– Ну да, твоя среда, конечно, совсем другая. Богема, что с вас взять, – хмыкнула Надя.
– А ты не завидуй, – рассмеялась Марина. – Зато если мы с кем-то живем, то не по инерции, а потому, что действительно этого хотим.
– И у тебя сейчас так? С твоим мужем?
– По-разному бывает. Но в целом да. Хотя в нашем возрасте все уже гораздо спокойнее. У нас столько лет за плечами, Надюш, что я твои бури, конечно, наблюдаю как кино из прошлого. Ты прости, – вдруг заволновалась она.
– Мам, спокойно, я все понимаю.
– Хорошо, – выдохнула Марина. – А то ляпну что-нибудь не то, и опять на двадцать лет разлука.
– Мам, так не будет больше, – сказала Надя очень серьезно и, отвернувшись от дороги, посмотрела на мать в упор. – Я себя так больше не накажу.
– Ну хорошо, – Марина старалась говорить легкомысленным тоном и надеялась, что мгновенно навернувшиеся слезы не слышны в ее голосе. – Тогда спрошу. Ты не хочешь поговорить с Вадимом? Ну, может, правда там ничего такого уж серьезного? Или тебе с ним уже совсем плохо и спасать ничего не хочется?
– Ой, смотри, мы уже почти до Кратова доехали, надо же, – заметила Надя, приближаясь к знакомому повороту с шоссе. – Не могу сказать, что мне с ним плохо. Мы же всю жизнь вместе, у меня и мужика-то другого никогда не было. И Лешка. И дом. Просто… Я вот пожила здесь несколько месяцев, пообщалась с людьми, начала рисовать снова. И поняла, что моя жизнь с Вадимом все-таки была совсем не такая, как я хотела бы. Как будто я в какой-то упряжке, по одной колее, без права на небо посмотреть… Понимаешь?
– Понимаю, Надя. К сожалению, так часто бывает, и с мужчинами, и с женщинами, у которых чувство ответственности настроено на всех, кроме себя. Почему-то считается нормальным угождать другим, забыв о собственных потребностях. И конечно, не такой жизни я для тебя хотела, – Марина тщательно подбирала слова, чтобы не обидеть дочь и не перейти тонкую границу между пониманием и давлением. – Наверно, мой пример для тебя – не самый вдохновляющий. Но, может, он хоть немного поможет тебе увидеть, что бег в упряжке – не единственный вариант. И тебе совсем не обязательно жить как я или бабушка. У тебя может быть свой путь.
– Ага. Теперь бы понять, можно ли поменять жизнь, не поменяв мужа, – хмыкнула Надя, сворачивая на узкую улицу, ведущую к даче Зарницких.
– На мой взгляд, это заранее не ясно, – заметила Марина.
– Ну, у тебя опыт побогаче моего, мне это неясно тем более, – усмехнулась Надя.
Глава 19
Света еще в июне решила отпраздновать приезд Марины как большое событие, но до поры скрывала это от подруги. Только когда Надя узнала, что мать приедет на открытие выставки Вадима, она поняла, ради чего воспитанников пансиона именно в эти дни отправили на экскурсию с ночевкой, а в Кратово созвали столько гостей. Сегодня в родовом гнезде Зарницких ждали всех: Леша должен был приехать со своей девушкой Машей, Вадим – с Майей Васильевной. Кроме того, собирался быть Митя, длинноволосый художник, который уже провел несколько мастер-классов в пансионе и ненавязчиво ухаживал за Светой. Ну и конечно, ждали академика Зарницкого и его молодую подругу Альбину.
Меню ради такого случая разработали «по Лидочкиному стандарту» – богатое и классическое, которое выбрала бы она сама. Вспоминая, что обычно стояло на приготовленном Лидией Ильиничной столе по большим праздникам, Надя и Света вздыхали, округляли глаза и охали: «Нет, а ты помнишь? Помнишь?!» Вспомнилось многое: льдисто-прозрачные холодцы и заливные, румяные, вычурно залепленные пирожки с ароматными начинками, запеченные поросята, фаршированная рыба, гуси с яблоками. Лидочка даже домашнее мороженое делала!
– Мы, конечно, сейчас так не готовим, – заметила Надя.
– Не только не готовим, мы так и не едим теперь, – хмыкнула Света. – Но хочется сделать красивый русский стол, на даче это будет идеально в тему.
В итоге Светлана нашла пару ресторанов, в которых можно было заказать сложные блюда с доставкой в Кратово, а для сохранения атмосферы домашнего праздника в меню добавили компоты, простой пирог с ягодами с дачных кустов и всякое свежее, благо купить хороших, пахнущих солнцем овощей и фруктов в августе не проблема. Вот только наливки и настойки, которые Лидочка тоже, конечно, готовила сама, нельзя было повторить даже приблизительно. Напитки вообще почему-то остались за пределами внимания – и только в последний момент было решено попросить всех гостей захватить с собой какой-то алкоголь, который им самим нравится.
– Слушай, Свет, ты же у нас все-таки во Франции столько лет прожила, может, дашь совет хотя бы Лешке, какого вина купить? – предложила Надя, оторвавшись от мобильного, по которому разговаривала с сыном. – Ты же наверняка понимаешь, что сюда подойдет.
– Надь, не усложняй. Что купят, то и купят. Я не специалист, – отмахнулась Света. – Как же хорошо, что у нас посуды много… И все равно я не соображу, что куда раскладывать.
Она растерянно смотрела на пустые фарфоровые блюда, менажницы и подставки и на теснившиеся, казалось, на всех плоских поверхностях вокруг большого стола коробки с доставленной едой. Все открыть, сервировать, да еще и со временем угадать, чтобы не нагрелось то, что должно быть холодным… И не забыть разогреть горячее!
Надя решительно взялась за большую плоскую тарелку и двинулась с ней к контейнеру с маленькими, в полпальца длиной, пирожками.
– Черт, Свет, ну зачем здесь этот коврик? Все время запинаюсь об него.
– Я пробовала снимать, – откликнулась Света, с беспокойством глядя на подругу. – Но там этот люк в подвал… Он вроде и не нужен, но чтобы его совсем убрать, надо перестилать пол. Коврик как-то проще…
– Тук-тук-тук, – раздался звучный мужской голос, и в дверях появился высокий, широкоплечий и сухой Михаил Степанович.
Академику было уже за семьдесят, но постоянная интеллектуальная работа, размеренный образ жизни и общение с молодежью были его средством Макропулоса[2]. Глаз у прославленного ученого, что называется, горел, и женщины любого возраста в его присутствии ощущали приятное волнение.
– Мы вовремя?
– Конечно, вовремя! Михаил Степанович, дорогой! – Надя уже закончила телефонный разговор и двинулась к прибывшему из Москвы хозяину кратовского дома. – Мама, ты ведь помнишь Михаила Степановича?
Светлана уже стояла, держа отца под руку и всем телом прильнув к нему сбоку.
– Помню, помню! Но в нашем случае не мешает и еще раз познакомиться, – откликнулась Марина, подходя к Михаилу Степановичу.
Тот галантно поклонился и, вместо того чтобы пожать протянутую руку, поцеловал ее, заставив Марину смущенно рассмеяться.
– Марина, вы выглядите восхитительно! Должен отметить, вы меняетесь только к лучшему!
Михаил Степанович обернулся и вывел из-за своей спины тихо стоявшую там молодую женщину с бездонными, словно осенняя вода, глазами.
– Знакомьтесь, моя Альбина.
Светлана сразу отпустила отцовский рукав, и Михаил Степанович, воспользовавшись этим, приобнял Надю и облобызал в обе щеки.
– Привет, – обратилась Светлана к подруге отца. – Как добрались?
– Все отлично, спасибо. Спасибо за приглашение, Света. – И Альбина прямо взглянула ей в лицо своими уди вительными глазами. Залегшие в них тени напоминали плотный ил, сквозь который сияли переменчивые отблески драгоценных бусин.
– Ерунда, это ведь семейный праздник, вам вообще приглашение не нужно, чтобы сюда приезжать. – И, сообразив, что это прозвучало несколько грубовато, Светлана поспешно начала знакомить Альбину с новыми для нее людьми.
«Не каждая смогла бы так спокойно держаться в этой ситуации», – с уважением подумала Надя, глядя на подругу Михаила Степановича.
Высокая и стройная, с блестящими черными волосами, собранными в простой низкий хвост, Альбина выглядела совсем не так, как обычно представляют молодых охотниц за мужчинами с положением в обществе. У нее было интеллигентное, умное лицо, спокойные руки и низкий грудной голос.
«Чем-то на Светку похожа, – подумала Надя. – А Светка, в свою очередь, на Любовь Николаевну… Академик постоянен в пристрастиях».
– Альбина – какое красивое имя, – Марина ласково улыбнулась девушке. – Это ведь от латинского «альбус», светлый, да?
– Совершенно верно, – кивнула та. – Я, можно сказать, тезка Альбуса Дамблдора. Хотя обычно спрашивают, есть ли у меня в роду татары. Сразу скажу: есть. И у татар другое значение этого имени: «дама, госпожа».
– Вы лингвист? – попыталась угадать Марина.
– Точно! – Альбина приветливо улыбалась, но илистые тени лежали на дне ее глаз. – А вы?
– О, я специалист широкого профиля! В Москве работала секретарем на кафедре в МАрхИ, а потом уехала в Чехию и стала гидом.
– Как интересно, – тут же светски подхватила Альбина.
Михаил Степанович пару минут наблюдал, как его молодая подруга вписывается в новое для нее женское общество, а потом громко, с выразительными модуляциями хорошего лектора спросил:
– А что, милые дамы, вы не против, если я похищу у вас Светлану? Нам с ней надо бы прогуляться.
Светлана недоуменно подняла глаза на отца:
– Пап?
– Мы ненадолго. Обещаю вернуть тебя к твоим хлопотам самое позднее через полчаса.
– Конечно, конечно, – хором откликнулись Надя с Мариной.
Михаил Степанович обернулся и вопросительно взглянул на Альбину, будто спрашивая: «Ты здесь как, справишься?»
– Идите, а я пока тут помогу, чем смогу, – улыбнулась она.
Глава 20
Выйдя за ворота, отец и дочь повернули направо и неторопливо зашагали к пруду.
– Ну как твои дела? – спросил Михаил Степанович, глядя на профиль Светланы.
– Нормально. Хорошо, что ты приехал. Я давно хотела тебе показать дом, каким он стал.
Ремонту в доме было уже почти полгода, но отец впервые увидел плод Светиных стараний, и его отклик был для нее важен.