Пока тянется время, жители Назлет эль-Саммана прямо в собственных подвалах устраивают раскопки. Иногда они удачные, и рождаются легенды о несметных сокровищах и золотых статуях фараонов, скрытых под деревней; а иногда трагичные, и подкопанный фундамент дома, не выдержав, обрушивается на «черных археологов», как это случилось в 2009 году.
«Проклятие мумии»
В 2009 году, за два года до египетской революции, Гизу вовсю беспокоили грабители. Так, на Западном плато, где обычно довольно безлюдно, то и дело можно было наткнуться на остатки свежеспиленного рельефа. В восточной части некрополя нас тоже ждало неприятное открытие. Обходя гробницы в начале сезона, мы обнаружили, что одна из шахт в безымянной гробнице GE 23[16] недавно раскопана. Вокруг нее лежал выброшенный песок и валялись части разодранной поздней мумии. Мы с таким раньше не сталкивались, ведь Гиза считалась хорошо защищенным некрополем: там есть полиция, забор, видеокамеры… Это все равно что прийти утром на Красную площадь и увидеть раскопанную могилу у Кремлевской стены.
Мы спустились в шахту, и перед нами открылась живописная картина, словно позаимствованная из фильма про Индиану Джонса. Работа явно не была завершена: в шахте лежала сменная одежда и несколько бутылок с водой, а в погребальной камере – небольшая кирка, ведро и фонарик. Прямо «набор юных археологов»! Грабителей было двое, и они явно намеревались закончить дело. Только не вернулись: одежда, бутылка, фонарик – все покрыл толстый слой месячной пыли. Что же случилось? Неужели их поймали?
Несколько дней мы ломали голову, пытаясь понять, ждать ли незваных помощников, а потом наш инспектор рассказал, как примерно за месяц до нашего приезда в Гизу напротив русского раскопа рухнул деревенский дом. В нем, как и во многих других жилищах в этой части деревушки, велись нелегальные раскопки. Прямо в подвале! Однако на этот раз грабители просчитались и докопались до того, что под фундаментом не осталось почвы – дом рухнул, унеся жизни шести искателей древностей. Мы поняли, что наши расхитители могил не вернутся, и ни фонарик, ни кирка, ни одежда им больше не понадобятся. Мумия нашла обидчиков и отомстила. Кирку, кстати, мы оставили себе, очень уж она оказалась удобная.
Увы, грабители успели уничтожить хоть и относительно поздний, но, судя по всему, очень интересный комплекс. Спустя шесть лет мы работали в другой части некрополя, прямо у процессионной дороги Хуфу (Хеопса), и в погребальной камере шахты 4 гробницы Каемнофрета (LG 63) обнаружили что-то похожее на то, что некогда было разрушено в гробнице GE 23. В древней погребальной камере III тыс. до н. э. лежали две поздние мумии, относящиеся, видимо, к Саисскому периоду (664–525 годы до н. э.). Они были засыпаны песком и оставались нетронутыми на протяжении более двух с половиной тысяч лет. Мы расчищали проход к ним с помощью маленькой кирки, доставшейся от грабителей. Но теперь она служила науке. Мы пытались вернуть к жизни истории этих людей, а не охотились за их сокровищами, и мумии отпустили нас с миром.
Соседствующая с Гизой деревня Назлет эль-Самман. Все, что осталось от дома и грабительского «раскопа» под ним. 2009 год
Одна из двух мумий в погребальной камере шахты 4 гробницы Каемнофрета (LG 63)
Принимаем огонь на себя
У читателей этой книги наверняка рано или поздно появится вопрос: «А что же у них любая гробница, шахта или погребение – почти все ограбленное?» Действительно, для египтолога найти непотревоженное погребение – редкая удача! Куда чаще заполнение погребальных шахт и склепов – это сложная для интерпретации смесь разного по времени и характеру материала: многочисленные разрозненные человеческие кости (например, в шахте 1 безымянной скальной гробницы GE 17 антропологи насчитали кости тридцати человек), черепки керамических сосудов от III тыс. до н. э. до современности, фарфор XIX и XX веков, обломки стеклянных браслетов, модных в Египте в середине XX века, и многое другое, иногда совсем неожиданное, как, например, японский орден (о таких находках мы тоже расскажем).
Иногда в погребальных камерах встречаются грабительские ходы, прорубленные в скале и ведущие в соседние помещения. Порой грабители наталкивались на мягкие глинистые прослойки тафлы (мергеля) в известняке и по ним прорывали длинные туннели, соединявшие несколько гробниц своеобразным лабиринтом (такие есть и на нашем участке).
В чем же причина плохой сохранности восточной части археологического памятника? Ответ прост – близость людей и слава древнего царского некрополя. Как мы уже рассказывали, Восточное плато Гизы граничило и продолжает граничить с арабской деревней, сейчас ставшей частью Каира, а восточную оконечность Восточного плато Гизы вообще можно назвать «первой линией обороны» – именно туда чаще всего направлены грабительские устремления темных личностей, ведь до более удаленного Западного плато нужно суметь добраться по жаре и песку, а сейчас – и через посты туристической полиции. Вот и получалось, что желающие покопаться в древних гробницах зачастую шли в ближайшие и перерывали шахты, до них уже неоднократно вскрытые более ранними предприимчивыми людьми… Началось это, конечно же, не вчера, а тогда, когда вместе с умершими стали класть предметы, представляющие для кого-то ценность, – то есть еще в глубокой древности. И так по всему Египту: шанс найти нетронутое или малопотревоженное погребение по соседству с деревушками невелик. Но чем дальше от них – тем больше возможностей у археолога обнаружить памятник, которого не касалась рука грабителя, древнего или современного.
Но не все так плачевно. У нас тоже время от времени случается праздник, когда удается найти уцелевшее погребение, древние иероглифические надписи или предметы, способные пополнить копилку знаний об одной из древнейших цивилизаций мира.
Пока археологи копают, деревня Назлет эль-Самман живет своей жизнью
Желтый песок пустыни и белые стены
Часть похороненных в Малом некрополе перед гробницей Хафраанха древних египтян положена на слой чистого просеянного желтого песка, не похожего на серо-бежевый песок Гизы, образующийся от эрозии известнякового плато. Такой есть в пустынной части южной Гизы, примерно в двух-трех километрах от Малого некрополя. Получается, что устроители похорон специально приносили грунт, чтобы сделать для умершего песчаную перину. Такая подсыпка обнаруживалась как в простых погребениях-склепах, так и в гробницах знати – например, у Хафраанха и Перинеджу. Нам кажется, что это древние пережитки – своеобразные отзвуки давних додинастических традиций, когда покойных хоронили в пустыне[17].
Интересно, что и в «Текстах пирамид» – древнеегипетских иероглифических надписях, обнаруженных внутри царских пирамид, главным образом, времени правления VI династии, есть указание на песок, а также на позу покойного на левом боку: «Отец мой Неферкара (то есть Пепи II), встань, возьми себе эту холодную воду, что из Ахбит! Встань в твоей гробнице, освободись от погребальных пелен! Стряхни песок с лица своего, Пепи Неферкара! Поднимись со своего левого бока и обопрись на правый»[18]. Сейчас ученые считают, что иероглифические тексты, которые начали высекать на стенах камер и коридоров внутри усыпальниц царей с конца V династии (примерно со второй половины XXIV века до н. э.), появились гораздо раньше – возможно, еще до периода объединения Египта и воцарения правящих династий. Это сборники магических формул и ритуалов, позволявших египетскому царю достичь бессмертия в загробном мире и вести там безбедное существование. Такая гипотеза проясняет, почему в «Текстах пирамид» упоминаются архаичные погребальные обряды.
Погребение 8 в скальной гробнице Перинеджу (GE 19). Покойный на подсыпке из желтого песка
В некоторых случаях внутренние стены и дно погребений-склепов, сооруженных во второй половине V и при VI династии в Малом некрополе перед гробницей Хафраанха, покрашены белым, что, по-видимому, является не строительным или декоративным приемом, а скорее ритуальным очищением места погребения. В противном случае склепы покрывали бы и снаружи.
По раскопкам польских коллег в Саккаре мы знаем, что белая штукатурка наносилась на стены погребальных камер гробниц и крышки каменных саркофагов[19]. Более того, польские исследования гробниц представителей египетской знати Хети, Джести и Нипепи в Саккаре, относимых ко второй половине VI династии, дали важный материал по практике побелки стен в поминальных часовнях гробниц. Новые памятники продемонстрировали, что египтяне далеко не всегда белили все стенное пространство, а вполне могли ограничиться наиболее важными культовыми зонами. Это были «ложные двери» и участки рядом с ними, а также места для жертвенных даров. Причем под побелкой в гробнице Джести скрывалась окрашенная красным пигментом поверхность, видимо имитировавшая красный гранит или дерево. Толстый слой на гробничной стеле Хети практически скрыл часть рельефа. На стеле Нипепи под ним спрятался не только рельеф, но и часть имени и титулов владельца. В саккарской гробнице Сешемнефера, относящейся к поздней VI династии, белым пигментом покрыли «ложные двери», метровые зоны рядом с ними и места для жертвенных даров, и сделали это четыре раза, что видно по наличию осиных гнезд между слоями. Все это привело польского археолога Камиля Курашкевича к выводу, что «побелка осуществлялась уже после завершения строительства памятников, и такое окрашивание не имело ничего общего с декоративными действиями… Цель беления культовых мест могла быть связана с восстановлением их ритуальной чистоты, утерянной по разным причинам»[20]