Сохранились даже отдельные оценки сданных средств – например, с торговых структур знаменитого купеческого рода Строгановых взяли на ополчение 4116 рублей. Огромная тогда сумма, ведь все таможенные сборы Нижнего Новгорода за 1612 год составили 6200 рублей. Большинство нижегородских торговцев оценивались куда скоромнее – некто Сергей Патрушин уплатил 100 рублей, а «москвичи» Аникей Порывкин и Филипп Дощаников по 40 рублей. Впрочем, для большинства населения и это были огромные деньги – лошадь тогда стоила 2 рубля, а хороший городской дом всего десять.
Как писал летописец: «В Нижнем Новегороде посадские люди и выборный человек Косма Минин, ревнуя пользе, не пощадя своего имения, учали ратных людей сподоблять денежным жалованьем». Первыми наняли несколько сотен «служилых людей из смолян», оказавшихся неприкаянными после захвата Смоленска поляками. Воинов тщательно делили по «статьям», в зависимости от опыта и боеспособности: первой статье платили 50 рублей в год, второй – 45, третьей – 40.
Это был рекорд по величине «зарплат» для военных в России той эпохи. И в Нижнем довольно быстро собрали 3 тысячи «ополчения» из профессиональных вояк. Весной 1612 года они двинулись в поход. Тут выяснилось, что бойцам не хватает пороха, и люди Минина провернули характерную для гражданской войны сделку – московскому купцу Фёдору Замошникову передали 108 пудов воска, тогда весьма дорогого и востребованного товара, который тот обменял у контролировавших Москву поляков и казаков на недостающее «огненное зелье».
Нижегородское ополчение двинулось вверх по Волге, вдоль самого оживлённого в России той эпохи торгового пути. Одной из главных задач был именно сбор денег. Всего же с сентября 1611 года по апрель 1612-го со всех городов Поволжья на ополчение собрали 160 тысяч рублей – для сравнения, это более 10 % всех доходов госбюджета России в год накануне Смутного времени.
Четыре месяца ополчение простояло в Ярославле, где волжский торговый путь пересекался с оживлённой торговой артерией до Архангельска, через который в ту эпоху шла основная коммерция России с Западной Европой. Здесь, в важнейшем экономическом центре, быстро собрали ещё не менее 100 тысяч рублей серебром. Это позволило не только довести численность «ополчения» до 10 тысяч профессионалов, но и начать чеканить собственную серебряную монету, причём более высокого качества, чем та, которую выпускали поляки в занятой Москве.
После того, как хорошо оплаченные ополченцы отбили столицу, Минин и князь Пожарский даже выплатили зарплату всем московским «дьякам»-чиновникам, тем самым продемонстрировав, что отныне именно они здесь государственная власть. Сбор же денег не прекращался. Сохранилось письмо Пожарского от 11 ноября 1612 года в Соль-Вычегодскую, тогда богатый центр соледобычи, где красочный рассказ о боях за освобождение Москвы завершается конкретным приказом: «А денежные доходы, кабацкие и таможенные денги прошлого и нынешнего году, что у вас в зборе есть, и оброчные денги собрав тот час с посаду и с уезду, всякие окладные и неокладные доходы, прислати к нам…»
Глава 4. Иностранный легион русских царей
Наёмники из Западной Европы на русской военной службе в XV–XIX веках
Традиция использования иностранных наёмников на Руси существовала издавна – достаточно вспомнить варяжские дружины первых русских князей или, например, «чёрных клобуков», кочевников-тюрков, служивших пограничной охраной Киевского княжества накануне монгольского нашествия.
Вооруженные силы Московской Руси, да и вся знать будущей России, также изначально создавались при активном участии иностранных «наёмников» – как с востока, в виде переходивших на московскую службу татарских мурз и беков, так и с запада, в лице князей и бояр, переселявшихся в Москву с захваченных Литвой и Польшей западнорусских земель. Примером первых будут касимовские «царевичи», потомки Чингисхана, служившие московским князьям с XV века, а примером вторых – герой Куликовской битвы князь Дмитрий Боброк Волынец, выходец с территории современной Львовской области.
Однако помимо этнически или географически близких татар и славян уже с конца XV столетия при великом князе Иване III на русской военной службе появляются первые наёмники из Западной Европы. Со времён же Ивана Грозного и вплоть до наполеоновских войн они будут постоянным и очень важным элементом русской военной мощи.
Целых три века этот «иностранный легион» московских царей и петербургских императоров за щедрую плату серебром служил государству Российскому. И были на этой службе как выдающиеся достижения и героические подвиги, так и вопиющие провалы и предательства.
Пушкари и пираты
Первым западноевропейским наёмником на русской военной службе по праву может считаться Аристотель Фиораванти. Этот инженер из итальянской Болоньи не только строил соборы и укрепления московского Кремля вместе с целой плеядой итальянских архитекторов, но и в качестве главного специалиста по артиллерии участвовал в походах князя Ивана III на Тверь, Новгород и Казань.
Итальянцы массово попали в Россию благодаря византийской царевне Софье Палеолог, ставшей женой Ивана III. Выходцы из разгромленной турками Византии имели хорошие связи в Италии, обеспечив приезд на Русь высококвалифицированных инженеров и архитекторов. Италия в конце XV столетия была наиболее развитым регионом Западной Европы в экономическом и научно-техническом плане, а Фиораванти по праву считался одним из лучших европейских инженеров.
В 1475 году он основал в Москве «Пушечный двор» и начал первое литьё бронзовых пушек, самых совершенных на тот момент. Осенью 1477 года во время похода московского войска на Новгород итальянец быстро построил наплавной мост через реку Волхов, чем фактически обеспечил капитуляцию олигархической республики перед Москвой.
До середины XVI столетия вся московская артиллерия фактически создавалась по итальянскому образцу с активным участием наёмных специалистов из Италии. Это позволило московским князьям иметь лучшую в Восточной Европе артиллерию и превратить княжество в огромное царство. В 1552 году при штурме Казани погиб Иван Аристотелев – ставший русским воином правнук итальянца Фиораванти.
Если первым военным специалистом из Западной Европы на Руси стал итальянец, то первым собственно наёмным бойцом стал командир отряда ландскнехтов из Германии. 13 сентября 1502 года после сражения русских и ливонских войск у озера Смолин под Псковом на сторону «московитов» перешёл Лукас Хаммершеттер, командир отряда наёмников из Брауншвейга. Хаммершеттер долго служил в России, спустя четверть века его встретил в Москве и упомянул в своей книге «Записки о Московии» Сигизмунд фон Герберштейн, посол австрийского императора.
В начале XVI века на Балтике союзниками русских в войне с ливонцами были датчане, и в 1507 году датский король направил в Россию корабль с большим количеством военных грузов, на котором был отправлен в Московию и небольшой отряд наёмников-артиллеристов из Шотландии.
В 1513 году князь Михаил Глинский – потомок темника Мамая и двоюродный дед будущего царя Ивана Грозного и, кстати, сам перебежчик на русскую службу из Великого княжества Литовского – отправил из Москвы в Вену некоего немца Шлейница с задачей навербовать в Германии и Чехии кавалеристов и пехотинцев для войны с литовцами. Уже в следующем 1514 году этот отряд наёмников (пехотинцами были немцы, кавалеристами – венгры и чехи, артиллеристами – итальянцы) переправился по Балтике из Любека к устью Невы и затем участвовал во взятии русскими войсками Смоленска.
В 1526 году на русскую службу просился датский адмирал и самый тогда успешный балтийский пират Северин Норби, приплывший с несколькими кораблями по реке Нарве к Ивангороду. Однако удобных гаваней на Балтике у России тогда не имелось и первый проект наёмного балтийского флота так и не состоялся.
Подобный замысел был реализован только при Иване Грозном, когда в ходе Ливонской войны Россия некоторое время владела Нарвой и активно стремилась закрепиться в морской торговле на Балтике. В 1570 году русский царь нанял подданного короля Дании, немецкого капитана Карстена Роде для создания флота на Балтике. Датчане тогда были союзниками России в соперничестве со шведами. Царская грамота предписывала «атаману Карстену Роде» и его «скиперам» вражеские корабли «огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять».
К концу 1570 года флотилия Роде, укомплектованная немецкими и датскими наёмниками, русскими поморами и московскими пушкарями, насчитывала шесть вооруженных артиллерией кораблей. Балтийские «корсары Ивана Грозного» захватили несколько десятков шведских и польских судов и различного имущества на фантастическую тогда сумму в полмиллиона серебряных талеров. Однако такими успехами обеспокоились уже датские союзники московского царя. Опасаясь русского закрепления на Балтике, они арестовали корабли Роде во время стоянки в Копенгагене. Несколько лет Иван Грозный вёл переписку с датским королём Фредериком, безуспешно требуя вернуть капитана Роде в Россию.
«Резвые люди неметцкие…»
Однако Иван Грозный использовал немецких наёмников не только на Балтике. Накануне начала Ливонской войны венецианский посланник Марко Фоскарино сообщал, что русский царь «обладает теперь многочисленной артиллерией на итальянский образец, которая ежедневно пополняется немецкими служащими, выписанными сюда на жалованье», а сам Иван Грозный «часто советуется с немецкими капитанами и польскими изгнанниками».
Другой итальянец, купец Рафаэль Барберини, посетивший Москву с рекомендательным письмом английской королевы, пишет, что в 1565 году, в разгар Ливонской войны, на пиру у Ивана Грозного среди прочих гостей и приближённых присутствовало «около двадцати немецких дворян, которые находятся ныне в службе у него». Это были офицеры, командовавшие отрядами западноевропейских наёмников в русской армии. Многие из них ранее за деньги служили в польско-литовских войсках и, попав в русский плен, перешли на службу к московскому царю.