— Я расскажу тебе сказку, — начал Дональд Биссет, — которую только что придумал. Вчера мы с тобой говорили о театре, и я вспомнил одну театральную историю.
Пии-и-и!
Однажды на сцене большого лондонского театра выступала молодая балерина. Она танцевала прекрасно и всем очень понравилась. Всем, кроме самой балерины. Она очень рассердилась, что пол на сцене скрипел. В одном-единственном месте. И как только она наступала на это место, раздавалось громкое: «Пии-и-и!».
После концерта балерина сказала директору:
— На сцене в одном месте скрипит пол. Каждый раз, как я наступаю на это место, слышится «Пии-и-и!» — и я не могу хорошо танцевать.
— Я очень огорчен! — сказал директор. — Простите, пожалуйста. Обещаю вам все немедленно исправить.
И когда публика разошлась по домам и в театре погасли огни, директор взял молоток, выбрал самые длинные гвозди и со свечою в руке поднялся на сцену. Поставив свечу на пол, он принялся выстукивать молотком половицы. Тук-тук — скрипят или нет? Тук-тук — скрипят или нет?
И в одном месте пол ответил: «Пии-и-и!»
Директор прибил это место гвоздями и на другой день сказал балерине.
— Все исправлено. Я прибил половицы гвоздями, больше пол не будет скрипеть...
— Спасибо! — сказала балерина. — Вы очень внимательный директор.
Тем временем зал наполнился публикой, зазвучал оркестр, балерина начала танцевать, и — опять! — как только она наступала на то место, раздавалось громкое «Пии-и-и!».
В антракте балерина позвала директора и спросила:
— Вы, кажется, сказали, что все исправили и пол больше не скрипит? Вот послушайте!
И она прошлась по тому месту на сцене, и опять раздалось громкое «Пии-и-и!».
— Пожалуйста, смените эти скрипучие половицы!
Вызвали паркетчика. Директор принес гвозди и молоток.
Вдвоем они сняли скрипучие половицы и хотели уж заменить их новыми, как вдруг увидели — на том месте, где были скрипучие половицы, — игрушечного Тэдди-медвежонка.
— Какой славный Тэдди! — сказала балерина. Она подняла его с пола и прижала к груди.
— Пии-и-и! — сказал Тэдди.
— Так вот кто во всем виноват! — воскликнула балерина. — Это он говорил: «Пии-и-и!».
Все засмеялись.
Директор прибил на место половицы. Опять заиграла музыка. И балерина танцевала в этот вечер лучше, чем всегда.
А публика ей громко аплодировала.
После концерта она поехала домой и медвежонка прихватила с собой. Было уже поздно, ее маленький сын крепко спал, и она положила Тэдди рядом с ним на кровать.
Утром мальчик проснулся, увидел у себя на кровати медвежонка и крепко его обнял. И Тэдди сказал ему:
— Пии-и-и!
— ...Мне что-то стало жалобно от этой истории, — сказал Рррр.
— Почему? Вот непонятно! — удивился Дональд.
— Наверно, потому, что очень жалобно, когда говорят «Пии-и-и!».
— Ну, хочешь, я расскажу тебе другую историю, веселую и коротенькую?
Рррр кивнул.
Хоп!
Жил-был на свете кузнечик. Он был еще совсем маленький. Звали его Джо́нни. Пошел он однажды на прогулку и повстречал лягушку.
— Ква-ква, — сказала ему лягушка. — Ну и лентяй ты! Кузнечикам ведь полагается прыгать, а ты топ-топ-топаешь.
— Прыгать? — удивился Джонни. — А как это?
— Ква, не знает, как прыгать! А еще кузнечик! — возмутилась лягушка. — Могу тебя научить. Что ты мне за это дашь?
— Ничего. У меня ведь ничего нет.
— Тогда прощай! — И лягушка ускакала прочь.
Джонни пошел дальше и повстречал кенгуру. Как она прыгала! Хоп! Хоп! Хоп!
— Научи меня, пожалуйста, прыгать, — попросил ее Джонни.
— С удовольствием, — сказала кенгуру. — А ты меня чему научишь?
— Я еще ничего не умею, — признался кузнечик.
— Хм, тогда прощай! — И кенгуру ускакала от него — ХОП-ХОП-ХОП!
Джонни очень огорчился и пошел дальше. Навстречу ему попалась блоха. У нее было хорошее настроение, и она высоко прыгала.
— Привет, кузнечик! — сказала блоха.
— Привет! — сказал кузнечик. — Не могла бы ты научить меня прыгать?
— С удовольствием, — ответила блоха. — А ты позволишь мне укусить тебя?
Джонни чуть не заплакал от обиды.
— Маленьких не кусают, — сказал он.
— Тогда нам больше не о чем говорить! — сказала блоха и ускакала.
А Джонни пошел дальше и увидел на земле чьи-то следы. Чьи-то ПРЫГАЮЩИЕ следы, потому что они шли параллельно друг другу.
Джонни был очень умный кузнечик и сразу понял это, потому что, если бы следы были не прыгающие, а ШАГАЮЩИЕ, они бы выглядели иначе.
Джонни пошел по этим следам и пришел к воробью. А воробьи очень любят кузнечиков, особенно на завтрак и на обед.
— Пожалуйста, — попросил его Джонни, — научи меня прыгать.
Воробей протянул к нему свой острый клюв, Джонни испугался — ХОП! — и подпрыгнул.
И запрыгал от воробья прочь.
Хоп! Хоп! Хоп! Хоп!
— А почему у тебя все сказки такие короткие? — спросил Рррр, когда Дональд кончил рассказывать.
— Потому что я должен успеть рассказать сказку за десять минут.
— А почему нельзя за пятнадцать?
— Ты разве забыл, ведь я сочиняю свои сказки для телевидения. Я должен и сказку рассказать, и нарисовать к этой сказке картинки — и все за десять минут. Это называется десятиминутная передача. Я уже привык писать так, чтобы в короткой истории сказать самое главное.
— А зачем?
— Что зачем? — не понял Биссет.
— Вот если бы тебя спросили: зачем ты пишешь свои сказки?
— Зачем?.. — задумался Дональд Биссет. — Лучше я тебе скажу, почему я пишу сказки. Потому что зеленеет трава и растут деревья. Потому что я слышу, как гремит гром и стучит дождь. Потому что я люблю детей и зверей. Я снимаю шляпу перед божьей коровкой. Я глажу кошек и люблю ездить верхом.
— И сказки любишь писать?
— Очень люблю. Но если бы меня заставили писать о том, что меня не радует и не волнует, я бы ничего не сумел написать.
— Хм, — сказал тигр, — значит, ты и сказки любишь писать. И ездить верхом. А вчера еще говорил, что любишь играть на сцене в театре. А разве можно любить сразу и то, и другое, и третье?
— Конечно! Тогда ты богатый.
— А ничего не любить?
— Ничего не любить, по-моему, самое страшное. Кто ничего не любит, никогда не может быть счастливым. Вот я расскажу тебе сказку про счастливого Реджинальда, послушай.
Счастливый Реджинальд
Коня звали Реджинальд. Он часто грустил.
Вообще-то ему нравилось бегать рысцой по парку. Скакать через изгородь и получать в награду кусочек сахара.
И все-таки иногда он грустил, потому что ему хотелось научиться делать еще кое-что.
Ну, например, рисовать картинки или петь. Играть в симфоническом оркестре. Или быть доктором.
Его хозяин, синьор Анто́нио, был дирижером. Он дирижировал симфоническим оркестром.
Однажды, когда синьор Антонио репетировал в зале, Реджинальд зашел к нему в гости.
— Рад тебя видеть, Реджинальд! — приветствовал его синьор Антонио. — Хочешь кусочек сахара?
Но Реджинальд покачал головой.
— А морковку?
Реджинальд опять покачал головой.
— Отчего ты такой грустный? Что случилось, дружок? — спросил синьор Антонио.
Реджинальд поднялся на сцену и подошел к дирижерскому пульту, за которым стоял синьор Антонио.
— Может быть, тебе хочется дирижировать оркестром? — Реджинальд кивнул.
Синьор Антонио вручил ему дирижерскую палочку. Реджинальд зажал ее передними копытами и попробовал дирижировать. Но шлепнулся носом. Это ему не понравилось. Он не любил шлепаться носом.
— Попробуй держать ее в зубах, — посоветовал синьор Антонио.
Так Реджинальд и сделал. Он очень хорошо дирижировал оркестром, пока исполнялась медленная ЧАСТЬ. А вот когда началась быстрая, у него закружилась голова.
— Ай-ай, — сказал синьор Антонио, — из тебя мог бы выйти очень хороший дирижер, но только отЧАСТИ. Может, тебе лучше попробовать играть на скрипке? Или нет, скрипка слишком мала для тебя. Лучше на виолончели. А еще лучше — на контрабасе!
Реджинальд согласился. Но это оказалось не так-то просто. У него ничего не получалось, смычок не слушался.
— Пожалуй, контрабасист из тебя тоже не выйдет, — сказал синьор Антонио.
Тогда трубач Арнольд протянул Реджинальду свою трубу.
— Попробуй играть на трубе! — сказал он.
Трум-ту-ру! Трум-ту-ру-ру!! Ру-ру!
Из Реджинальда получился прекрасный трубач. Только весь оркестр разбежался! Реджинальд играл слишком громко. У всех так гудело в ушах, что никто не слышал ни себя, ни других.
— Не можешь ты быть трубачом! — сказал синьор Антонио. — Оркестр от тебя разбегается.
Реджинальд от обиды заплакал.
— Не плачь! — сказал синьор Антонио. — Вот тебе яблоко! Ты хорошая лошадь. Только в оркестре не можешь играть. Ступай домой. Я скоро вернусь, и мы с тобой отправимся в парк. Ты будешь трусить рысцой и скакать через изгороди.
Синьор Антонио похлопал Реджинальда по спине.
— Я должен кончить репетицию. Сегодня вечером у нас концерт.
Реджинальд отправился домой, а синьор Антонио продолжал репетицию с оркестром.
Музыканты играли очень хорошо, и синьор Антонио был ими доволен.
Но вдруг барабанщик Га́рри расчихался:
— Апчхи, апчхи, апчхи...
— Будь здоров!
— Апчхи... — не мог остановиться Гарри. — Кажется, я заболел. Наверное, простудился.
— Тогда иди скорее домой и ложись в постель, — сказал синьор Антонио. — Не забудь выпить горячего молока и поставить градусник!
Когда Гарри ушел, синьор Антонио призадумался:
— Какой же оркестр без барабана? А вечером уже концерт, разве мы успеем найти нового ударника? Ай-ай-ай!
— Так пригласите Реджинальда! — посоветовал трубач Арнольд. — У него наверняка прекрасный удар.
— Конечно, громко он играть сумеет, а вот будет ли он знать, когда ему вступать? — смутился синьор Антонио. — Впрочем, я ведь буду дирижировать и дам знак, когда ему играть. Решено! Синьор Арнольд, бегите за Реджинальдом.
Трубач Арнольд побежал в конюшню. Реджинальд стоял грустный и не спеша жевал овес.
— Бросай есть овес! — закричал ему Арнольд. — Поскачем в концертный зал! Синьор Антонио просит тебя играть на барабане.
Арнольд сел верхом на Реджинальда, и они поскакали. Машины и автобусы уступали им дорогу. Пешеходы снимали шляпы и махали им. «Наверное, он спешит на концерт к синьору Антонио», — думали они.
Реджинальд и Арнольд поднялись в концертный зал.
— Садись туда, в правый угол оркестра, — сказал синьор Антонио Реджинальду.
Реджинальд сел за большой барабан.
— Смотри на меня! — сказал ему синьор Антонио. — Когда я сделаю тебе вот такой знак палочкой, бей в большой барабан. А такой — бей в маленький. А взмахну два раза — ты ударишь тарелками. Итак, внимание!
Весь день оркестр репетировал. Синьор Антонио остался очень доволен Реджинальдом.
Перед концертом оркестранты пошли в кафе выпить чаю. А Реджинальд получил три яблока и несколько кусочков сахара.
Потом все вернулись в концертный зал. Уже собиралась публика.
Начался концерт. Все играли прекрасно. Скрипки, виолончели и контрабасы. Пианист и трубач. Валторна и кларнет. Синьор Антонио сделал палочкой знак, и Реджинальд ударил в большой барабан:
«Бум, бум, бум-бум!»
Потом оркестр заиграл тише и медленней. Это была медленная часть.
А под конец громче, громче, громче и вот: «Бум! Бум-бум-бум!»
Задними копытами Реджинальд ударил по барабану, а передними зазвенел тарелками:
«Клинг-дзинь-дзинь-дзинь!»
Все громко зааплодировали. Когда аплодисменты стихли и публика разошлась, синьор Антонио сказал Реджинальду:
— Ты очень хорошо играешь на барабане. И я прошу тебя завтра опять выступить с нами в концерте. — И он крепко обнял Реджинальда.
Реджинальд чувствовал себя очень счастливым.
— Понимаешь, почему он был счастливый? — спросил Дональд Биссет.
— Конечно, понимаю, неужели ты считаешь, что я совсем без воображения? — чуть не обиделся Рррр.
— Прости, пожалуйста, я знаю, что ты умный и славный тигр. И любишь сказки.
— От них я толстею, урррр, — сказал Рррр.
— Мне кажется, ты уже слишком растолстел. Пора сделать перерыв и пообедать. Я хотел сказать: мне пообедать, а тебе сделать перерыв. Давай причалим к берегу. Мне нравится вон та зеленая лужайка. А кто это на лужайке? Кажется, лошадь. И почему-то в бумажном пакете...
— Да это же лошадь из сказки про рисовый пудинг! — обрадовался Рррр. — Ты сам говорил, что мы ее еще встретим.
— Верно! Давай прыгнем на берег. Хоп!
— Хоп! Хоп! Как кузнечик Джонни, да? — сказал Рррр и в один прыжок очутился на берегу.