— Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав! Просыпайтесь, — пролаяла фарфоровая собачка. — Восемь часов, пора!
— Рррр, ты, значит, вернулся? — обрадовался Дональд Биссет, когда открыл глаза и увидел на корме лодки своего любимого тигра. — Как я счастлив тебя видеть!
— Гррррррр, не выдумывай, — сердито сказал Рррр.
— Честное слово, я очень рад! — сказал Дональд.
— Про Австралию все ты выдумал.
— Ах, про Австралию? Ну конечно. А разве я плохо выдумал?
— Неплохо. Но тогда это не всамделишное путешествие, а выдуманное.
— Ну и что же? Воображаемое путешествие даже интересней! Вообразить можно все! Все, что ты хочешь. Вот послушай!
Под ковром
Тигр и лошадь жили под ковром в гостиной. Они были закадычными друзьями. Им нравилось жить в ГОСТИНОЙ, потому что они любили принимать ГОСТЕЙ.
В том же доме жила девочка Ше́йла. Однажды она спросила их:
— Как это вы умещаетесь под ковром?
— Очень просто, мы ведь воображаемые, — ответили они.
— Я воображаемый тигр.
— А я воображаемая лошадь.
— А где же твое сено? — спросила Шейла у лошади.
— Под ковром, — ответила лошадь. — Это ведь воображаемое сено.
— А твои кости тоже под ковром? — спросила она у тигра.
— Кости? Конечно, — ответил тигр и облизнулся.
Потом он спрятался под ковер. Лошадь последовала за ним, и Шейла осталась одна.
Она достала лист бумаги, нарисовала несколько кусочков сахару и сунула рисунок под ковер.
Чуть погодя она услышала похрупывание и «чам-чам-чам» — лошадь ела сахар с большим удовольствием.
Тогда Шейла написала на клочке бумаги записку: «Что любят тигры?» — и сунула записку под ковер. Под ковром зашушукались, затем высунулась лошадиная голова и сказала:
— Бутерброды с сеном!
— Ах ты гадкая лошадь! — сказала Шейла. — Бутерброды с сеном любят не тигры, а лошади. Пойди и спроси тигра, что он хочет!
Лошадь спряталась, и вылез тигр.
— Я хочу наручные часы, — сказал он. — Чтобы знать, который час.
— Хорошо! — сказала Шейла.
Она нарисовала часы и протянула ему. А потом нарисовала бутерброды с сеном для лошади. Тигр исчез. Но вскоре оба появились опять.
— Большое-большое спасибо, Шейла! — сказали они и поцеловали ее.
— Подумайте, что вам еще надо, только скорей, — сказала Шейла. — А то мне пора уже идти спать.
— Нам бы хотелось еще зонтик! — сказали тигр и лошадь.
— Зонтик? — удивилась Шейла. — Разве под ковром идет дождь? Ах, да! Это воображаемый дождь.
— Ну конечно! — сказали они.
И она нарисовала им зонтик.
— Спасибо! — сказали тигр и лошадь. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи! — ответила Шейла и пошла спать.
Но потом ей вдруг пришло в голову: «Наверное, ужасно обидно, когда есть новый, красивый зонтик и нет дождя!» И она нарисовала на большом листе бумаги дождь, спустилась на цыпочках в гостиную и сунула дождь под ковер.
Когда утром она вошла в гостиную, то очутилась по щиколотку в воде, а тигр и лошадь сидели в раскрытом зонтике и плавали в нем, как в лодке.
«Наверное, я нарисовала слишком много дождя», — подумала Шейла.
После завтрака она опять пришла в гостиную. Мама в это время как раз подметала ковер. Ни воды, ни зонта, ни тигра, ни лошади — ничего не осталось.
Шейла взяла свой альбом для рисования и нарисовала тигра и лошадь крепко спящими. Скоро мама ушла. А Шейла все сидела и глядела на огонь в камине. В гостиной было тихо-тихо, только из-под ковра доносился громкий храп.
Рррр задумался. Потом спросил:
— Скажи, значит, я — воображаемый тигр?
— Для меня ты самый настоящий, — ответил серьезно Биссет. — Ты мой самый лучший друг и собеседник.
— А что такое собеседник?
— Мне легко говорить с тобой по душам, поэтому ты мой лучший собеседник.
— И мне легко. Я люблю твои истории. Ты их тоже выдумал, как и меня?
— Я тебя не выдумывал. Я всегда о тебе думал и беседовал с тобой в моем воображении. И спрашивал у тебя совета, а ты мне отвечал. Я даже делал все, что ты хотел, разве не так?
— Так! — согласился Рррр.
— Без тебя мне было бы очень одиноко. Только представь себе: прихожу я ночью домой из театра. Не успел еще свет зажечь, а ты уже тут как тут: «Дональд, расскажи сказку!» И приходится сочинять для тебя сказку. А утром мой редактор читает новую сказку и удивляется:
«Когда это вы успели написать? Ведь вчера вы выступали в театре».
Я говорю:
«Мне Рррр помог».
А он смеется.
«Помните, — говорит он, — мы ждем от вас еще восемь сказок, иначе книжка получится слишком тонкая и дети будут недовольны».
«Но сегодня вечером я уезжаю с театром на Шекспировский фестиваль, — говорю я. — Мы будем играть во дворе старинного замка пьесы Шекспира. Я буду там очень занят и, боюсь, не успею придумать столько сказок».
«Ничего, — говорит мой редактор, — Рррр вам поможет».
— И мы с тобой ездили в замок? — спросил Рррр.
— Конечно, разве ты не помнишь? Была ночь. Огни не горели, и зажгли факелы. Факелы — это горящая пакля на длинных палках. Так в старину освещали улицы, когда фонарей еще не было. Над головами у нас летали летучие мыши. Зрителей собралось много-много. Но роль моя в пьесе была не очень большая. У меня редко бывают большие роли. И когда мне не надо было выходить на сцену, я сидел за кулисами и писал сказки.
— Хорошо, что у тебя редко бывают большие роли, — заметил Рррр.
— С одной стороны, хорошо, а с другой — не очень. Как на это посмотреть... — сказал Дональд.
— А как смотреть? — спросил Рррр.
— Видишь ли, я очень люблю играть в театре.
— Больше, чем сочинять сказки?
— На этот вопрос мне трудно ответить, — признался Биссет. — Легче сочинить сказку. Вот послушай!
Жук-философ и другие
Дядя Фред жил на улице Западного ветра в доме номер восемь. В комнате, где висел его портрет, по правую сторону от него на полке стояла в бокале роза, а слева — часы Тики-Таки.
«Ну что хорошего в часах? — думала роза. — Они ведь совершенно не пахнут. А что не пахнет приятно, не может быть поистине прекрасно!»
А часы про себя рассуждали: «Какая глупая эта роза. Время она не умеет показывать. Не понимаю, за что ее считают прекрасной?».
Тут мимо прополз черный Жук. Он бросил взгляд на розу и на часы и подумал: «Бедняжки, они же совсем не черные!» И пополз дальше. Он спешил на день рождения к своей бабушке.
Потом в окно заглянула ласточка и тоже увидела розу и часы.
— Ха! — сказала она. — Что толку тикать и благоухать, если не умеешь летать? Летать! Что может быть прекраснее?
— Плавать! — сказала рыбка из круглого аквариума на подоконнике.
— Мяукать, — сказала кошка и выпрыгнула из окна прямо в сад.
— Чавкать, — сказала свинья, жившая по соседству в хлеву.
— Раскачивать деревья, — сказал ветер.
— Поднимать ветер, — сказали раскачивавшиеся деревья.
Роза и часы все еще спорили, когда домой вернулся дядя Фред со своей женой.
— Ну, а что ты считаешь прекрасным? — спросили они дядю Фреда.
— Например, мою жену, — ответил дядя Фред.
— Согласна, — сказала его жена и поцеловала дядю Фреда.
— Вот видишь, — сказал Дональд Биссет, — каждому совсем разное кажется прекрасным. Когда я играю на сцене, мне хочется выступать в самой прекрасной роли. А когда пишу сказки, я хочу, чтобы они нравились детям.
— И мне? — спросил Рррр.
— Конечно! Для меня это самое главное. Когда я начинаю рассказывать сказку, а ты говоришь: «Ой, у меня заболел живот!» — я тут же умолкаю и задумываюсь.
— А если я говорю «умер»? — спросил Рррр.
— Если ты лег лапами вверх и сказал: «Я умер!» — я просто бросаю писать. Значит, сказка никуда не годится. Ты у меня главный судья!
— Урррр, главный — это еще лучше, чем настоящий.
— Нет, главный — на втором месте. На первом — настоящий. Ты мой настоящий друг и главный судья.
— И я бы тебе выдал медаль за твои сказки! — сказал Рррр.
— Большое спасибо, — сказал Дональд. — Ты мне напомнил про одну сказку, которую я написал давно-давно, когда мы с тобой еще не были знакомы.
Блэки и Редди
Жила-была на свете лошадь. Звали ее Ре́дди.
По утрам Редди развозила молоко и каждый раз встречала по дороге своего приятеля Блэ́ки — маленькую черную собачонку.
По правде говоря, Редди не так уж нравилось развозить молоко. Она всегда мечтала быть скаковой лошадью и брать на скачках призы.
Блэки тоже был не очень доволен своей судьбой. Он мечтал научиться бегать, как настоящая гончая, хотя ноги у него, честно говоря, были коротковаты.
Как-то после обеда они сидели у Редди в конюшне, играли в «крестики и нолики», и вдруг Блэки осенила идея:
— Редди, мы должны есть уголь! Паровозы потому так быстро бегают, что едят уголь.
И, обсудив все хорошенько, они решили тут же попытать счастья.
Они спустились в подвал, где хранился уголь, но только взяли по кусочку, как вдруг появилась сама хозяйка миссис Прочь.
— Ах, негодные! Таскать мой уголь! А ну, прочь отсюда!
Она схватила кусок угля и запустила в них. Редди и Блэки кинулись бежать.
В жизни они так быстро не бегали!
А как раз в это время мэр города выглянул в окно. Мэра звали Уи́льям.
— Вот это скорость! — воскликнул он. — Держу пари, эта лошадь получила бы на скачках первый приз. А собака-то, собака! Несется быстрее гончей! Честное слово, они заслужили по медали.
И он выдал Редди и Блэки по медали.
— Понимаешь, — сказал Дональд грустно, — никто еще не сказал про меня: «Дональд Биссет играет в театре лучше всех! Дадим ему самую большую, самую прекрасную роль». Вот в этом-то все дело...
— Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав!
— Ого, уже девять часов! Мы с тобой совсем заговорились, Рррр. Пора отчаливать! Да и детям, которые читают эту книжку, наверное, надоело слушать наши разговоры. Я думаю, они больше любят слушать сказки.
— А я думаю, они любят больше и сказки и разговоры вместе. Не верите, спросите собаку!
— Кто сегодня сядет первый на весла? — спросил Дональд Биссет.
— Я! — сказал Рррр.
— А вон и радуга! Значит, нам плыть туда.
Лодка отчалила.