– Молиться – это значит просить помощи. Это не стыдно. Ты научишься.
В конце ноября, закончив хлопоты с ремонтом кратовской дачи, Света улетела в Париж.
– Свет, ну я не знаю… – Надя стояла перед зеркалом в переливающемся серо-зеленом платье, которое тесно облегало ее до линии бедер, а затем спускалось ниже колен глубокими полупрозрачными складками.
– Надь, ты в нем прямо звезда. Ну сама же видишь!
– Вижу, да, очень красивое. Но все же для вернисажа как-то чересчур. Оно прямо вечернее, бальное. – Надя повернулась к стоячему зеркалу спиной и теперь старалась рассмотреть себя сзади. – К нему нужны туфли, сразу все усложняется…
– Ну конечно, нужны туфли, а ты как думала? Опять черные брюки, водолазка и ботильоны твои? Надя, это ведь вернисаж! Твой вернисаж!
И, видя, что подруга колеблется, подбросила еще аргументов:
– Ты в нем, кстати, выглядишь очень похожей на этих своих девочек. И между прочим, тебе все-таки надо чем-то отличаться от Марго, которая наверняка выберет как раз скучный современный унисекс.
Надя прямо глянула на подругу и в который раз порадовалась Светкиной прямоте и преданности. Она не скрывала своего отношения ни к Вадиму, ни к Марго, ей не приходилось ничего объяснять и просить поддержки. Светка, как всегда, просто была в ее жизни. И умела поддержать, как никто.
Тогда, сразу после ее разговора с Марго, Вадим собрал вещи очень быстро. Несколько дней он пытался объясниться, но жена отвечала односложно: «Вадь, не надо. Не говори ничего». И запиралась в мастерской.
Он явно не остался без поддержки в сложной ситуации, но примерно неделю еще колебался. А потом все же ушел. Правда, зачем-то сказал на прощание:
– Надя, мы так ничего и не обсудили. Поэтому это решение временное. Я жду твоего звонка.
Но она ничего не ответила. Закрыла дверь за мужем и, опустившись на банкетку, задумчиво посмотрела на Сагу:
– Ну все, мы с тобой теперь самостоятельные женщины.
К выставке она успела сделать три новые работы, от которых Фомин пришел в восторг. Съемка для каталога получилась превосходная.
Накануне вернисажа Надя не находила себе места от звенящей, разлитой по всему телу энергии. На технической встрече, где они с Вадимом в сотый раз проверяли развеску и свет, она летала по залам, почти не касаясь пола, и очарованный Фомин рассыпался в комплиментах:
– Надя, вы просто сияете. Как приятно это видеть.
Вадим хранил невозмутимый вид. Они не афишировали подробности своего семейного расклада, поэтому комплименты Наде предназначались как бы для обоих супругов. Ему оставалось только сдержанно кивать. Марго на этой встрече почему-то не присутствовала.
Вечером на Плющихе Надя спросила Светку:
– Свет, там завтра будет фуршет с шампанским, это как, ничего?
– Не проблема, Надь. Я готовлюсь к этому, не волнуйся. Справлюсь. – Света сидела на диване в мастерской, поджав ноги по-турецки и откинувшись на спинку, взгляд блуждал где-то далеко. Чуть помедлив, Надя решилась на еще один вопрос:
– Тебе там реально помогают?
Света не ответила.
– Я просто смотрю на тебя и не узнаю. В хорошем смысле, – заторопилась Надя. – Ты так изменилась, посвежела, повеселела. И при этом ничего не рассказываешь.
– Ну мне пока нечего рассказывать. Я езжу на собрания анонимных алкоголиков постоянно, когда каждый день, когда пару раз в неделю. Это путь, Надь. Но, кажется, мой путь.
– Слава богу! – выдохнула Надя с таким облегчением, что Света рассмеялась.
– Да не дергайся. Сначала, конечно, было странно. Я почему-то совсем не ожидала, что они там начинают с молитвы. Я как-то даже убежала и выпила опять. Ты же знаешь, у меня к религии отношение сложное. Но потом вернулась. Это на физическом уровне ощущается, что спасение – там.
– Моя дорогая, – выдохнула Надя.
– Да. Важно просто каждый день выбирать трезвость. Пока у меня получается.
– Свет, я в тебя очень верю! Ты справишься. Обязательно! И кстати, ты до последнего собираешься хранить интригу, кто этот твой «плюс один»?
Света посмотрела на Надю очень пристально.
– Знаешь, если честно, я боюсь тебе говорить, – сказала она голосом, в котором не было ни малейшего волнения.
– Свет? – Надя нахмурилась.
– Надь, не дергайся. Все будет хорошо. Обещаю.
Леша появился за полчаса до открытия выставки – он по этому поводу даже костюм надел.
– Мам, ты выглядишь просто… – он поискал слово, – чудесно. Я бы даже сказал, фантастически.
– Спасибо, сын! – Надя чмокнула его в щеку. – Ты один?
– А, нет, попозже будет кое-кто, – туманно ответил он и в десятый раз взглянул на экран телефона.
«Светка?! Я их убью обоих, – вдруг подумала Надя и с ужасом почувствовала, как лицо начинает гореть. В нарядном платье и невесомых туфлях цвета экрю она вдруг ощутила себя нелепо разряженной куклой. – Если бы я была в нормальной одежде, на меня бы никто и не взглянул. А в этом блестящем ужасе я сияю, как елка, и все будут разглядывать мою покрасневшую физиономию».
Вадим, как всегда в черном, подошел к ней мягким шагом.
– Надя, ты выглядишь потрясающе, – и он со старомодной учтивостью наклонился, чтобы поцеловать руку жены.
– Спасибо. Майя Васильевна будет?
– Естественно. Мы приехали вместе, она отошла попудрить нос… У тебя новые духи?
Она знала его чувствительность к запахам и была рада, что он заметил: сегодня она выбрала не тот аромат, к которому он привык.
– Да. Juliette Has A Gun[6]. – Она подмигнула или ему почудилось?
Надя взглянула за спину мужа и увидела, как свекровь, цокая каблуками, плывет к ним от входа, пока закрытого для посетителей.
– Здравствуй, Надя, – церемонно поприветствовала Майя Васильевна невестку, с которой не разговаривала ни разу с тех пор, как сын поменял место жительства. – Ты так эффектно одета сегодня. Не похоже на тебя.
– Спасибо, Майя Васильевна, – ответила Надя, стараясь не выдать бешенства, которое странным образом перемешивалось со смехом. Видимо, нервное.
«Черт меня дернул согласиться на это Светкино платье!» – она понимала, что это глупо, но никак не могла перестать думать о том, как выглядит. Будто это было самым важным сейчас.
– Может, вы проведете меня, покажете, как организована выставка? – И Майя Васильевна двинулась вперед, не оставляя им выбора, кроме как последовать за ней.
Они неспешно двинулись вдоль стен, разглядывая развешанные вперемежку размашисто-геометричные, дерзкие и непонятные большинству работы Вадима, в которых он передавал ритмы и стрессы мегаполиса, и яркие, наполненные множеством деталей, дышащие ароматом цветов и ветра полотна Нади. Совмещение таких непохожих картин действительно получилось очень эффектным, они словно задавали зрителю ритм: вдох – выдох, вдох – выдох…
Майя Васильевна удовлетворенно кивала каждой картине сына – пусть она и не понимала ничего в такой живописи, но могла оценить и масштаб работы, и наконец пришедший к Вадиму успех. Пестрых Надиных девочек свекровь оглядывала мельком, как ничего не значащую безделицу. Вадим сопровождал экскурсию негромкими короткими репликами, а Надя молча шла рядом, чувствуя себя участницей бессмысленного и странного спектакля.
Она оглянулась в поисках Леши, но того нигде не было. Зато наискосок по залу двигалась огромная атлетичная фигура Фомина. Блеснули стекла очков, бритый череп и белозубая улыбка:
– Ах, вот вы где. – Он быстро подошел, протянул руку Вадиму, затем почтительно приветствовал обеих дам. – Семейство Невельских в полном составе, как приятно это видеть.
Надя мгновенно поняла, что Фомин забыл имя и отчество вдовы, что было неудивительно, и произнесла:
– Валерий, мы как раз показываем Майе Васильевне развеску.
– Разумеется, – благодарно подхватил куратор, быстро оглядывая Надю с ног до головы с выражением горячего одобрения.
Он придвинулся поближе к вдове и начал что-то объяснять про взаимное притяжение стилей, их единство и соперничество в пространстве выставки.
Надино беспокойство по поводу платья внезапно куда-то испарилось. С тех пор, как Фомин одобрил ее новые работы, она в его присутствии вообще как-то сразу успокаивалась. Этот огромный, медведеобразный доктор искусствоведения, казалось, одним своим присутствием гасил все завихрения эмоций.
«С ним как в сердце урагана, – подумала она. – Уютно и тихо. Хотя и электричество чувствуется».
Маленькая экскурсия успела продвинуться всего на несколько метров, когда в зале появилась Марго, одетая в стильный костюм яркого цикламенового цвета.
«А Светка-то была права! – сразу подумала Надя, наблюдая, как Вадим развернулся и быстро пошел к своей новой пассии, а Фомин, внезапно оставшийся наедине со вдовой, старается скрыть растерянность. – Если бы я оделась в черное, стала бы невидимкой на этом блистательном фоне».
И она, издалека кивнув Марго, легким шагом пересекла зал.
– Майя Васильевна, давайте продолжим вдвоем. Валерию и Вадиму нужно пообщаться с Марго, – проговорила Надя светским тоном и потянула свекровь вглубь экспозиции, стараясь не смотреть на соперницу.
– Ну что, повторяется та же история, что и летом? – брюзгливо завела Майя Васильевна и уточнила: – Опять у Вадима выставка, ты приходишь, и возникает какой-то неприличный любовный треугольник.
Надя остановилась, заставляя вдову замедлить шаг и развернуться.
– Майя Васильевна, вы это серьезно?
– Абсолютно, Надя! Я вообще удивляюсь тому, что с тобой происходит. С тех пор, как не стало Галины Дмитриевны, ты превратилась из достойной жены художника в… – Она замешкалась, явно не находя точного слова.
– В художника? – подсказала Надя.
– Может быть, и в художника, – парировала свекровь. – Но семью ты разрушила, деточка. Уже почти до основания.