14) или термолюминесцентный методы датирования, также дают погрешность, тем большую, чем древнее предмет.
Отдельный раздел археологии, который занимается изучением керамики, называется «керамология». Керамисты отбирают похожие сосуды, рассматривают изменения формы, происходившие с течением времени, выделяют типы, характерные для того или иного периода, анализируют составы гончарных глин, характерные для определенного географического региона, выстраивая тем самым ареалы распространения керамических типов и констатируя общность или различие археологических культур, наличие между ними торговых связей. Они рассматривают особенности изготовления и обжига сосудов и нередко на деле проверяют верность своих догадок, пытаясь слепить и обжечь горшок по технологиям, которые использовались в древности.
Но керамику на раскопках стали брать и изучать далеко не сразу. Поначалу многое выбрасывалось, а оставлялись лишь наиболее ценные артефакты – рельефы с надписями, статуи, украшения. Керамика стала рассматриваться как носитель древней информации благодаря английскому археологу конца XIX – первой половины XX века Флиндерсу Питри, за что его стали называть «Отцом горшков».
В настоящее время керамика, обнаруживаемая в ходе полевых исследований в Египте, используется для получения информации не реже, чем в России. Многие погребения, найденные нами и в скальных гробницах, и в малых некрополях, датированы именно по керамическому материалу. Мы знаем, из чего ели и пили древние египтяне, а следовательно, какой была их основная пища: на археологических памятниках Египта III тыс. до н. э. больше всего находят пивные кувшины и формы для выпечки хлеба, и это значит, что основой рациона питания были пиво и хлеб. Существенно, что это подтверждается и другими источниками, например, изображениями в древнеегипетских гробницах, где часто можно видеть сцены пивоварения и хлебопечения с использованием сосудов, которые обнаруживают при раскопках.
Кому-то работа керамиста покажется скучной, но если любить материал, то он ответит взаимностью и станет настоящим «клондайком» информации
Отдельное место в изучении керамики занимает вопрос технологии ее изготовления, что напрямую связано с техническим прогрессом. Лепили ли сосуды руками в домашних хозяйствах или изготовляли на гончарном круге в специальных мастерских? Например, долгое время считалось, что наиболее популярная в эпоху Древнего царства разновидность тары – пивные кувшины, отличающиеся грубой глиной и несимметричной формой, – изготовлялась обычными египтянами в домашних хозяйствах[83]. Однако археологические исследования и обнаружение гончарных мастерских, а также анализ объема этих сосудов позволили установить, что это была продукция мастерских при царских поминальных храмах, и в ряде случаев даже можно говорить о введении стандартов вместимости таких сосудов, если не единых для всего государства, то общих в рамках крупной экономической единицы – храмового, дворцового или вельможеского хозяйства[84].
Изучение примесей в глину гончарных изделий также перспективно. Археоботаник может найти на древнеегипетском сосуде отпечатки ячменя, пшеницы-двузернянки (эммер), проса, диких злаков, рубленой соломы и, следовательно, судить, какие культуры возделывались в те времена, когда был сделан кувшин. На сколах сосудов можно увидеть обломки кальцинированных костей животных, рыбьи позвонки, речные раковины, шамот (своего рода вторсырье – измельченные керамические черепки, иногда достаточно крупные). Как-то раз керамист с удивлением отметил на сколе грубой формы для выпечки хлеба-конуса двухсантиметровый кусок тонкой краснолощеной чаши. В другой раз – несколько микроскопических окаменелостей-нуммулитов, которыми так богаты известняковые скалы Гизы. Последнее может указывать, что этот сосуд сделали здесь же – в некрополе, а не где-нибудь в Мемфисе. А однажды из стенки пивного кувшина торчала цилиндрическая фаянсовая бусина, пережженная и потерявшая изначальный цвет, но все равно узнаваемая… Так и представляется, как гончар (или женщина-гончар?) месит глину для сосудов и как рвется нитка висящих на шее голубых бус…
На керамике также видны отпечатки пальцев – дерматоглифы, за-щипы от ногтей, следы подрезания сосуда ножом или нитью. Как часто встречались среди гончаров левши? Последний вопрос весьма интересен, хотя ответ на него не прост. Например, плоскодонные чаши и миниатюрные вотивные модели сосудов эпохи Древнего царства не только из Гизы, но и из других некрополей Мемфиса, на внешней стороне донца имеют спиралевидный след, оставленный нитью, которой сформованный сосуд срезали с глиняного конуса, установленного на гончарном круге. На обычных бытовых сосудах спираль чаще раскручивается против часовой стрелки, это означает, что медленный ручной гончарный круг, бытовавший в Египте в III тыс. до н. э., вращали левой рукой, а сосуд формовали правой. А вот миниатюрные модели сосудов имеют следы раскручивания по часовой стрелке, выходит, круг вращали правой рукой. Значит ли это, что такие модели делались левшами? Или все же логично предположить, что для этих моделей, неаккуратных по своей форме и изготовлявшихся тысячами в храмовых гончарных мастерских (а археологические исследования подтверждают, что миниатюрная вотивная керамика производилась в храмах и использовалась в сакральных службах в огромных количествах, а затем выбрасывалась неподалеку), красота внешнего вида не имела значения, учитывалось лишь количество, поэтому и делались они левой рукой. Для анализа у нас есть и наглядные свидетельства. Так, известняковая статуэтка из Гизы времени правления V династии показывает гончара, левой рукой вращающего гончарный круг, а правой формирующего венчик мейдумской чаши. В то же время есть и зеркальное изображение: на рельефе саккарской гробницы вельможи Ти (также времени V династии) гончар правой рукой вертит круг, а левой подправляет венчик такой же мейдумской чаши, из чего можно предположить, что он левша. Так что на примере даже одного типа сосудов – мейдумских чаш – видно, что строгого правила, какой рукой вращать гончарный круг, не было. Видимо, все зависело от индивидуальных особенностей конкретного мастера.
Керамика дает важную информацию и о торговых связях. Так, в шахте Хафраанха в его гробнице обнаружена разбитая амфора рубежа XXVI и XXV веков до н. э. с меткой гончара на плече, привезенная с вином из Леванта (видимо, из Библа). Такие же амфоры найдены в некоторых других гробницах Гизы, Саккары и Абусира, а это значит, что у египетской знати пользовалось популярностью финикийское вино. Эта любовь не прошла и спустя две тысячи лет – продолговатые финикийские амфоры-«торпедо», изменившие облик, находят во многих местах Египта, исключением не стала и наша зона раскопок, предоставившая не только несколько фрагментов таких предметов, но и имитацию, сделанную непосредственно в Египте. С какой целью изготавливались подобные сосуды? Египтянам понравилась иноземная форма или предприимчивые торговцы с помощью таких амфор выдавали местное вино за импорт? Сейчас уже трудно сказать. Одно понятно, что египтяне в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. вовсю производили подобные «имитации» не только финикийских, но также хиосских, клазоменских, милетских, кипрских и многих других амфор.
Амфоры – это тара для перевозки и хранения различных продуктов – вина, оливкового масла, даже засоленной рыбы и рыбного соуса «гарум», но в Египет привозилась также и столовая посуда – в Поздний период и эллинистическое время (664–30 годы до н. э.) краснолаковая и чернолаковая керамика из Аттики; в Римское время (30 год до н. э. – 395 год н. э.) – мегарские чаши, арретинская керамика-сигиллата, сосуды с декором «барботин», названным по имени кондитера Людовика XIV из-за характерных налепов, по виду напоминающих украшения из крема на тортах и пирожных; в Византийское время (395–641 годы до н. э.) – кипрская, тунисская и фокейская сигиллата. И все это найдено на участке российской экспедиции в Гизе, показывая, что на протяжении III тыс. до н. э. – I тыс. н. э. Египет имел торговые связи с Восточным Средиземноморьем, Северной Африкой, Малой Азией, Балканами и Апеннинами.
Сосредоточенная работа керамиста
Но эти связи не были односторонними. Продолговатые «египетские коричневые амфоры», изготовлявшиеся в Среднем Египте в IV–VIII веках н. э., отличительной чертой которых был темно-коричневый цвет глины со значительной примесью слюды, найдены не только по всему Египту, включая Гизу, но и, например, в Мероэ, Карфагене, Риме, Афинах, Константинополе, Истрии, на Кипре и даже в Британии, Испании и Йемене. А краснолаковая столовая посуда и египетские изделия с декором «барботин», производимые в I–II веках н. э. в гончарных мастерских Асуана, распространялись как в северном направлении, достигая Александрии, так и в южном – они найдены в городах и некрополях независимого от Египта Мероитского царства, включая его главный город – Мероэ, расположенный ныне меньше чем в 200 км к северу от суданской столицы Хартума.
Эпиграфист: как прочитать иероглифы и не умереть?
Все, наверное, слышали о легендарном «проклятии фараонов», которое на крыльях смерти настигает каждого, кто потревожит покой великих правителей древности. Все это, конечно, сказки, хотя археология вообще, а в Египте особенно – это весьма рискованное занятие. Древние погребальные камеры действительно иногда содержат опасные грибки, размножающиеся на мумиях, погребальных дарах и в помете летучих мышей; ветхие каменные конструкции и помещения, вырубленные в скале, часто неустойчивы и грозят обрушением; за их пределами археолога поджидают открытые многометровые шахты, оползни песчаного отвала, скатывающиеся из-под копыт лошадей и ослов камни, падающие сверху оброненные рабочими кирки, лопаты и фесы. Нас тоже не миновали синяки, подвернутые ноги, содранные локти, зажатые камнями руки, сломанные пальцы, но тут уж ничего не поделаешь – работа такая. Но один участник экспедиции на раскопе вынужден ежедневно сталкиваться не только с грибками и незакрытыми шахтами, но и с древними иероглифами, читая то, что уже тысячи лет никем не произносилось. Речь идет об эпиграфисте – человеке, который занимается изучением н