Егор обернулся.
– Да, в башню Федерации. Шестидесятый этаж, там всякое может встретиться.
– То-то и оно, что всякое! – Мартин назидательно понял палец, и Егор увидел, что ноготь на нём был обкусан, а кожа сделалась тёмно- жёлтой от табака.
– Болтали, будто на верхних этажах до сих пор живут остатки тех, кого застал там Зелёный Прилив. Разный народ: техники, обслуживающие лифты, уборщики, а по большей части, офисный планктон. Сразу спуститься они не рискнули – увидели, что внизу попёр Лес, а их наверху пока никто не трогает. Ну и решили отсидеться: типа потом снимут вертолётами, как в голливудском кино.
Егор слушал очень внимательно. Лысый пропойца слыл величайшим знатоком разнообразных лесных баек, историй, легенд. Увы, никогда нельзя было сказать, сколько правды в очередном рассказе, а сколько – самых диких фантазий.
– …потом, конечно, сообразили, что никто их снимать не собирается, но бежать было уже поздно – ниже начинались дикие приступы Эл-А. Не действует она наверху почему-то. А потом нижние этажи заросли, там развелась всякая нечисть, вот и пришлось остаться в башне насовсем. А ещё… – Мартин помедлил. – они там живут без огня.
– Это как? – не понял Егор.
– Каком кверху. Вскоре после Зелёного прилива случился на верхних этажах пожар. Да ты и сам, наверное, видел: верхушка башни «Восток» вся черная… Они перепугались, и запретили открытый огонь. Так с тех пор и живут.
Егор скептически хмыкнул, но промолчал, не стал ввязываться в дискуссию. С одной стороны, переспорить Мартина ещё никому не удавалось. С другой – невозможно представить группу людей, способных тридцать лет кряду обходиться без огня. А с третьей макушка самой высокой из башен действительно была обуглена, как головешка…
«..ладно, вот залезем – разберёмся, что тут правда, а что обычные Мартиновы байки…»
– Спасибо вам, Яков Израилевич. – с чувством сказал он. – Уж и не знаю, как бы мы без вас… Отчёт о работе этих штуковин с меня, как вернёмся…
Шапиро испуганно замахал руками.
– Типун вам на язык, юноша, кто же говорит о возвращении, отправляясь на опасное дело? Сглазите ещё, не дай Лес! Вы, главное, сами возвращайтесь, ну и девчонку эту вытащите. Если получится, конечно.
– Если жива – непременно вытащим. И ещё… – Егор замялся. – У меня к вам маленькая просьба. Понимаю, вы мой начальник и всё такое… но не поможете отнести эти штуковины наверх? Я четыре сразу не утащу, а если каждый по два – то запросто!
Яков Израилевич укоризненно посмотрел на своего лаборанта, вздохнул и взялся за ручки огнетушителей.
Конец первой части
Вторая частьМесто, где кончаются лестницы
I
– Канат! Канат кидай!
Люк раскрутил петлю над головой и отправил в полёт. Длинная бурая змея, разворачиваясь, перелетела пропасть, разделяющую древолианы, и угодила, куда он и целил – в развилку стебля.
– Попал… – прошептала Лея. – Только бы не сорвалась теперь…
Канат обвис и заскользил вниз, увлекаемый собственной тяжестью.
– Не успеет… – выдохнула девочка. – Вот ни за что не успеет!
Сверху, по наклонному стеблю, к развилке торопилась маленькая фигурка.
– Дурак! – звонко крикнула Лея. – Страховку зачем отцепил? Сорвёшься же!
Люк пригляделся – действительно, за фигуркой не было видно ярко-белого страховочного конца.
– Это чтобы скорее. – объяснил он сестре. – Страховка мешает делать длинные прыжки. Пол – лучший верхолаз в Офисе. Ничего с ним не случится.
– Всё равно дурак. – Лея упрямо мотнула головой и густая грива волос взвилась каштановым облачком.
– Подумаешь, не успеет! Кинешь ещё раз, вот беда…
Люк подумал, что сестра нарочно не подвязывает волосы шнурком поперёк лба, не собирает в хвост на затылке – знает, что у любого парня Офиса, включая родного брата, сердце замирает, когда они разлетаются невесомой пушистой волной.
Пол в головокружительном прыжке достиг цели, но за мгновение до этого последние метры каната выскользнули из развилки и, извиваясь, полетели вниз.
Лея разочарованно выдохнула.
– Ну, вот, говорила же…
Люк принялся выбирать канат. Он делал это уже в пятый раз, и каждый раз проклятая верёвка либо не долетала до стебля, либо соскальзывала вниз, прежде чем её успевали поймать и закрепить. Хорошо хоть, канат, свитый из волокон проволочного вьюна, такой шершавый – будь он из стеклянного шёлка, скользил бы вдвое быстрее.
Но, с другой стороны, такие тросы куда легче «проволочных», и забрасывать их проще. Но «стеклянного шёлка» не хватает – он идёт на самые важные вещи, вроде страховочных верёвок, тетивы для луков. Даже материю для одежды ткут из распущенных на волокна побегов древолиан. Она выходит грубой, как наждак, и девчонки, которым не досталось бельё с Верхних этажей, носят под одеждой бельё из «стеклянного шёлка».
При мысли об этом Люк невольно покраснел – утром он случайно подсмотрел, как Лея надевает нижнюю рубашку. Конечно, брат и сестра выросли вместе, в одной тесной комнатушке, и много раз видели друг друга раздетыми. Но уже года два, с тех пор, как им исполнилось по тринадцать, он стал стыдливо отводить взгляд, всякий раз, когда Лея переодевалась…
Люк вздохнул, и принялся аккуратно, петля за петлёй, укладывать канат в бухту. Пол стоял на другой стороне пропасти и махал близнецам рукой.
– Дядя Антон говорит: наверху листья переполнены. – сказала Лея, – Ещё чуть-чуть, и польётся через край. А бассейн на шестьдесят восьмом первом наполовину пустой.
Люк кивнул. Это была их работа – тянуть собранные из жестяных коробов трубы от огромных, чашеобразных листьев, в которых скапливается дождевая вода, к водосборным бассейнам на верхних этажах Офиса. Занятие это непростое: мало перебросить сшитую наживую из коробов нитку через многоэтажную пропасть между соседними стеблями древолиан – надо хорошенько укрепить её растяжками. А потом, когда листья будут опорожнены – разобрать висячую конструкцию, чтобы использовать снова.
– Мы с Полом утром были на складе, отбирали короба, – сказала Лея, поправляя волосы, – узких совсем не осталось. На эту-то нитку хватит, а вот дальше как?..
– Пошарим на семьдесят восьмом. – ответил Люк. Он закрепил канат и дёрнул, проверяя узел. – Там вентиляцию ещё не снимали, всякие есть.
– Ура! – сестра захлопала в ладоши. – Значит, завтра пойдём на Верхние этажи? И Пол с нами?
Люк покосился на неё с неодобрением: что-то много внимания сестричка стала уделять их товарищу по бригаде водопроводчиков. Не то, чтобы он имел что-то против Пола – но стоит только заметить, какими глазами смотрит на него Лея, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки и в груди начинает ворочаться злой, колючий комок.
– А ну, посторонись…. – буркнул он и принялся раскручивать над головой петлю каната. – Торопиться надо, сколько времени потеряли. Если сегодня не дотянем – дядя Антон нам точно шеи намылит.
Люк затянул проволочную скрутку и подёргал трубу. Та послушно закачалась под туго натянутым канатом, ведущем в прямоугольную дыру на месте зеркального окна. Из таких окон когда-то состоял весь фасад – но далеко не все стёкла пережили эти тридцать лет, и теперь большинство помещений Офиса не имели наружных, стеклянных стен. Их заменяли лёгкие жердяные барьеры и загородки – времянки из листов гипсокартона.
– Вроде, всё. Проверь верхний стык – кажется, разошёлся.
Пол, стоящий десятью метрами выше, ухватился за жгут лиан и перелетел на соседнюю развилку. Труба затряслась, задёргалась.
– Да, вижу. Скрутка разболталась, сейчас поставлю ещё одну.
– Ага, ждём…
Люк убрал пассатижи в сумку вместе со шнуром, которым они были привязаны к поясу. Если здесь, на древолиане, уронить любой предмет – он безвозвратно канет в бездну под ногами. А пассатижи, как и всё, что осталось от прежних, докатастрофных времён слишком ценны, заменить их нечем. Разве что, пошарить на заброшенных технических этажах – но кто сунется туда, рискуя стать кормом для волосанов? Спасибо, самоубийц нет…
Хорошо, хоть проволоки хватает – медной, алюминиевой, толстой, тонкой, какой угодно. Оплётку и изоляцию кабелей давным- давно разъела плесень, но самому металлу ничего не сделалось. Проволока шла на разнообразные поделки и служила универсальным крепежом.
– Готово! – крикнул сверху Пол. – Можем идти.
Лея вспрыгнула на трубу.
– Страхуй, братик!
И, прежде, чем Люк успел запротестовать, побежала по опасно раскачивающемуся мостику. На бегу она ловко балансировала на узкой трубе, хваталась за растяжки, мотыльком облетала их и летела дальше.
Люк едва сдержался – хотелось окрикнуть, заставить вернуться. Но нет, нельзя: стоит девчонке замешкаться, и нога может соскользнуть с оцинкованного железа. Или стыки коробов не выдержат веса, разойдутся под ногами…
Впрочем, особо опасаться не стоит: страховочный шнур закреплён у девчонки на поясе, другой конец перекинут через толстую ветку и крепко зажат в ладонях. Висячая нитка водопровода рассчитана вес сотен литров воды, что им лёгкая, как пёрышко, Лея? Главное – не останавливаться…
– Ребята! Наверху, берегитесь!
Люк поднял взгляд – по тросу, на которым раскачивалась труба, вдогонку за его сестрой торопился руколаз. Бесформенное тело, увенчанное приплюснутой головой, свешивалось на трёх парах конечностей. Четвёртая была изготовлена для нападения, и крючковатые чёрные когти поблёскивали в лучах солнца. Зелёно- бурая кожа на глазах выцветала, становясь бледно-серой – руколаз, покинув путаницу ветвей и листьев, сбрасывал ставшую ненужной защитную окраску.
Лея обернулась, и Люку на мгновение показалось, что она завизжит от страха и сорвётся. Но девочка задорно засмеялась, показала гадине острый язычок и побежала дальше. И прежде, чем руколаз одолел треть дистанции – впорхнула в оконный проём и через мгновение появилась с луком наготове.
Вш-ш-ширх – бац!
Стрела, пущенная Полом, с тупым звуком ударила гадину сзади, войдя в колышущееся, словно студень, тело почти на треть. Руколаз закачался, заперебирал ходовыми руками, но Лея неторопливо, будто на тренировке, всадила ему в бок, одну за другой, три стрелы. И ни разу не промахнулась! – удовлетворённо отметил Люк. Молодчина, сестрёнка!