На нашем участке некрополя культурный слой в шахтах и часовнях часто потревожен, порой отдельные слои очень сложно надежно датировать, поэтому сначала мы сделали упор на изучении сырцовых кирпичей.
Кирпичи – это своеобразные «капсулы времени», закрытые комплексы. Намерение познакомиться с археоботаническими материалами Гизы на их примере выглядело логичным. Кирпичи Древнего царства позволили оценить ботанический фон, на котором в эпоху строительства пирамид развивался мемфисский регион[80]. В группе культурных растений, собранных в них, доминируют отходы обработки культурных злаков – ячменя и пленчатых пшениц. Бобовые растения оказались представлены единично. Зато было найдено относительно много семян и створок коробочек льна. Плодовые и бахчевые представляли род фига (вероятно, сикомора) и семена семейства тыквенных (часть из которых принадлежала, возможно, дыне). Также обнаружились косточки зизифуса и культурного винограда. Обильно встречались сорные и дикорастущие растения. Среди полевых сорняков были обнаружены плевел, канареечник странный, клевер, люцерна и щавель. В обилии встречались семена осоковых, характерные для прибрежных экосистем.
Проанализировав типы сохранности остатков различных групп растений и их распределение в тех или иных типах кирпичей, ученые выделили несколько путей попадания макроостатков в сырцовую массу. Во-первых, древние молотильные площадки – оттуда взялись солома, мякина ячменя и сорняки. Мякина пленчатых пшениц также может указывать на другой источник – поселения, где обычно проводилась очистка зерна от чешуй непосредственно перед приготовлением пищи. Многочисленные фрагменты коробочек, стеблей и отдельных семян льна также были отходами обработки урожая. Водные и прибрежные растения попадали, очевидно, с водой и илом. Часть ботанических остатков могла оказаться в кирпичах с навозом, культурным слоем или с золой из очагов.
Интересно, что исследование позволило выделить характерный тип кирпичей, которые изготавливались непосредственно в некрополе. В них оказалось много измельченного известняка, а макро-остатков растений, наоборот, мало. В основном это были семена дикорастущих видов, попавшие скорее всего с водой, а также отходы очистки пленчатых пшениц (мякина и сорняки), принесенные, скорее всего, на место производства с поселения. Обилие в образцах древесной щепы и угля также характеризует общий культурный фон рабочей площадки, на которой в некрополе производили кирпичи. Не исключено, что она находилась возле других производств города мертвых.
Стали давать первые интересные результаты и образцы из заполнения древних шахт и погребальных камер. Анализ макроостатков растений позволяет лучше разобраться в природе того или иного слоя, а иногда даже датировать конкретный археологический контекст тем или иным периодом египетской истории, если в нем отсутствуют более точные хронологические маркеры, например в виде керамики. Вот так вместе с тазиками и ситами в нашем распоряжении появился новый источник информации об истории Восточного плато Гизы.
Человеческий некрополь – это не только человеческие кости: археозоология в Гизе
Изучением останков животных на археологических объектах занимаются археозоологи. Гиза – это некрополь, «город мертвых» для ушедших в иной мир людей, при этом пески Гизы полны костями животных, раковинами моллюсков, панцирями насекомых. Как и остатки растений, попадали и попадают они туда самыми разными путями.
Кости оставались от погребальной пищи поминальных тризн. Раковины и мелкие косточки рыб и грызунов вываливались из разрушающихся сырцовых кирпичей и обмазок. Многие останки животных оказались в древних шахтах, когда в часовнях поселились люди и начали сбрасывать бытовые отходы в отдельные гробницы. Наконец, в Гизе всегда жили дикие представители фауны: лисы, зайцы, шакалы, собаки, возможно, даже гиены, если верить исследователям XIX века, а также грызуны, птицы, летучие мыши, змеи, насекомые… До сих пор многие полузасыпанные шахты являются домом для десятков собак, поделивших Гизу на территории, которые тщательно охраняют. Восточная окраина некрополя принадлежит, например, стае из примерно десяти собак, которая с нетерпением ждет окончания рабочего дня археологов, чтобы вновь стать полными властителями скального обрыва.
Погребения Гизы изучаются более двухсот лет, за это время археологи раскопали большую часть некрополя, однако, как ни удивительно, только с 2017 года, когда в нашей экспедиции появился археозоолог, в гробницах Гизы начались планомерные исследования остеологических материалов – костей животных. Увы, общая статистика по археозоологическим материалам в некрополе давно и безвозвратно утеряна, однако еще возможно создать ее для отдельных участков. Одним из них должна стать восточная окраина плато, на роль второго теоретически может претендовать Южная Гиза, где сейчас работают египетские коллеги. Самую крупную изученную остеологическую коллекцию в Гизе собрали на поселении строителей пирамид[81]. Она показала, в частности, насколько разнообразно питались жители этого поселка, созданного и снабжавшегося государством. Однако это все же поселенческий комплекс, а не гробничный. Поэтому наиболее подходящие для сравнения с нашими материалами коллекции собраны специалистами, работающими в некрополях Саккары и Абусира.
Как и в случае с археоботаническими материалами, обнаруживаемые нами остеологические комплексы относятся к самым разным эпохам от Древнего царства до недавнего времени. Например, первое, что мы обнаружили, когда вошли в комплекс гробниц, где когда-то жил Питри, было высушенное тельце щенка, лежащее на устье одной из шахт. Многие комплексы костей неоднократно перемешивались грабителями, мелкие косточки, раковины и панцири насекомых могут со временем мигрировать вниз по слою, часть костей животных попадает в камеры и шахты по карстовым трещинам из соседних комплексов или с поверхности. В общем, изучение останков животных в Гизе – тоже дело непростое и занимательное.
Для себя мы к настоящему моменту определили три приоритетные группы комплексов с останками животных, которые, как нам кажется, несут наиболее интересную историческую информацию: комплексы Древнего царства, связанные с оригинальными захоронениями и поминальным культом; комплексы, связанные с жизнью в наших гробницах людей; и наконец, комплексы из естественных отложений, которые позволяют судить об истории отдельных шахт и часовен в периоды запустения.
Всего за полевые сезоны 2017 и 2019 годов было проанализировано две тысячи семьсот пять целых и фрагментированных костей животных и раковин моллюсков[82]. Примерно пятую часть их не удалось определить из-за крайней фрагментарности. Среди любопытных фактов выяснилось, например, что в эпохи Древнего царства и Первого Переходного периода древние жители мемфисского региона, которые хоронили своих мертвых на восточной окраине Гизы, иногда использовали в качестве погребальной пищи или для тризн мясо свиней. Хотя традиционно считается, что в ритуальном контексте это животное предпочитали не использовать. Кроме того, над карликом в шахте GE 60 обнаружили три полных скелета небольших собак. Известно, что во времена Древнего царства карликов нередко изображали рядом с собаками, за которыми те могли следить. В целом же слои Древнего царства содержали преимущественно кости мелких грызунов, птиц, иногда кости собак, а также фрагменты раковин моллюсков, панцири насекомых и погадки хищных птиц. Все эти материалы попадали в будущее заполнение шахт, вероятно, преимущественно с поверхности, когда горы вырубленного известняка лежали неподалеку от часовни или в ней самой, ожидая засыпки после совершения погребения. Они позволяют судить о фауне Гизы и близлежащих территорий в эпоху строительства пирамид (раковины моллюсков, скорее всего, выпадали из разрушающихся сырцовых кирпичей).
Также удалось выяснить, что, когда скальные гробницы стали использоваться как жилища, и на территории восточного плато формировались хозяйственные и мусорные комплексы, в качестве ям для сброса отходов использовались лишь отдельные шахты. В них незначительно преобладали кости крупного рогатого скота, затем шли останки мелкого рогатого скота и свиней. Очень редко встречались кости лошадей, а также ослов, верблюдов и кошек. К необычным находкам стоит отнести кость лебедя, а также, пока предположительно, кость бегемота. Работа с остеологическими коллекциями из наших раскопок еще далека от завершения.
Такая важная керамика
Когда люди впервые приезжают работать на раскопках, они зачастую ожидают, что всего пара взмахов лопатой – и вот уже под ногами блестит меч Нибелунгов, маска Тутанхамона или уж, на крайний случай, килик, покрытый затейливой росписью. Но проходит день за днем, а ничего из этого нет, только растет отвал да кучки черепков от разбитых керамических сосудов. И что это? Разве с этим можно работать?
Еще как можно и нужно! В реальности керамика – именно так археологи называют и целые, и разбитые сосуды из обожженной глины – это настоящий «клондайк» информации. Например, она позволяет судить об уровне технического развития археологической культуры: наличие посуды, сделанной на гончарном круге, свидетельствует об изобретении колеса и выделении гончарного дела в отдельный вид ремесла, а фактически о наличии производственной специализации. Когда керамику находят в могилах (как составляющую погребального инвентаря), по ее количеству и качеству можно судить о социальном статусе похороненного. Орнамент, сложность и разнообразие форм сосудов говорят об уровне развития художественного вкуса в обществе, ну а наличие привозных изделий – о торговых связях.
Незаменима керамика как датирующий материал для археологических памятников, что особенно важно для комплексов, где отсутствуют другие возможности для определения времени их создания и функционирования (например, памятники письменности или монеты). Почему так? Дело в том, что форма сосудов постепенно меняется, и заметные изменения происходят через пятьдесят–сто лет. Казалось бы, это слишком широкий период для датировки в современном понимании, но ученые рады и такому инструменту, ведь и анализы, полученные с использованием достижений точных наук, например радиоуглеродный (С