Поиски кошки в темной комнате
Она даже не заметила, как добралась до дома Верстовского. Свет не горел даже на крыльце. Шагая в темноте, Серафима чуть не сломала каблук. Разозлившись, она сняла туфли и двинулась босиком. У самой двери она вдруг услышала за спиной быстрые шаги. От ужаса она выпустила ручку, схватилась за щеки и заорала на всю Ивановскую.
– Да тише ты! Это я.
Княжич поднялся на крыльцо, быстро подошел и обнял ее. Серафима захлебнулась криком и закашлялась.
– Ты что подкрадываешься, как бандит?
– Ничего я не подкрадываюсь! У вас свет погас всюду. Я решил, что рубильник вырубило. Пошел посмотреть.
– А как ты заметил, что света нет? Наблюдал за домом?
– Ну… в каком-то смысле.
– В каком?
Едва успокоившись, она вдруг снова завелась.
Княжич посмотрел странно, опустил голову и как будто смутился.
– Ты куда-то пошла… В таком платье красивом… Долго не возвращалась…
Серафима взглянула с веселым недоумением. Напряжение как рукой сняло. Никогда бы не подумала, что он может кого-то ревновать, да так, чтобы караулить, торчать у окна, а потом старательно делать вид, что его волнуют проблемы с электричеством.
Серафиме вдруг стало так хорошо, что она обняла двумя руками его голову и звучно чмокнула в губы.
– Ты мой милый!
Ее просто распирало от нежности и благодарности, а он понял совершенно иначе. В мгновение ока сгреб, поднял на руки и, сбежав с крыльца, куда-то понес. В темноте она не поняла куда, только когда в нос шибанул запах лаванды, а спина уперлась в мягкую подстилку из мха, сообразила, что ее притащили в аптекарский огород. Она хотела сказать: если Верстовский увидит помятые цветы, убьет на месте обоих, но рот так и не открылся. Наверное, потому, что был занят поцелуями. Еще пару секунд она помнила об этом, а потом забыла.
Все и вся.
Даже когда он отпустил ее и перевалился на спину, она не сказала ни словечка, хотя со всей очевидностью было ясно: мху пришла хана. Серафима подумала об этом, и ей стало так смешно, что она даже зажала рот ладонью.
Михаил приподнял голову, посмотрел и снова упал на мягкое мшистое ложе.
Серафима придвинулась к большому телу, обняла покрепче и подумала, что по сравнению с этим все кажется полной ерундой. Даже потеря драгоценного мха.
Она немного полежала с закрытыми глазами, слушая его запах, а потом спросила:
– Почему ты не спрашиваешь, где я была?
– Это важно?
– Да.
– Тогда расскажи.
– Я ходила на встречу с убийцей.
Княжич среагировал так стремительно, что она даже не успела подготовиться. Секунда, и он уже сидел, крепко держа ее за плечи и глядя сразу ставшими жесткими глазами.
– Тебя хотят убить?
– Не меня, не бойся.
– Тогда при чем тут ты?
Серафима замешкалась. Она уже жалела, что ляпнула про встречу с убийцей. Не учла возможной реакции. И с чего теперь начать? С пистолета? С того, что случилось двадцать лет назад?
Она помолчала немного, а потом стала рассказывать, и трагическая история любви и предательства словно переживалась ею заново. Как будто случилась с ней самой.
Михаил слушал так внимательно, что она начала изнемогать под его требовательным взглядом.
– Миш, ну не смотри на меня так, пожалуйста! – наконец взмолилась она. – Ничего же не случилось. Все обошлось.
На ее просительно-жалостливый тон он не купился.
– После решу, обошлось или нет. Рассказывай давай, Рыжуха.
И лег, заложив руки за голову. Серафима сразу пристроилась под бочок.
– Я ему все вывалила. Прямо в морду. Думала, он испугается и сразу передумает убивать Константина Геннадьевича.
– И как? Испугался?
– Не поняла. Побледнел сильно и смотрел так, как будто не понимает, о чем я ему толкую. А когда эти проститутки…
– Вы были не одни?
– Нет, они потом набежали и стали его волочь в зал. Он уже ушел почти, а потом обернулся и сказал что-то очень странное: «Иней» придумал Верстовский.
– И больше ничего?
– Мне показалось, собирался сказать что-то еще, но его утащили. Как ты думаешь, Миш, он соврал?
Княжич помолчал немного, а потом встал, стряхнул с себя остатки мха и протянул ей руку.
– Попробуем узнать, кто кому врет и зачем.
– Да как мы узнаем? Двадцать лет прошло.
– Постараемся.
Серафима поднялась вслед за ним, тоже отряхнулась и украдкой кинула взгляд на место преступления. Да уж. Мох, конечно, после полива выпрямится, но следы все равно их выдадут. Уж больно он нежный, не любит, когда на нем валяются, катаются и любовью занимаются. Завтра надо постараться встать пораньше, до того, как Верстовский отправится обходить свои владения, и попытаться скрыть следы вопиющего преступления.
Княжич выбрался на дорожку и оглянулся на дом. Там по-прежнему было темно. Серафима вдруг вспомнила, что даже не спросила про Верстовского. Хотя чего спрашивать? И так ясно, что дом пуст. Вчера вечером хозяин неожиданно собрался и уехал в Москву. Даже не сказал зачем. Сообщил только, что ненадолго. На день всего. Когда приходит поезд из Москвы? Рано утром, кажется.
Она остановилась на дорожке, не зная, в какую сторону повернуть. Или продолжения не будет?
– Открывай дверь, – сказал Княжич, поднимаясь на крыльцо.
– Так мы что…
Серафима вдруг покраснела.
– Да, но не сейчас, – хмыкнул Михаил, догадавшись, что у нее на уме. – Нам нужен комп. А конкретнее – комп Верстовского.
– Он никого не пускает в лабораторию.
– То есть ты там ни разу не была?
– Да мы там все время торчим, но когда он уходит, запирает дверь на ключ.
– И, конечно, ключ существует в одном экземпляре.
Михаил открыл дверь и щёлкнул выключателем. Свет послушно зажегся.
– А я почем знаю! Я по чужим лабораториям без разрешения не шастаю, – обидчиво сказала Серафима.
И тут же вспомнила, как украла ключ от шкафа.
– Молодец, – похвалил Княжич. – Где она?
Серафима пошла показывать. У двери Княжич присел, полюбовался на замок, а потом вдруг достал из кармана складной нож.
Так вот что ей все время тыкалось в ногу! У него в кармане нож был!
И тут же спохватилась.
– Ты с ума сошел, что ли? Зачем?
– Не мешай. Я быстро.
Он поковырялся в замке, тот щелкнул, и дверь приоткрылась.
Серафима разозлилась.
– Как хочешь, а я туда не пойду! Мы воры, что ли! Зачем надо дверь взламывать? Как преступники, блин!
Михаил взял ее за плечо и подтолкнул вперед.
– Мы на чужое добро не покушаемся. Только на информацию.
– Ну и чем это лучше? Вдруг увидим что-то личное!
– Так мы и хотим увидеть личное.
– Миша!
– Рыжуха!
Они остановились и уставились друг на друга. По сердитому Серафиминому лицу Михаил понял, что некоторые его решения нуждаются в пояснении.
– То, что ты рассказала, очень серьезно. Когда речь идет об оружии, значит, все зашло слишком далеко. Мне плевать на разборки двух заигравшихся в вендетту мужиков, но очень хочется узнать, во что они втравили мою девушку. Поэтому кончай истерить и давай работать вместе. Как Гензель и Гретель.
– При чем тут они?
– При том, что нужно действовать дружно, – пояснил Княжич, огляделся и направился к столу.
– Мы пароля не знаем, – торопливо сказала Серафима.
– Все равно надо попытаться. Вряд ли пароль слишком сложный.
– Не уверена. Он всю жизнь опасается Манина, поэтому шифруется старательно. На этом компьютере у него специальная программа установлена. Для парфюмеров. Чтобы духи создавать.
– Ну а если он хочет почту посмотреть или письмо написать – тоже на этой машине?
– Нет. У него еще ноут есть. Дешевенький.
– Отлично. Нам парфюмерные тайны не нужны. А вот в ноутбук попробуем залезть.
– Уверен, что получится? Или ты еще и хакером подрабатываешь?
– К сожалению, нет.
Княжич порылся в куче бумаг на столе.
– Аккуратнее, Миш. Он может заметить, что вещи не на тех местах лежат.
– Тогда помогай. Я буду рыться, а ты обратно складывать. Как думаешь, он мог забрать ноутбук с собой?
Серафима призадумалась.
– Не заметила. Но обычно он ничего, кроме сумки с товаром, с собой не берет. Подожди! Он вообще без вещей ушел. Документы только взял.
– Поехал в Москву без вещей?
– Сказал, что туда и обратно. Точно, Миш! У него в руках ничего не было.
– Даже пакета? Если ноут небольшой, его можно в пластиковый пакет положить, и все.
– Не было пакета. Он, наверное, в столе лежит.
Княжич подергал ручку ящика.
– Заперто. Значит, точно здесь.
– Опять будешь отмычкой вскрывать?
– Отмычкой всякий может. Я работаю простым швейцарским ножом.
Серафима хмыкнула.
– Откуда, интересно, такие специфические навыки?
– Я же автослесарем работаю, кроме всего прочего. Чего только открывать не приходится! Иной раз… Тебе лучше не знать.
Княжич поковырялся в замочке и выдвинул ящик.
– Вот он, голубчик.
Включив ноутбук, Княжич дождался, когда загорится экран, и уставился на монитор. Серафима тоже.
– Так, – сказал Княжич и замолчал.
– Попробуй дату его рождения.
– Не она. Может, дата рождения этой Инги?
– Я не знаю.
Михаил достал свой телефон.
– Попробуем пока так.
Он набрал: Инга Верстовская.
– Надо же. Ничего. Ни одной ссылки.
– Она десять лет назад погибла.
– Все равно должно что-нибудь быть.
– Необязательно. Это во Франции случилось.
– Не может быть, чтобы человек не оставил никаких следов в Сети. Девичью фамилию не знаешь?
– Верстовский никогда ее не называл.
Княжич задумался.
«Ничего у нас не получится», – с тоской подумала Серафима. А Михаил все молчал. И вдруг удивил:
– Как, ты говоришь, этого Манина называли его проститутки? Месье Мани?
– Вроде. И как это нам… – начала она и запнулась.
Михаил набрал в поисковой строке «Инга Мани», и Яндекс послушно открыл перед ними несколько статей и кучу ссылок.