– Все я про тебя, паскуда рыжая, знаю! Из-за таких, как ты, честные женщины замуж выйти не могут, годами маются! Ишь вытаращила глазюки зеленые! Что смотришь? Я тебя не боюсь! Стариково добро отхватила, мало? Чего ты там на Константина Геннадьевича наплела? Да ладно! Знаю, что соврешь, недорого возьмешь! Ничего, умные люди разберутся! Не удивлюсь, если и мужика этого ты подослала! Не пойму только: зачем было поджог устраивать? Или решила, если ихний дом сгорит, так хахаль точно к тебе переберется? Не хотел, что ли, съезжаться?
Серафима вдруг схватила ее за руку.
– Какой мужик?
Тетка вырвала руку, но уходить не собиралась. Видно, дорвалась.
– А тот, что поджигать пришел! Или скажешь, не в курсе? Ой ли?
– Какой мужик? – повторила Серафима.
– Да который пришел, как только новый хахаль твой с ребенком уехали!
– Откуда пришел?
– А я почем знаю! Если хочешь знать, то это я его в окно заметила! И в полицию тоже я позвонила! А зачем это человек на участок лезет, когда хозяева уехали? И главное, видел, как они в машину садились!
– Да откуда?
– А он за кустом стоял у соседских ворот. Значит, выжидал! А пока полиция нога за ногу сюда ехала, уж и дым повалил. Вот тогда я и пожарникам звякнула. Все я! Я! Так и передай своему! А не передашь, значит, ты тому поджигателю пособница!
И она просверлила Серафиму таким взглядом, что, не будь та в шоке, тут же повалилась бы замертво.
– А куда тот человек делся, тетенька? – спросила она помертвевшими губами.
– А вы как с ним договаривались? Что он тебя дожидаться будет? Так не повезло тебе, лахудра рыжая! Он в машину свою сел и поминай как звали!
– А полиция?
– А полиция твоя подгребла, когда его и след простыл! Торопыги тоже!
Тетка еще раз обожгла ее ненавидящим взглядом, одернула кофтенку и тронулась в путь.
– А машина какая? – крикнула вслед Серафима.
– Черная! – с явным удовольствием сообщила тетка и свернула за угол.
Это Денис! Точно он! Малафеев испугался бы сразу вернуться. Ему сейчас нужно валить из России как можно скорее. Ведь Княжичу пришлось рассказать полиции о том, что произошло. Его ищут. Не идиот же он, в конце концов!
А Денис? Денис идиот?
Этот вопрос заставил ее перебрать в уме все, что она о нем знала. Пока он облапошивал ее, вел себя очень осторожно и достаточно умно. И главное достижение заключалось в том, что Денис смог безошибочно определить: бороться за дом она не будет. Значит, неплохой психолог! И далеко не дурак! Ну а если так, зачем ему поджигать дом Княжичей? Скорее, он мог поджечь дом Верстовского, да так, чтобы при этом все подозрения пали на Серафиму. А тетка-уборщица радостно подпела бы. Серафима пошла бы на зону, и он смог бы наконец выдохнуть.
При чем тут Княжичи?
Что-то не сходится. Вернее, ничего не сходится. Она только накручивает себя, и все.
Серафима вернулась к машине. Димка с Барбосом на заднем сиденье подняли глаза и носы.
– Скоро папа придет, – произнесла она и посмотрела в сторону дома.
Княжич не пришел. Он позвонил и сообщил, что едет в полицию.
– Оставьте машину там, где она стоит, и идите в дом, – скомандовал он приказным тоном.
– Куда? – не поняла Серафима.
– К нам в дом.
Она изумилась.
– Так он же сгорел?
– Не успел. Какая-то женщина вовремя пожарных вызвала. Сгорела баня и все, что на дворе лежало: доски, листы фанеры. А у дома только одна внешняя обшивка, но до второго этажа, где дерево начинается, огонь не дошел.
– Господи! – только и смогла выговорить Серафима.
– Какие у нас, оказывается, соседи бдительные! Надо будет ту тетеньку найти и отблагодарить. Есть же на свете хорошие люди!
– Есть, – согласилась она и спросила: – А зачем ты в полицию едешь?
– В десяти километрах от Питера легковушка на повороте в фуру врезалась. Водителем оказался Малафеев.
– Он жив?
– Нет.
– Тебя на опознание вызывают?
– Не только. У него весь багажник завален пустыми канистрами и вообще все в бензине было. Поэтому, когда машины столкнулись, легковуха вспыхнула, как свечка.
– Так, значит…
– Да. Думаю, это он дом поджег. Уже почти уехал, и вот.
Однажды она услышала от Верстовского забавное выражение. «Мгновенная карма настигла», – заявил он, когда Серафима, в тот момент дерзившая ему по полной, внезапно прищемила палец.
Похоже, с Малафеевым случилось то же самое. И пусть карма прилетела не сразу, а через несколько лет, но все равно оказалась внезапной. Странно, но так бывает.
– Ну все, – усталым голосом сказал Княжич и отключился.
Не сказал, что целует, Рыжухой не назвал. Видно, не до того ему сейчас.
Вздохнув, Серафима вылезла из машины, взяла Димку за руку, Барбоса за поводок и повела домой, размышляя, почему при любой неприятности ей в голову обязательно приходит Денис. Когда она в больнице поведала Княжичу свою историю, он сказал, что незаконченные отношения и дела цепляют человека, как крючки. И назвал это каким-то странным словом, похожим на «асфальт». Гештальт, кажется. И добавил, что этот самый гештальт-асфальт надо закрыть.
Ну и как ей закрыть этого мерзавца Дениса? Прибить, что ли?
Серафима подумала еще немного и решительно вздернула нос.
Когда все закончится, она пойдет и напишет заявление в полицию. Хватит камни збрасывать. Настала пора их собирать.
Новое – это забытое старое
– А почему весь парфюм в одинаковых флаконах? – шепотом спросил Михаил. – Я думал, увижу что-то вроде коллекции всяких красот.
– У Фрагонар такая фишка. Металлические, с покрытием. В них духи дольше хранятся. Все. Не отвлекай меня.
Михаил посмотрел на ее возбужденное и одновременно сосредоточенное лицо, улыбнулся и заправил за горячее розовое ухо рыжую прядь.
– Ладно, Рыжуха. Продолжай тащиться.
Музей «Фрагонар», расположившийся в самом центре Парижа рядом с Оперой Гарнье, они оставили напоследок. Сначала обошли и объехали все другие парфюмерные бутики и музеи французской столицы.
На третий день блужданий по городу Димка сломался и заявил, что, если его немедленно не отправят с Шарлем в Диснейленд, он начнет кусать всех, как взбесившийся Барбос.
Сравнение с Барбосом было признано неудачным, потому как Фридрих Барбаросса в силу интеллигентного воспитания никогда не позволил бы себе взбеситься, но поездка была немедленно организована, как выразился Княжич, «принимающей стороной». Бывший товарищ Михаила по команде, женившийся на француженке и осевший в пригороде Парижа, и сам был рад избавиться от ребятни хоть на день. Ему хотелось посидеть с Михаилом «за рюмкой чая» и вспомнить былое.
Вместо этого Княжичи снова устроили парфюмерный забег. Серафима, правда, уговаривала мужа остаться, но тот так трясся над супружницей, что ни за что не согласился оставить ее одну.
Коля Веселов, который взял фамилию жены и прозывался теперь Николя Сюби, вздохнул. И чего он с ней носится как с писаной торбой? Эта рыжая любого мужика встряхнет и за пояс заткнет. В ней что весу, что росту. А впрочем, еще не вечер. Выманит Мишку под шумок, якобы чтоб машину новую показать, а там…
Нельзя сказать, что Михаилу было интересно таскаться по парфюмерным лавкам, но ему нравилось наблюдать за Серафимой, которая смотрелась среди этого парфюмерного богатства Алисой в Стране чудес, не иначе.
В отделе, где было представлено сырье, из которого делают духи, Серафима зависла так надолго, что Княжичу пришлось дальше путешествовать в одиночку. «Комнату кадров» с бесконечными фотографиями он прошел, не сбавляя шага. В комнате с этикетками было уже интересней, а «Комната обоняния», где его протестировали и объявили, что в парфюмеры он не годится, почти доконала. Музей, однако, впечатлил. Разные артефакты – ваза из Месопотамии, слепленная пять тысяч лет назад для хранения ароматических веществ, ароматизированный шар, который в Средневековье использовали для защиты от болезней, ювелирная бутыль из лазурного камня, золота и бриллиантов, бутылка Фаберже из золота и драгоценных камней, сделанная специально для русской императрицы, – словно несли в себе какую-то магию.
Дошел он и до флаконов. Ступня гладиатора, голова римлянина из стекла молочного цвета с красными глазами, ушами и почему-то зубами, кольцевая колба из опалового стекла и всякие другие, замысловатые и не очень, сделанные для великих парфюмеров, показались ему перебором.
Зачем так изгаляться, если суть все равно внутри?
Так как Серафима все не появлялась в зоне видимости, пришлось пойти на учебное мероприятие, где с грехом пополам удалось создать, как уверял мастер, свой собственный аромат, за это получить диплом ученика парфюмера и фартук.
Выдохнув и в сотый раз взглянув на часы, Княжич решил терпеть до конца и двинулся в магазин. Там ему еще раз объяснили, что в свободной продаже парфюм от Фрагонар встречается крайне редко, и предложили выбор из одиннадцати ароматов. Пытаясь выбрать, Михаил измаялся окончательно, а потом догадался спросить, есть ли среди них шипровый.
Продавщица посмотрела с интересом и протянула уже знакомый золотистый флакончик. Он посмотрел, понюхал – чудесный, что ни говори – и не взял.
То, что для всех, Серафиме не подходит. Пусть даже этого нет в свободной продаже, – все равно купить и, как она говорила, «носить» эти духи может каждая.
А раз каждая, значит, не его жена.
Как только он о ней подумал, Серафима показалась в конце зала. Вид имела задумчивый, но, кажется, довольный.
– Куда ты запропастился? – начала она, подойдя. – Я тебя жду, жду…
Княжич чуть не подавился. Она его ждет?
– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – не глядя на его возмущенную физиономию, быстро сказала она и потянула Михаила за собой. – Вот.
И ткнула в афишу.
С плаката задумчиво и чуточку иронично на них смотрел Манин.
– Давай попросим кого-нибудь перевести, что тут написано.
Михаил вгляделся в текст.