. Например, в результате осквернения человеком или затопления водой.
Египтяне – рационалисты?
В Малом некрополе перед гробницей Хафраанха, так же как и в Малом некрополе перед другой скальной гробницей, принадлежавшей Ченти I, нам не посчастливилось найти погребальный инвентарь – например, керамические сосуды или набор каменных орудий труда, даже когда скелеты сохранились в анатомическом порядке (за редким исключением отдельных орудий, печати-«пуговицы» и медной подвески). Сравнивая, например, кладбища додинастического времени с аналогичным некрополем, но уже династического времени, мы увидим, что как раз на более древних кладбищах предметы в погребениях были частым явлением. Они маркировали как социальный статус покойного, так и существование неких представлений о загробном мире, в котором умершему понадобятся пища, питье и хотя бы минимальный набор вещей. Поэтому отсутствие их во внешне непотревоженных могилах стало для нас сюрпризом. Как объяснить такое? Грабители проникли в могилу, взяли вещи, но скелет не тронули? Или предметов изначально там не было? И как соотнести это явление со сложившимся мнением о египетской цивилизации, все силы бросившей на обеспечение благополучного существования покойного в загробном мире, выразившееся в многочисленных предметах, помещаемых в гробницы? Этот стереотип выработался по большей части под влиянием информации по царским усыпальницам в Долине царей, относящихся к эпохе Нового царства, то есть к XVI–XI векам до н. э., прежде всего по гробнице Тутанхамона. Но стоит ли полагать, что эта традиция касалась всего египетского населения во все времена?
Допустим, основная часть погребений в малых некрополях перед гробницами Хафраанха и Ченти I действительно не содержала погребального инвентаря. Особенности положения нетронутых грабителями скелетов говорят именно об этом. Тогда получается, что в эпоху Древнего царства (то есть в XXVII–XXII веках до н. э.), особенно во второй его половине, египтяне стали несколько проще относиться к обеспечению посмертного существования умершего. Есть ли что-то еще, что подтвердит нашу гипотезу?
Что удивительно – есть! Со времени IV династии стала развиваться практика совершения обрядов поминовения царей в их храмах, расположенных у пирамид, а у представителей знати – в часовнях их гробниц, из которых начинаются шахты, ведущие в погребальные камеры – то есть места положения тела умершего. При совершении поминальных обрядов жрецы доставляли в храмы и часовни керамические сосуды с пищей и питьем. Спустя некоторое время появился новый тип керамики – миниатюрные вотивные модели сосудов (размером не более десяти сантиметров, но чаще и того меньше – всего от двух до четырех сантиметров), которые приносили в культовые места вместе с полноразмерными сосудами. Постепенно такие сосуды практически переняли функции обычной бытовой керамики. Пик использования вотивных моделей приходится на середину правления V – начало VI династии. У гробниц и царских храмов этого времени керамические модели находят сотнями, тысячами и даже десятками тысяч, как в поминальном храме малоизвестного египетского царя Джедефра – сына Хуфу (Хеопса), свергнутого братом Хафра (Хефреном) и потому не успевшего достроить свой пирамидный комплекс в Абу-Роаше в семи километрах к северу от Гизы. Особенности обнаружения свидетельствуют, что миниатюрные керамические модели сосудов на ранних этапах существования доставлялись в места отправления культа с крупицами пищи, а затем и вовсе пустыми, то есть они стали символами подношений пищи и питья. Рационализм и магия одновременно!
Действительно, подношение моделей – заменителей керамических сосудов вполне можно расценивать и как рациональное, если представить себе, как могли бы выглядеть процессии жрецов, действительно ежедневно разносящие по гробницам жертвенные дары, доставляя туда хотя бы минимум из перечисленного в так называемой жертвенной формуле дарения по воле царя и египетских богов – Осириса или Анубиса: «жертва, даваемая царем, жертва, даваемая Осирисом… тысяча хлебов, тысяча кувшинов с пивом… каждый день».
Интересно, что наблюдение о рационализме подтверждается и анализом других категорий предметов, найденных в некоторых богатых погребениях, – миниатюрными моделями орудий труда и сосудов из меди и камня, каменными имитациями пищи (например, гусиными тушками из кальцита, первоначально использовавшимися как контейнеры для этого вида пищи), диадемами, керамикой, специально сделанной для погребения.
Несколько раз, исследуя почти полностью ограбленные гробничные шахты, нам удавалось определить, что отдельные предметы первоначально относились к инвентарю погребений – так произошло с шахтой 2 гробницы Хуфухотепа и шахтой 5 гробницы Ченти II, керамические комплексы из которых датируются поздней V – ранней VI династиями. Интересно, что везде присутствовали сосуды, аналогичные которым находят и на поселениях, и в богатых гробницах, но наши отличались худшим качеством: их поверхность потрескалась в результате плохого обжига, иногда в кувшинах и тарелках имелись сквозные отверстия и трещины, также образовавшиеся в процессе изготовления, или ангоб покрывал не всю поверхность чаши, а лишь внутреннюю, а ведь в идеале он должен быть еще и лощеным… Выходит, во второй половине Древнего царства для владельцев гробниц среднего ранга специально изготавливали утварь, но делали ее ниже качеством, чем для высокопоставленных чиновников.
Пивные кувшины и миниатюрная вотивная керамика из наших раскопок в Гизе, V–VI династии
Еще один важный момент. В процессе работ в Гизе нам все чаще попадались грубо сделанные пивные кувшины, заполненные нильским илом. Ранние исследователи, такие как Герман Юнкер или Селим Хассан, также сталкивавшиеся с этим явлением, решили: либо кувшины для пива повторно использовались как тара для переноски строительного раствора (а ил – это основа для сырцовых кирпичей и скрепляющих их смесей), либо они наполнились илом уже в погребениях, и это свидетельствует о высоких разливах Нила, затопивших гробницы и принесших с собой ил. Но тогда почему ила нет вокруг таких сосудов, почему он остался только внутри?
Наверное, мы долго гадали бы об этом, если бы не находки польских археологов в Саккаре. На сей раз пивные кувшины с нильским илом внутри были закрыты пробками и обнаружены в запечатанных погребальных камерах. Понятно, что в этой ситуации ни наводнениями, ни вторичным использованием при строительстве такое не объяснить. Польские ученые предположили, что такое наполнение сосудов надо расценивать как «ложное содержимое»[21]: вроде не положишь рядом с умершим пустой сосуд, а пиво зачем тратить, ведь оно же испортится? Древним египтянам удалось найти рациональный выход из положения.
Пивные кувшины с нильским илом внутри, найденные в заполнении шахты GE 45
И наконец, о диадемах, найденных в гробницах V и VI династий. Несколько раз египетским и немецким археологам посчастливилось обнаружить в погребениях в Гизе как будто золотые диадемы, которые на деле оказались позолоченными медными обручами с деревянными или гипсовыми (!) декорированными накладными деталями[22]. Эти имитации драгоценных украшений создали специально для погребения, потому что они вряд ли годились для ношения.
В 2016 году обломки еще одной медной диадемы мы нашли в саркофаге скальной гробницы Несемнау (LG 64) в северной части российской концессии в Гизе. При ближайшем рассмотрении оказалось, что первоначально тонкую медную ленту покрывает гипсовая штукатурка и ткань, в которую вклеены мелкие фаянсовые бусины (одна все еще оставалась на месте), а края диадемы позолочены. Даже новая, конструкция явно была слишком хрупкой и вряд ли годилась для ношения. Выходит, египтяне были достаточно рациональными людьми, соизмеряющими жизненные требования и возможности обеспечения покойных[23].
Миниатюрная медная чаша, обломки медной диадемы и набор моделей медных инструментов, обнаруженные в 2016 году в скальной гробнице Несемнау (LG 64)
Печать-«пуговица»
В 2002 году в одном из сырцовых склепов Малого некрополя (он получил номер 56) на шее женщины, умершей в возрасте от двадцати до двадцати девяти лет, мы нашли небольшого размера каменный предмет, похожий на пуговицу с ушком. На округлую плоскость диаметром всего 1,2 см были нанесены перекрещивающиеся линии, как нам показалось на момент находки – хаотично расположенные. Каково же было наше удивление, когда, просматривая оцифрованные архивы американской экспедиции в Гизе, мы наткнулись на брата-близнеца этого предмета. Аналогичную каменную «пуговицу» обнаружила в начале XX века экспедиция Дж. Райзнера в Западном некрополе Гизы, в мастабе чиновника Нехебу (G 2381 Х). Примечательно, что она совпала с нашей не только по форме, размеру и материалу, но и по рисунку линий. Как сейчас известно, эти предметы были печатями и появились в правление VI династии. Так что, с одной стороны, наша печать-«пуговица» помогла определить время совершения погребения, а с другой – предположить родственные связи между двумя обладателями крайне похожих вещей.
Археологи – люди веселые. Вот и мы, радуясь редкому для Гизы предмету, даже учредили экспедиционный праздник в день 17 апреля (когда предмет был найден) – «День каменной пуговки». Хотя теперь справлять его грустно – в революционную зиму 2011 года «пуговка» вместе со многими другими предметами бесследно исчезла из гробницы Хафраанха, в расчищенных помещениях которой египетские чиновники Высшего совета по делам древностей указали нам хранить большую часть находок. Но это – отдельная история.
Каменная печать из погребения № 56, VI династия (рис. И. В. Рукавишниковой). В настоящее время ее местонахождение неизвестно
Из экспедиционного фольклора: