– Помню, разумеется, не надо делать из меня склеротика! Но откуда оно взялось в ГЗ?
Доцент пожал плечами.
– Возможно, кто-то притащил? В моей лаборатории оно появилось четверть часа назад – вылезло из вентиляции. К счастью, мы как раз работали над экспериментальным образцом – я вам подавал докладную записку…
Профессор честно попытался вспомнить.
– Да-да, разумеется. Скажите, а этот ваш образец…
В коридоре забухали шаги, и в дверях возник давешний лаборант.
– Яков Израилевич, в охране говорят, у них сообщения то ли о трёх, то ли о четырёх Пятнах!
Шапиро чертыхнулся.
– Простите, Карен Адамович, всё потом. Надо прикончить эту пакость, пока она не расползлась по всему ШГЗ. А то как бы до эвакуации не дошло…
Повернулся – и убежал по коридору. Совершать подвиги во славу науки микологии.
Профессор Адашьян посмотрел вслед героическому завлабу и опустился на стул. Сил едва хватило на то, чтобы попасть ключом в замок сейфа и извлечь трясущимися руками склянку со спиртом.
– …там правда Пятна?
– А то как же! – ответил Яков Израилевич. – Зря, что ли, мы цельный день просидели над схемами ГЗ – выбирали, где бы устроить этот гармидер? Чтобы и шуму побольше, и без особого риска.
– И где?…
– Одно в общаге, на восьмом этаже, другое – в холле у почвоведов. И ещё два, поменьше – в коридорах Ректората.
Слушатели дружно захохотали.
– А если бы кто-нибудь пострадал? – Татьяна нахмурилась. Она явно не разделяла общего веселья. – Всё же опасные существа…
– Что вы, Танечка, как можно! – ответил Бич. – Вне Ковра они вялые и разрастаются крайне медленно. Мы эти почти сутки выращивали, прежде чем пустили в употребление.
– Отличная была идея – использовать Пятна. – подтвердил Яков Израилевич. – Если бы не Серёжа, уж и не знаю, что бы я делал…
– Мартина благодари. – добродушно отозвался егерь. – Без его талантов в обращении с Жезлом ничего бы у нас не вышло.
Он кивнул на стоящую в углу банкетку. На ней, укрывшись курткой, похрапывал виновник торжества.
– Только, ребята, уговор: ни слова об этой истории! обеспокоенно сказал Шапиро. – Дело даже не в Адашьяне – не нужно, чтобы кто-нибудь посторонний узнал о Жезле.
Егерь скептически хмыкнул.
– Как ты это себе представляешь? Стоит Мартину проспаться – и через пару часов всё ГЗ только об этом и будет говорить.
– Может, его немного подержать внизу? – неуверенно предложил Егор. – Подкинем ему ещё пару бутылок, глядишь, и позабудет…
– Пару бутылок? Мартину? Плохо ты его знаешь, Студент. Тут, клык на холодец, ящик нужен, не меньше. И потом: Яша, ты помнишь, чтобы он хоть что-то забывал?
– Не было такого. – подтвердил Яков Израилевич. – Наплетёт, нафантазирует, не без того. Но чтобы забыть – это вряд ли.
– А я о чём? – кивнул Бич. – Эрго – бибамус![4]
Он достал из ящика стола бутылку.
К егерю немедленно потянулись руки со стаканами, лабораторными мензурками и прочей посудой.
– Коньяк – из такой плебейской тары? – картинно возмущался егерь набулькивая в подставленную кружку ароматный коричневый напиток. – Да ты просто варвар, Яша! Вот уж от кого не ожидал…
– А что тебе не нравится? – доцент Шапиро понюхал обруганную посудину, и его физиономия расползлась в блаженной улыбке. – М-мм… превосходно! Армянский?
– Дагестанский. – сварливо огрызнулся Бич. – Армянского ты не достоин. Ещё бы из горлышка выжрал, шлемазл!
– Это закостенелые условности! – не сдавался завлаб. Его уже слегка развезло. – Коньяк из жестяной кружки – это добрая русская традиция!
– То-то ты, Яша, чистокровный русак…
– Я попросил бы без антисемитских выпадов! – немедленно возмутился доцент Шапиро.
– А расистские выпады, значит, можно?
– Какие ещё расистские?
– А кто давеча манхэттенских негров обзывал черномазыми обезьянами?
– Это совсем другое!
– У вас, расистов, всегда совсем другое…
– Разве в Манхэттене живут только чернокожие? – прервала назревающую перепалку Татьяна.
– Нет, конечно. – ответил егерь. – Там и латиносов много, и даже китайцев. Только они в других группировках, враждуют с неграми.
– А белые есть?
– Как не быть. Да вот хоть Студента своего спроси…
Он кивнул на Егора.
– Мы с ним на ВДНХ встретили как-то американца. Пиндосом его называют, колоритный такой мужик… Так он проторчал на Манхэттене год с лишним, работал в какой-то благотворительной организации, не припомню названия…
– «Волонтёры Леса». – сказал Егор. – Они наркоманов лечат, увечным помогают, то да сё. А чёрные их не трогают, типа нейтралитет.
– Кстати… – сказал Шапиро. – В ГЗ одна девица появилась, итальянка, учёный-медик. У неё грант на исследовательскую работу как раз от этих «Волонтёров». Она ещё на семинаре выступала, рассказывала, что собирается изучать Лесные недуги, в первую очередь – Эл-А.
– Любопытно… – оживился Егор. – Познакомите?
И охнул, получив чувствительный тычок в бок.
– Ну, ты чего… я же так, в шутку..
– Я тебе покажу шутки! – злобно прошипела Татьяна. – Итальянку ему… узнаю – убью обоих!
Ну, ты чего, в самом деле… – виновато повторил Егор. Ссориться с подругой не хотелось. – Я не для себя, для Майки…
– С каких пор она интересуется девушками?
– Да при чём тут девушки? Слышала, что Яков Израилевич сказал? Она же спец по Эл-А!
– Ну и что?
– Ну и то! Майка устраивает в Офисе, в Башне Федерации лабораторию, ей и пригодится!
– Эй-эй… – Майка пощёлкала пальцами. – Я вообще-то здесь, если что.
– Да, прости, конечно… – Егор обернулся к девушке. – Скажи, тебе ведь нужен медик, специалист по Эл-А?
– Надо прикинуть. Я пока не думала, чем мы будем заниматься.
– А чего тут думать? – с жаром заговорил Егор, опасливо косясь на «маузер», с которым Татьяна не расставалась даже в библиотеке. – Это ж золотое дно для учёного! А дети?
– Какие ещё дети?
– Те, что родились наверху, в Офисе. Обратила внимание, что среди них ни одного сильвана, не то, что в других общинах? И при том, у всех до единого – полный иммунитет к Эл-А! Чем не тема для исследований?
– А ведь Егор Семёнович прав. – сказал, глядя поверх очков, доцент Шапиро. – В самом деле, это до крайности любопытно. Пожалуй, я смогу убедить ректорат поддержать ваш, Майя, проект. Если, конечно, профессор Адашьян поспособствует…
– Куда он денется! – хохотнул егерь. – Он тебе, Яша, должен ноги мыть и воду пить!
– Опять эти твои вульгарности… – поморщился Яков Израилевич. Но, в целом верно: вряд ли он мне откажет. Только вот финансирование …
– Это как раз не проблема. – девушка беспечно махнула рукой. Я договорилась с отцом насчёт спонсирования. Деньги будут.
– Пенёнзы – то добже! – раздался голос с польским акцентом, и в лабораторию ввалились «партизаны». Впереди шёл Яцек с огромной корзиной – от неё распространялся вокруг одуряющий запах жареного мяса. За ним следовали остальные бойцы, навьюченные свёртками и корзинами. Замыкал процессию лешак Гоша в обнимку с большой бутылью. Её содержимое переливалось крошечными золотистыми искорками.
– Пшепраше, пан доцент, замешкались трохэ…
– Охрана внизу не пускала! – бодро отрапортовал Чекист. – Пять желудей содрали, жульё, ОБХСС на них нет…
– Погоди… – Майка решительно отстранила вещмешок, который командир «партизан» попытался поставить на стол. – Яцек, что с со Скайуокерами? Куда вы их дели?
– Всё в порядке, пани Майя… – ответил поляк и как бы невзначай взял девушку за пальцы. – Мы их в Тимирязевском пока устроили, сняли в трактире комнату с полным пансионом. Кормят ничего, прилично.
– Хорошо. Пусть пока там, поживут, а дальше видно будет.
Егор заметил, что руку она не отдёрнула.
«… молодчина, Обрез не теряет времени…»
Чекист развязал лямки вещмещка и одну за другой извлёк две бутыли с бледно-янтарной жидкостью.
– Добрынинская чача! – похвастал он. – Челый час торговался!
– Нет слов, мужики… – Яков Израилевич развёл руками. При этом очки сползли на кончик носа, придавая завлабу несколько комичный вид. – Ну, теперь у нас пойдёт веселье!
XVII
Бумага выглядела внушительно – плотная, ярко-белая, мелованная. На сиреневом логотипе, идущем поверху, красовался силуэт Главного Здания, окружённый деревьями. Над шпилем, полукругом буквы: МГУ.
Егор пробежал глазами текст.
– Хм… «уровень подготовки приемлемый для обучения в младшем классе подготовительного отделения». Это что-нибудь означает?
– «Мозги работают прилично, но знаниями не засорены.» ответила Татьяна. – Ну что, Скайуокеры, решились? Будете поступать?
С памятного происшествия в лаборатории профессора Адашьяна прошло две недели. Для Люка и Леи в них уместилось невероятно много – прогулки по коридорам и аудиториям ГЗ, знакомства с десятками новых людей – по большей части, молодых, весёлых, доброжелательных. Сказочно прекрасные сады Мичуринского, где Люк так объелся экзотическими, поразительно вкусными фруктами, что два дня не вылезал из дощатой будки во дворе трактира – «туалет типа «сортир», как охарактеризовал сооружение Егор. Они с Татьяной с первого дня взяли шефство над «Скайуокерами» (прозвище с лёгкой руки Майки прилипло накрепко), и сегодня утром проводили их на собеседование. И теперь – обсуждали вместе с ребятами результаты, устроившись на скамейке, под огромным сиреневым кустом, в сквере возле памятника Ломоносову.
Люк неуверенно пожал плечами и посмотрел на сестру, ища поддержки. Та в ответ сделала испуганные глаза.
– Вы вообще хотите учиться в МГУ? – спросила Татьяна. – Учтите, необязательно поступать на один из факультетов. Есть, к примеру, «колледж Леса», там учатся всего два года. Готовят специалистов для работы вне стен ГЗ – агрономов, техников, фельдшеров. Словом, всех, кто нужен самим лесовикам. Ну и лаборантов-исследователей для научной работы в Лесу.