… — озарило Мальвину. — Стану его женой и не буду работать в огородах, лабораториях! Вообще можно будет ничего не делать!»
— Мальвина, поди сюда, — услышала она строгий голос сестры.
— Ну, чего тебе?
— На, это я специально для тебя взяла, — Виолетка сунула ей в руку ведерко, в котором бренчала капарулька. — Вот, Ингуша, это наше горе, моя младшая сестра Мальвина.
Мальвина стрельнула взглядом в сторону старшей.
— Сама горе с тыквой!
Инга опять рассмеялась, чуть запрокинув голову.
— Ну, здравствуй, горе Мальвина, девочка с голубыми волосами, — Инга протягивала ей руку.
Девушка, чуть заколебавшись — не заразиться бы! — пожала руку.
— А я — Тошка! — плюгавенькая девчонка вывернулась сбоку. — А про вас и аэростат нам в школе рассказывали, — сообщила она Инге. — Ой! — откуда-то сбоку выпрыгнула большая рыжая собака и встала перед Тошкой.
Та завизжала так, что заложило уши. Девчонки схватились за кнопки отключения внутренней связи шлемофонов. Визг был слышен даже через щиток шлема. Шерсть на загривке собаки встала дыбом, она зарычала.
— Не бойся, она добрая. Ямка, фу! Иди погуляй, — велела Инга. Собака, свесив розовый язык, оглядела всю компанию, не двигаясь с места. — Я кому сказала! — повысила голос Инга, ухватив её за ошейник. — Аиша, пожалуйста, забери Ямку, — обратилась зарка к подошедшей женщине, с головы до ног одетой в черное, у которой из-под чудного платка видны были только глаза.
Женщина пристегнула к ошейнику поводок и что-то ласково стала говорить собаке на незнакомом Мальвине языке. Собака успокоилась и послушно потрусила в сторону деревьев, увлекая за собой женщину.
Тошка перестала визжать и скоренько ретировалась в противоположную сторону, подхватив ведерко и капарульку.
— Девочки, вы одеты в бактериальные костюмы последней разработки, где сочетаются новые технологии, нейтрализующие запах человека. Все костюмы замкнутого цикла. В общем, животные не могут вас унюхать, поэтому прошу не пугаться и не визжать, — дождавшись, пока девчонки подключат переговорные устройства, пояснила Виолетта. — Девочки, не стоим. Взяли ведра и пошли. Я думаю, все умеют копать картошку? Ну, что будем петь?
— Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком, и журавли, печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком, — глубоким голосом запела Инга.
— Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник — пройдёт, зайдёт и вновь оставит дом. О всех ушедших грезит конопляник с широким месяцем над голубым прудом, — вступила Лиса Алиса.
— Не жаль мне лет, растраченных напрасно, не жаль души сиреневую цветь. В саду горит костер рябины красной, но никого не может он согреть. — вскоре страдали все девчонки.
— Не обгорят рябиновые кисти, от желтизны не пропадет трава. Как дерево роняет тихо листья, так я роняю грустные слова, — голос Алисы легко покрыл негромкий хор голосов. — И если время, ветром разметая, сгребет их все в один ненужный ком, скажите так: что роща золотая отговорила милым языком…
Во внезапно наступившей тишине раздались выстрелы и завывание сигнала тревоги.
— Муты! — девчонки побросали ведра и заметались по полю, натыкаясь друг на друга.
— Всем успокоиться! — голос Лисы Алисы, усиленный микрофоном, ударил в ухо. — Бежим по тропинке к машинам системы залпового огня! Дышать глубоко, представить, что вы аккордеоны, всю энергию в ноги! — командовала на бегу Алиса Васильевна.
Мальвина автоматически слушалась команд, но всё равно с дыханием не справлялась. Вдруг бежавшая впереди плюгавенькая Тошка упала ей под ноги. Мальвина с размаху налетела на неё и рухнула в куст, пытаясь схватиться руками за хлёсткие ветви. Она уже ясно представляла, как её шлем, соприкоснувшись с землей, разлетается на куски. Но встречу с землей предотвратил рывок вверх. Мальвина замахала руками, но все же приземлилась на колени и локти.
— Вставай! — сильные руки потянули её вверх.
С трудом поднявшись, Мальвина увидела рядом Ингу, которая поднимала Тошку. Подбежавшая Виолетта схватила сестру за руку и потянула её к машинам.
— Да шевели же ты ногами! Некогда мне тут с тобой возиться, горе моё!
Она толкнула Мальвину под машину между колёс, где уже лежали девчонки. Следом влетела Тошка, направленная твёрдой рукой Инги.
— Алиса, проследите, чтобы эти малявки опять не запаниковали! — в голосе Инги звучал металл. — Всем сидеть здесь и носа из-под машин не высовывать! Татьяна, остаёшься на охране. Если что, то мальчики, — махнула в сторону бойцов, занявшись места возле установок, — помогут. Виолетта, пошли!
Мальвина, подвинув бедром тощенькую Тошку, получше устроилась под машиной, наблюдая, как сестра вместе с Ингой бежит в сторону поля. Там, где они только что копали картошку, наплывала огромная тень. Мальвина пыталась вывернуться и увидеть, что это, но днище автомашины мешало обзору.
— Это аэростат! — толкнув Мальвину локтем, азартно зашептала Тошка.
И точно, будто только ожидавший этих слов, сверху над полем стал опускаться аэростат. Вот открылся люк, из которого вылетела верёвочная лестница. Вначале Инга, потом Виолетта быстро поднялись по ней, и аэростат взмыл в небо, взяв направление на звуки боя.
— Ты видела эту старую ведьму? — спросила Тошка.
— Какую ведьму? — не поняла Мальвина.
— Да эту охотницу Мину, мать Инги!
— Нет.
— Куда же ты смотрела? Она высунулась в окно! Чё, не видела? — недоумевала всё замечающая Тошка. — Говорят, что, когда она летает на аэростате, убивает кучу мутов! Целит им прямо в глаз. Смотри, смотри! — острый локоть вновь больно уперся Мальвине в бок.
Стрельба стихла. Аэростат завис низко над горизонтом. Из него стало что-то вылетать, взрываясь на земле. Сразу же до девочек донеслись приглушённый вой мутантов и радостные крики защитников анклава.
— Во, пожгли мутов коктейлями! — прокомментировала Тошка, высунувшись из-под машины. И вдруг взвизгнула, быстро подобрав ноги: — Ой, мама, мамочка! Он меня укусит!
Метрах в двадцати от них ползло какое-то маленькое насекомое.
— Лежи, не елозь, не укусит! Тебе было сказано, что костюмы прочные? Потом: чего ты поджимаешь ноги? Насекомое спереди, — Татьяна строго, насколько позволял щиток костюма и сдерживаемый смех, посмотрела на Тошку.
— Ой, какая командирша! — зашептала Тошка на ухо Мальвине. — Года на два старше, а раскомандовалась!
— Колобова, я всё слышу, — предупредила Татьяна. — Научись вначале отключать внешнюю связь, а потом сплетничай.
Мальвина прыснула.
— Ты чего? — острый локоть опять вонзился в бок.
— Да не толкайся ты! Тебе бы фамилию Острова, а не Колобова!
Над горизонтом аэростат, сделав круг, вновь заходил на позицию.
Мальвина представила, как муты горят и мечутся под аэростатом. Её затошнило. «Господи, только не это», — она пыталась сдержать рвоту.
— Глубокий вдох ртом, выдох через нос, — девушка автоматически подчинилась голосу Лисы Алисы. — Ещё раз. Вдох через рот, выдох через нос. Концентрируем внимание на темечке. Теперь дышим только носом. Вдох — тепло вместе с воздухом начинает разливаться по всему телу. Выдох.
Мальвина заметила, что её руки перестали дрожать, напряжение спало.
— Я полагаю, что вы только теперь оценили возможности дыхания? — тихо сказала Алиса. — Попрошу в любой ситуации, в какую бы вы ни попадали, помнить об этом. Сейчас правильное дыхание направило вашу внутреннюю энергию на погашение адреналина, вы успокоились.
После налёта девчонки вернулись-таки на поле, затарив несколько мешков картофелем и репой. Алиса рассказывала, как лучше дышать при нагрузках. Опять пели песни. Но Мальвина всё искала глазами аэростат и прислушивалась к звукам.
Возвращались в бункер, уже когда солнце стало склоняться к западу, вытянув длинные тени деревьев.
— Девочки, все встали в ряд и подходим по одному на проверку герметичности костюмов. Веселее. Шевелим ножками. — Охранница быстро осматривала их и пропускала в дверь. — Слава богу, сегодня без потерь. Проходите, Алиса Васильевна.
В бункер всегда возвращались другой дорогой.
— Обезоруживание отменяется ввиду отсутствия оного. Все ли сдали капарульки? — пошутила Татьяна. — Объявляю сразу тридцатиминутное бездействие. Кто у нас сегодня за рассказчика? Ладно, придётся мне почитать вам стихи. Слушайте. Предупреждаю, стихи старые, ещё из той жизни. Автор — некая Марина Щиброва:
Люблю тебя.
Пусть сердце звонкое
Рассыпалось на части,
А в доме музыка негромкая
Изливается счастьем.
Люблю тебя.
Не в первый, не в последний,
Под шепот хрусталя,
И ветер в апреле осенний.
Люблю тебя.
Как тысячи ночей над морем,
Или как двадцать два бокала вина,
Как будто б в слове «вспомним»
Звучала твоя вина.
Люблю тебя.
Взрываю мысли в излюбленной старой квартире,
Под музыку неизвестной музы,
После танцев в темном трактире.
Шепчу: люблю…
Мягче…
Эмоции перегорели,
Моля мою душу заменить их,
Словно старую лампочку в душе,
Любовью переболели.
В тишине было слышно, как тикают часы, отсчитывающие тридцать минут.
— Ну как? — Таня оглядела девчонок. — Понравилось?
— Как-то непонятно! — за всех ответила Тошка. — Но красиво. «Эмоции перегорели, моля мою душу заменить их, словно лампочку в душе». Думаю, долго она будет искать такой артефакт, как лампочка!
Некоторое время спустя Алиса сказала:
— Девчонки, время истекло. — Она оглядела каждую. — Вперед на прожаривание!
Мальвина встала и шагнула в жаркую духоту камеры. Костюм сразу раскалился. Комбинезон под ним пропитался потом, намок. Послышался хлопок.
— Ай, горячо! — взвизгнула где-то справа Тошка. — Совсем одурела?
Дверь распахнулась, Мальвина, не дослушав, чем там кончилось дело, ринулась из «прожарки». Девчонки по одной выскакивали из дверей, под щитками их шлемов струился пот.