул я, как только за нами закрылись двери тюрьмы. — И вероятно, взялись за это дело только для того, чтобы немного отдохнуть от Бейкер-стрит!
— Не совсем так, — вздохнул Холмс. — Я окончательно разобрался в этой истории лишь на следующий день после визита доктора Джейкоба. Дату рождения Мэри Джейкоб я, разумеется, выяснил в архивах Сомерсет-хауса. После этого я зашел к моему брату Майкрофту в клуб «Диоген». Замечательное место для