Они вышли в сад.
— Смотри-ка, там за рекой радуга! — сказал Дональд Биссет. — А нам плыть до конца радуги. Кого же мы с собой возьмем?
— Солнечный зонтик! — сказал Рррр.
— Кого, а не что. Давай-ка подумаем...
— Я буду думать, — предложил Рррр, — а ты расскажи пока сказку.
— Мы еще не начали путешествовать, а уже сколько сказок рассказано! Ты не устал их слушать?
— Что ты! Я люблю сказки, урр, урр, урр...
— Но, может быть, ребята хотят отдохнуть от сказок и узнать, как мы отправились путешествовать?
— А про запасы ты забыл? На дорогу всегда надо делать запасы. Ты расскажи несколько сказочек, про запас, а потом мы поплывем. Ну, пожалуйста! Две веселые и две грустные.
— Ого! Значит, сколько же всего?
— Четыре! Ты думал, я не умею считать, да?
— Нет, просто я подумал, что один мой знакомый тигр ужасный хитрец.
Сент-Панкрас и Кингс-Кросс
Жили-были в Лондоне на одной площади два вокзала. Их звали Сент-Па́нкрас и Кингс-Кросс. Они жили бок о бок и вечно спорили, кто лучше.
— А у моих перронов останавливаются не только паровозы, но и тепловозы, — хвастал Сент-Панкрас.
— Подумаешь! У моих тоже! — не уступал Кингс-Кросс.
— А у меня ресторан есть, — говорил Сент-Панкрас.
— И у меня!
— Он и по воскресеньям открыт!
— И мой тоже!
— Подумаешь! — Кингс-Кросс не сразу нашелся, что ответить. — Зато у меня десять платформ, а у тебя только семь.
— Но мои вдвое длиннее твоих! — ответил Сент-Панкрас. — Да еще у тебя часы отстают.
Часы на вокзале Кингс-Кросс ужасно разозлились и затикали быстрее, чтобы догнать время. Они так поспешили, что скоро уже отставали часы на вокзале Сент-Панкрас, и, чтобы догнать соседа, те тоже затикали быстрее и быстрее. Теперь уже и те и другие часы спешили вовсю; пришлось и поездам поспешить, чтобы прийти без опоздания. Часы летели вперед, и поезда неслись вперед, и под конец у них даже не хватало времени, чтобы высадить своих пассажиров: они приезжали на вокзал и тут же отправлялись назад. Пассажиры очень сердились и махали из окон зонтиками.
— Эй, остановитесь! — кричали они.
Но поезда их не слушали.
— Не можем! — отвечали они. — Иначе мы опоздаем. Посмотрите на часы!
Да, теперь часы летели так быстро, что, не успев показать утро, тут же показывали вечер.
Солнце недоумевало.
— Наверное, я отстаю, — решило оно и помчалось по небу быстрей, быстрей, быстрей.
Жителям Лондона тоже пришлось нелегко. Они вскакивали с постели и тут же ложились спать, но, не успев даже заснуть, опять вскакивали и спешили на работу. А дети бежали в школу и, не успев ответить, сколько будет дважды два, бежали назад домой.
В конце концов лорд-мэр Лондона сказал королеве:
— Ваше величество, так дальше продолжаться не может! Я предлагаю выдать медаль Юстонскому вокзалу. Тогда наши два вокзала перестанут спорить друг с другом.
— Прекрасная идея! — сказала королева.
И вот она выехала из Бу́кингемского дворца в сопровождении лорд-мэра, конной гвардии и шотландского духового оркестра, а впереди шел премьер-министр и на красной бархатной подушке нес золотую медаль.
Когда королевский кортеж достиг Кингс-Кросса, оба вокзала перестали спорить и проводили его глазами.
— Что я вижу, Сент-Панкрас! — воскликнул Кингс-Кросс. — А ты видишь?
— Да! — ответил Сент-Панкрас. — Это медаль Юстонскому вокзалу за то, что у него пятнадцать платформ. Какая несправедливость! Ты-то уж наверняка лучше Юстона!
— И ты лучше, Сент-Панкрас, — сказал Кингс-Кросс.
Сент-Панкрас удивился, но подумал и сказал:
— Будем друзьями, Кингс-Кросс.
— Навеки! — ответил Кингс-Кросс.
Так они стали друзьями и бросили спорить, а их часы перестали спешить, и поезда перестали торопиться.
— Вы умный человек, лорд-мэр! — сказала королева.
— Благодарю вас, ваше величество! — ответил лорд-мэр.
Кузнечик Денди
Жил-был на свете кузнечик, ужасный гордец. Звали его Де́нди. Еще когда он был маленьким и только учился прыгать вместе с другими кузнечиками, он всегда прыгал выше всех. Но учитель говорил ему:
— Денди, ты должен учиться не только большим прыжкам, но и маленьким.
— Нет, — отвечал Денди, — я кузнечик особенный, не как все. Я люблю только большие прыжки.
Так он и не научился делать маленьких прыжков.
Однажды он вышел из дому попрыгать и повстречался с улиткой Оли́вией.
— Не надоела тебе такая медленная жизнь? — спросил он ее. — Целый день ползешь и ползешь с собственным домом на спине.
— Ну что ты, — ответила Оливия. — Я люблю ползать. Мне очень нравится быть улиткой, особенно когда идет дождь, а у меня в раковине уютно и сухо. И потом, я никогда не опаздываю домой — дом всегда при мне. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Быть улиткой так интересно!
— Что ж, — сказал Денди, — о вкусах не спорят. Привет! — И он запрыгал прочь, очень гордый собой.
Он и в самом деле был прекрасный прыгун. Все кузнечики хорошие прыгуны. Но Денди мог прыгнуть на тридцать сантиметров — это огромное расстояние, если учесть, что сам он был в десять раз меньше.
И все-таки кое-чего он делать не умел. Не умел делать маленьких прыжков. Он не мог прыгнуть на пятнадцать или на десять сантиметров — только на тридцать. Прыг! — и тридцать сантиметров позади.
Пока он разговаривал с Оливией, пришло время обедать, и Денди поспешил домой. Он был уже у самого дома — всего в каких-нибудь десяти сантиметрах, — но попасть домой никак не мог, потому что, сколько он ни прыгал, он каждый раз перепрыгивал через свой дом. Ведь он не умел делать маленьких прыжков!
Бедняжка Денди уже начал терять терпение и ужасно злился, но тут, на счастье, появилась — кто бы вы думали? — улитка Оливия со своим домиком на спине.
— Вот видишь, Денди, — сказала она, — улиткам тоже есть чем гордиться. По крайней мере домой они попадают без всяких хлопот.
У Оливии было доброе сердце (почти все улитки добрые, если только не встанут с левой ноги), и она предложила Денди:
— Влезай ко мне на спину, я отвезу тебя домой.
Денди очень обрадовался, тут же сел на нее верхом, и улитка повезла его к дому.
— Благодарю тебя, Оливия, — сказал он. — Теперь я сам вижу, что большие прыжки — это еще не все на свете!
— Совершенно верно! — сказала Оливия. — Маленькие прыжки тоже нужны. Будь здоров, Денди! До свидания!
Туман
Однажды в день рождения королевы на Лондон спустился туман. Он хотел посмотреть праздничный парад. Но как только он окутал Лондон, королева сказала генералу:
— Сегодня парад придется отменить. Туман!
И так повторялось каждый раз, когда на Лондон спускался туман.
Туману было очень обидно, он давно мечтал увидеть парад, но что делать, если каждый раз, когда он появлялся в Лондоне, королева говорила:
— Парад отменяется!
В Букингемском дворце под королевским троном жила кошка по имени Смо́ки. Она пожалела туман и решила ему помочь. Когда подошел следующий день рождения королевы, Смоки написала туману письмо:
Во дворце
Под королевским троном
Вторник
Дорогой Туман,
жду тебя вечером около дворца.
Искренне твоя
В этот вечер, перед тем как лечь спать, королева выпустила кошку с черного хода Букингемского дворца на улицу, а потом поднялась к себе в спальню. И не успела Смоки три раза промяукать, как туман спустился на Лондон.
— Мне так хочется посмотреть парад, — признался он кошке. — Но из-за меня его каждый раз отменяют, и мне никак не удается его увидеть.
— Я кое-что придумала, — сказала Смоки. — Завтра ты появись, как только гвардейцы выстроятся для парада. Увидев тебя, генерал скажет: «Ваше величество, опять туман. Отменить парад?»
— Да, да, он именно так и говорит, — со вздохом сказал туман.
— И не успеет королева ответить: «Парад отменяется!», ты мяукни.
— Хорошо! — сказал туман. — Только я не умею мяукать.
Смоки его научила.
На следующее утро, когда гвардейцы выстроились для парада, генерал спросил королеву:
— Ну как, ваше величество, отменить парад? Видите, туман?
— Где? — спросила королева.
— Там! — ответил генерал, указывая на туман.
И тут туман мяукнул.
— Ах, генерал, — сказала королева, — неужели вы не можете отличить кошку от тумана? Я своими ушами слышала, как она только что мяукнула. Ни в коем случае не отменяйте парад!
Так туман увидел наконец парад. Он остался очень доволен, а потом вернулся в родные горы Уэльса. Правда, там и без него было туманно, но зато не приходилось скучать в одиночестве.
Вскоре королева написала ему письмо:
Дворец
1 июля
Дорогой Туман,
не спеши к нам возвращаться.
Искренне твоя
И туман ответил ей:
Уэльс
Пятница
Ваше величество,
мне и здесь хорошо. А парад мне очень понравился.
Благодарю Вас, что Вы позволили мне его посмотреть.
Искренне Ваш
Передайте привет Смоки.
Королева ничего не могла понять.
— Смоки, — спросила она кошку, заглядывая под трон, — когда же туман мог увидеть парад?
Но Смоки только замурлыкала: это был секрет!
Про полисмена Артура и про его коня Гарри
Жили-были на свете полисмен Артур и полицейский конь Га́рри, оба озорники.
Надев синюю форму и прицепив к поясу резиновую дубинку, Артур каждый день садился верхом на Гарри и ехал через весь Лондон.
Любимым занятием Гарри было плестись в хвосте у какого-нибудь автобуса и дышать на заднее стекло, пока стекло не запотеет. Тогда Артур, приподнявшись в седле, рисовал пальцем на стекле всякие рожицы, а Гарри смеялся, глядя на них.
Они так часто занимались этим делом — Гарри труси́л за автобусом и дышал на стекло, а Артур рисовал рожицы, — что у них совершенно не оставалось времени ловить жуликов.
И в одно прекрасное утро инспектор полиции Реджинальд позвал к себе сержанта и сказал:
— Сержант!
— Да, сэр! — ответил сержант, став навытяжку.
— Сержант, — спросил Реджинальд, — почему Артур не ловит жуликов?
— Не могу знать, сэр, — ответил сержант.
— Надо выяснить, сержант. Это большое упущение, — сказал инспектор Реджинальд.
— Есть, сэр! — ответил Джордж (так звали сержанта) и отдал честь.
Потом он вышел на улицу, сел на своего коня — это был очень хороший конь, он никогда не гонялся за автобусами и не дышал на стекла — и поехал по улицам Лондона искать Артура и Гарри, чтобы посмотреть, чем они занимаются.
Наконец он их увидел. Гарри в это время как раз дышал на заднее стекло автобуса, а Артур, наклонившись вперед, рисовал на стекле смешные рожицы.
«Ну и озорники! — подумал сержант Джордж. — А дело-то, кажется, занятное! Может, и мне попробовать?»
И он направил своего коня вслед за автобусом, чтобы конь подышал на заднее стекло. А когда стекло запотело, Джордж наклонился вперед и нарисовал на нем пальцем портрет инспектора Реджинальда.
Тут его увидел другой полисмен. Ему тоже понравилось это веселое занятие, и он тоже решил порисовать.
Скоро уже вся конная полиция ехала за автобусами: кони дышали на задние стекла, а полисмены рисовали на стеклах рожицы.
Лондонские жулики не знали, что и думать: никто больше их не ловил.
— Что случилось с полицией? — спрашивали они друг у друга.
Наконец они решили выяснить, в чем дело, и выяснили, что полисменам некогда, они рисуют на задних стеклах автобусов рожицы.
— Хорошее занятие! — сказали жулики.
И они раздумали быть жуликами, а купили себе коней, научили их дышать на задние стекла автобусов и тоже стали рисовать веселые рожицы.
Шеф полиции Лондона был очень доволен. Он вызвал к себе Гарри и Артура и сказал им:
— Хитро придумано! Вы оба молодцы!
И произвел Артура в сержанты.
— Вот видишь, — сказал Рррр, когда Дональд кончил, — Артур и его конь Гарри тоже хитрецы. Не один я.
— Хитрецы и молодцы, — согласился Дональд. — Тебе они нравятся?
— Очень! А какие сказки ты рассказал грустные? Веселые я знаю какие. А вот грустные?
— Сам подумай!
— По-моему, про кузнечика Денди.
— Почему?
— Еще чуть-чуть, и он бы никогда не попал к себе домой. Грустно подумать!
— А еще?
— Еще? Ну, может быть, про вокзалы. Им ведь тоже хотелось получить медаль.
Дональд Биссет улыбнулся:
— Но ведь эта сказка не очень грустная, потому что Кингс-Кросс и Сент-Панкрас помирились.
— Ну и что, все равно грустная, — сказал Рррр. — А Туман и Смоки тоже хитрецы и молодцы, верно? Я хочу написать им письмо.
— Не сейчас! Нам нельзя терять больше время, Рррр. Пора в путь! Так кого же мы возьмем с собой, ты подумал?
— Рябую курочку, — сказал Рррр. — Она будет нести нам на завтрак яички. Желтенькие. И фарфоровую собачку.
— Правильно! — одобрил Дональд. — Мы посадим собачку на нос лодки рядом с часами, и она будет говорить нам, который час. В путешествии по Реке Времени нам надо точно знать, который час.
Рррр вдруг обиделся.
— Фарфоровые собачки вовсе не умеют говорить, который час, — сказал он.
Фарфоровая собачка заплакала. Ей очень хотелось, чтобы ее взяли с собой.
— Не плачь, — сказал ей Дональд Биссет. — Пока я собираю в дорогу вещи, тигр тебя научит.
И он пошел собираться.
Рррр смутился: хоть он был и очень умный тигр, но говорить, который час, и сам не умел.
«Бедный Рррр, — пожалел он себя. — Бедный маленький тигр, которого все обижают и никто не любит, фн-фн-фн...»
Тут набежала тучка и полила их дождем. Вокруг лодки натекло целое озеро.
Дональд Биссет очень обрадовался.
— Теперь нам не придется тащить лодку к реке, — сказал он. — Мы поплывем прямо отсюда. Спасибо, тучка! Но первым делом я должен научить фарфоровую собачку говорить, который час. И тебе, Рррр, не мешает послушать.
Но Рррр повернулся и пошел.
— Что за ленивый тигр! Ну, собачка, сосчитай до двенадцати.
— Я умею считать только до десяти, — сказала фарфоровая собачка.
— Пустяки, после десяти надо запомнить одиннадцать, а потом двенадцать, и все.
Собачка сосчитала до двенадцати.
— Умница! — похвалил ее Дональд Биссет. — А скажи, который это будет час? — И Дональд поставил маленькую стрелку между пятью и шестью, а большую на три.
Фарфоровая собачка долго думала, потом сказала:
— Половина третьего.
— Нет, — сказал Дональд Биссет. — Смотри, БОЛЬШАЯ показывает три, а МАЛЕНЬКАЯ стоит между пятью и шестью.
— Четверть шестого! — ответила собачка.
— Совершенно верно! — сказал Дональд Биссет и поцеловал ее. — Теперь мы можем отчаливать. Все на борт!
— Ко-ко-ко-ко! — закудахтала рябая курочка. Потом вспорхнула и опустилась на дно лодки, в уголок между коробкой с шоколадным печеньем и охапкой сена.
Сено прихватили на случай, если в пути встретится лошадь. Дональд Биссет очень любил лошадей.
Рррр уселся на корму. Одной лапой он рулил, а в другой держал солнечный зонтик, которым так гордился.
Дональд Биссет поставил на нос лодки часы и фарфоровую собачку, а рядом положил подзорную трубу (это была ЧУДЕСНАЯ подзорная труба) и, взявшись за весла, отчалил от берега.