Но вслух он крикнул:
– Хватит уже стрелы переводить! Что ему сделается-то от твоих иголок? Руколазу таких десяток нужно, да и то, неизвестно хватит ли…
– А у неё наконечники с ядом волосанов, я сам вымачивал! – весело крикнул Пол. Люк обернулся и нахмурился – когда это он успел спуститься?
– Смотри, уже подействовало! Лея, отцепляй страховку, сейчас мы его законтрим…
Руколаз замер. Несущие руки одна за другой отцеплялись от троса и повисали, вывернувшись вниз кусками резиновых шлангов. Бесформенное тело сотрясали приступы конвульсий – яд волосанов, огромных хищных пауков, обитающих на Нижних этажах, не оставил мерзкому созданию ни единого шанса.
– Скорее, пока не свалился!
Девчонка махнула Полу рукой и распустила узел на поясе. Тот в несколько движений вытянул тонкий шнур, крикнул Люку – «держи!» – и, зажав кончик верёвки в зубах, полез наверх. Вскарабкался до развилки, на которой был закреплён трос, подтянулся, встал обеими ногами, держась за ветку – и побежал по раскачивающемуся канату, балансируя руками, как заправский канатоходец. Добрался до издыхающей твари, перевернулся, повис вниз головой на согнутых ногах и сноровисто обмотал «руки» страховочным шнуром. При этом он словно не замечал круглой пасти, щёлкающей в предсмертной судороге на расстоянии пары локтей от его рук.
– Готово, теперь никуда не денется! Закрепи хорошенько, потом вернёмся, заберём!
– Молодчина, Пол! – крикнула Лея. – Какой же ты молодчина! Вот мама обрадуется – столько мяса!
«Снова – «молодчина Пол…» – мрачно думал Люк, затягивая узел. – Деваться некуда от этого Пола! Хотя, надо признать: проделано всё было на редкость ловко и умело, сам бы он так не смог. К тому же, Лея права: мясо, в самом деле, очень даже кстати…»
II
Пумба встретил ребят довольным хрюканьем. Минипиги с их острыми раздвоенными копытцами не могут лазить по древолианам – вот он и дожидается в «прихожей», лишённой наружной стены комнате, откуда наружу ведут подвесные мостки. Укладывается на бок и дрыхнет себе, пока хозяева не вернутся с очередной смены. А заслышав звонкий голосок Леи, вскакивает, торопится навстречу и трётся пятачком о колено. Люк каждый раз боялся, что Пумба поранит ногу сестры своими длинными, торчащими из-под губы клыками, но тот ни разу даже кожи её не задел.
Люк поскрёб Пумбе холку (минипиг ответил преданным повизгиванием), повесил на плечо бухту страховочного каната и направился вглубь Офиса. Прежде чем идти домой, следовало отчитаться перед Офис-Менеджером.
– Говоришь, узкие короба закончились? – дядя Антон перебрал листки, аккуратно расчерченные карандашными графами. – А по ведомости ещё должны оставаться…
– Закончились. – подтвердил Люк. Говорить с начальством было его обязанностью, как бригадира. – Да вы хоть Лею спросите, она утром весь склад перерыла…
Вообще-то правильно было бы сказать «Пола и Лею», но ему не хотелось упоминать их имена вместе. Определённо, недовольно подумал Люк, с этим надо что-то делать. Иначе так можно зайти далеко…
– Верно, дядя Антон! – быстро закивала сестра. – Совсем-совсем не осталось – мы всё обшарили, я даже руку порезала, когда короба ворочала.
И продемонстрировала замотанный тряпицей палец.
– Экая незадача… – мужчина поскрёб карандашом подбородок, – Самое время сейчас слить накопившуюся воду в третий и пятый бассейны. Когда ещё случится такой сильный дождь?.. Что делать думаете, водопроводчики?
Вопрос, строго говоря, был не по адресу. Это дядя Антон, как Офис-Менеджер, должен был ставить бригаде задачи. Но старик уже много месяцев не выбирался с обжитых этажей и слабо представлял, что творится вне Офиса.
– Семьдесят восьмой этаж! – зачастил Люк. – Там вентиляцию ещё не разбирали, должны быть всякие короба. Завтра сходим, выберем, какие нужно, отметим на схеме – и пусть ремонтники снимают.
Дядя Антон кивнул. Демонтировать закреплённые под потолком вентиляционные магистрали – это работа ремонтной бригады. Как работа ткачей – изготавливать ткань из нитей «стеклянного шёлка», работа животноводов – ухаживать за минипигами на ферме. А работа Люка, Леи и Пола – снабжать Офис водой. Чистейшей, прозрачной дождевой водой, которая скапливается в гигантских чашеобразных листьях древолиан. Она нужна для питья людям и животным, для многочисленных грибных ферм на самых нижних этажах Офиса – да просто для душа, наконец. Иначе, чем красавица Лея будет мыть свои чудесные волосы?
Правда, у бассейнов, которые они так старательно наполняют дождевой водой, есть и другое, не менее важное предназначение. Но о нём не хочется даже вспоминать – ещё накликаешь беду.
– Ладно, идите, коли так. – вынес решение дядя Антон и накарябал на четвертинке бумажного листа несколько строк огрызком карандаша. – Вот пропуск, охрана на третьей лестнице вас выпустит. По второй не ходите, там вчера видели волосанов, нарвётесь ещё… да, и не забудьте указать время возвращения. Часы- то ещё ходят?
Люк гордо продемонстрировал Офис-Менеджеру запястье, на котором тикали крошечные механические часики. Шли они не слишком хорошо, то и дело отставали, но у остальных не было и таких. Говорят, раньше люди почти не пользовались часами, предпочитая узнавать время по каким-то таинственным «смартфонам». Свои часы он нашёл четыре года назад, во время одной из мальчишеских, в нарушение всех запретов, вылазок на Верхние этажи. Мать, осмотрев добычу, объявила часики дамскими, и вообще, дешёвой китайской подделкой под «Картье» – но это не помешало Люку гордиться ими до чрезвычайности. Что это за «Картье» такие, и почему их подделывают? Ходят и ходят, а если отстанут или убегут вперёд – всегда можно подвести стрелки, обратившись к соседу, менеджеру склада. Он называет свои большие, с несколькими циферблатами и множеством стрелок, часы диковинным словом «хронограф» и уверяет, что они никогда не врут.
Дядя Антон захлопнул ведомость.
– Поищите заодно медные трубы отопления, их тоже нехватка. Найдёте – проведу отдельной графой, получите бонус. Только уговор: не лезть на Погорелые этажи! Знаю я вас, молодёжь…
– Не полезем, дядя Антон, не беспокойтесь! – весело отозвался Люк, затворил за собой дверь и пошёл по коридору, к лестницам, ведущим к жилым этажам. Лея и Пол поспешили следом; за спиной у них весело цокали по плитам напольного покрытия копытца Пумбы.
– А мы с Полом руколаза подстрелили! – похвасталась Лея. – Теперь половина мяса наша, по справедливости!
Мать, статная, нестарая ещё женщина, с такой же, как у дочери, пышной гривой каштановых волос, кивнула и стала разливать по тарелкам овощной суп.
– Сейчас пообедаю, и сходим, принесём. – добавил Люк. Есть хотелось ужасно. Завтракали они почти семь часов назад, и трапеза была не сказать, чтобы обильной: стручковая каша и одно варёное яйцо на двоих.
Пумба, пристроившийся возле стула, хрюкнул, выклянчивая угощение. А когда хозяин проигнорировал просьбу, требовательно поддел его под локоть, и тут же получил щелбан в пятачок – нечего лезть к людям, когда они сидят за столом! Разочарованно взвизгнул и убрался в свой угол, переживать горькую несправедливость.
Мысли Люка вернулись к подстреленному руколазу. Мясо, годное в пищу, предстояло разделить на четыре равные части: по одной каждому из добытчиков, ещё одну – Генеральному. Начальство имело свою долю во всём, будь то подстреленный руколаз или урожай шампиньонов, снятый с единственной грядки на крохотной семейной ферме.
Так предписывал закон, и он был справедлив. Люк знал это с тех самых пор, когда пятилетним несмышлёнышем приволок домой корзинку древесных грибов. Мать, похвалив сына, отложила четвёртую часть лиловых, в белёсых пятнах шаров – «для Генерального». И объяснила: «Нас трое, сынок, верно? Ты, я и Лея. Но есть ещё и Генеральный, оно всё время думает о нас, заботится, чтобы у нас был кипяток, доля запасов из кладовых, чистая вода. А значит, и мы должны делиться с Генеральным по справедливости, так, как если бы он был одним и нас». Так говорила мать – и отбирала лучшие, самые крупные, самые крепкие грибы.
– Чай будете? – спросила мать. – Кипяток сегодня хороший, крутой, даже пар есть. Хочу вот после обеда ошпарить личинки палочников. Жалко, если пропадут – у нас их полкорзины, Лея позавчера набрала. Поможешь, дочка?
Сестра согласно мотнула головой. Говорить она не могла – рот был занят супом.
– Завтра пойдём на семьдесят восьмой, за коробами. – сообщил Люк. – Заодно, могу там что-нибудь для дома поискать. Что нам нужно по хозяйству?
Мать задумалась.
– Если найдёшь пару простынок – будет очень кстати.
– Ну, это вряд ли, мам… – Люк покачал головой. – Ты же знаешь, какая это редкость. Может, тряпки какие остались, и всё.
– Да я всё понимаю… – не стала спорить мать. – Я так, на всякий случай. Не будет простынок – ложки поищи. Хотя бы чайные…
На этажах выше Офиса – их привычно называли Верхними когда-то располагались роскошные апартаменты. Они, кроме разнообразного, зачастую бесполезного, барахла, когда-то были битком набиты ценными вещами – обувью, одеждой и постельным бельём из натуральных материалов, которым нипочём вездесущая плесень, разъедающая синтетику и пластик. Жаль только, большая часть апартаментов выгорела во время Большого Пожара. А то, что уцелело, давным-давно растащили обитатели Офиса.
«…и не только они. Дауны тоже охочи до поживы и часто лезут, куда их не просят…»
Он встал, отодвинул стул.
– Ты тогда помогай маме с личинками. А мы с Полом притащим руколаза, пока его птицы не расклевали. Вернусь – будем готовиться к завтрашней вылазке.
– Угу… – Лея облизала ложку и выпорхнула из-за стола. – Душ только приму – сегодня горячей воды много, можно не экономить! Мыло у нас ещё есть?
– Есть, доченька… – расплылась в улыбке мать. – С цветочным запахом, как ты любишь. Утром выменяла на шестьдесят пятом у одной тётки Люк повернулся и пошёл прочь. Он изо всех сил старался не думать о том, что происходит в эти минуты в душевой кабине.