На волю — забавно, что после смерти Яни и сына я смог называть Забытый город своим домом, смог называть его волей. Вы стали отпускать меня на прогулки, поверив, что курс реабилитации подходит к концу, и я не смогу сделать какую-то великую глупость. Да, что моя жизнь для вас — правила приличия заставляют шефа приказать возиться докторам с мужиком, который хорошо выполнял приказы и не вызывал особого беспокойства.
Из моего отряда остались в живых лишь трое, один из которых продолжил службу, другой вовремя убежал из-под полицейского гнета, ведомой жаждой денег. Ну а я сломался, переживая случайную смерть жены и ребенка. Негативные мысли — да, вы же рекомендовали обходить стороной тему смерти в этих сочинениях.
Хочется кофе и сигарет — но откуда они могут появиться на берегу моря. Для Забытого города выбрано удачное место — буквально курортная зона, разве что дождливая. Хотя экономика страны, приютившей на своей территории самую большую тюрьму мира, не пострадала. Скалы, обильно разбросанные вокруг, вряд ли позволили бы сделать здесь не то что большой причал — место хватило лишь на маленький пляж, загаженный в первые годы создания города. Интересно, этот пляж планировался как место отдыха офицерского состава или привилегия для заключенных, отличившихся во время работы? Наверное, первое. Но мечтам о маленьком раю на безлюдном побережье моря не суждено было сбыться.
Утро скоро, рассвет уже выигрывает битву у тяжелой темноты ночи. Отрезвляющая прохлада — ненавижу. Допиваю остатки из бутылки, любезно подаренной Юсуфом. Странный он человек, вроде бы типичный житель города, выгоды своей не упускает. Но иногда в глазах его появляется боль, несвойственная одинокому владельцу процветающего бизнеса. И тогда он долго может говорить о несправедливости в устройстве мира. Наверное, я был хорошим слушателем, хотя в алкогольной прострации не понимал и трети того, что он пытался мне внушить. Зато итогом такой беседы всегда была халявная выпивка. Наверное, этот формат общения устраивал нас обоих.
О-о-о, похоже, коньяк был отличным. Прохладно ведь, а несколько глотков снова вернули меня в состояние легкого транса. Очередной неудачник, ищущий забытье в лицезрении природы, пытающийся говорить красиво, и скрывающий за этой сложностью фраз настоящие мысли.
Кстати, вы как-то говорили, что мне нужно попробовать описать оставшихся в городе близких мне людей. Доктор, вы удивительный человек. Наверное, вы единственный, который считает, что в Забытом городе можно найти других близких людей, кроме как тех, с кем создал семью. Какие люди, доктор?
Я видел их сотнями, разных, в основном тех, кто готов убить. Но встречались мне и те, кто помогал другим людям — и это было удивительно. Словно белое аляпистое пятно на черном полотне современного художника. В Забытом городе меня удивляли несколько качеств, присущих редким людям — это бескорыстность и доброта. Как можно желать помочь кому-то на улице, если это с пятидесятипроцентной вероятностью окажется подставой? Что движет этими людьми, бросающимися в омут ради незнакомцев? То, что им совсем нечего терять?
Люди в Забытом городе разные, доктор. Составление классификация я оставлю чудикам из аналитического отдела, там сидят знатные социологи. Вспомнились дети — опять суицидальные мысли, скажете вы, но это не так. Я до сих пор люблю детей. И вспоминаю тот случай, когда мы отбивали стайку молоденьких ребятишек у боевиков Картеля. Пьяные или обколотые, кто их знает, они забрели в Верхний район в обход патрулей, разбили пару машин и уже решили свалить оттуда, когда им на глаза попался выводок, который с няней возвращался откуда-то. Может, из детского сада, или какого празднества в богатом доме. Нарядные, свежие, пышущие здоровьем и весельем. У этих сумасшедших дикарей сорвало крышу и они пристрелили няню. Дети разбежались, боевики начали их ловить, стреляя по ногам, рискуя задеть их рикошетом. Поднялся визг, мы добежали туда за минуту. Их было человек десять, все с оружием, и нас — двое полицейских с береттами. Конечно, нас бы положили, но задержать их до прибытия подмоги мы могли. А вместо этого повязали уродов — с помощью жителей. Все эти жены богачей, которые целыми днями сидят дома или ходят на приемы к друг другу, выскочили из своих уютных мирков и налетели на боевиков. К ним присоединились местные лавочники, а потом уже и наши подоспели. Неграмотное решение, конечно, и то, что никто не погиб — это элементарная случайность. Трое легко раненных с нашей стороны и двое убитых с их стороны — такой вот счет получился в борьбе за детишек. Потом оказалось, что эти спятившие женщины бросились защищать чужих детей. Женщины, которые воевали с нами плечом к плечу, несмотря на то, что в обычных день брезговали здороваться с полицейскими, считая их лишь обслугой. И ничего, кстати, в отношениях наших не изменилось, только я начал с уважением поглядывать на этих самоотверженных людей.
Когда это было… На похоронах Яни и Младшего я вспоминал об этом случае. Спрашивал себя, где же были все эти люди, когда ублюдки насиловали мою жену и измывались на сыном. Негативное мышление, нельзя.
Да-да, рассвет уже вступает в свои права. Из диковинной картинки проглядывают настоящие черты Забытого города. Грязного, дурно пахнущего, жестокого и карающего за малейшие мгновения расслабления. Город, в которым ты не имеешь право на спокойный сон и размеренную жизнь. Но ведь большинство даже здесь умудряются вести такую жизнь? Находить точку опору, раскручивать существование вокруг нее и годами не выходить из зоны комфорта. Как выяснить, какая жизнь правильна? Нет, не надо мне про индивидуальность и прочее, оставьте себе эту психологическую чушь, рассчитанную на тех, кто в жизни ничего не видел дальше собственного носа. Думаете, моя жизнь может быть правильной? Да бросьте, я потерял жену и ребенка, не успел их спасти. И я всегда, несмотря на все ваши убеждения, буду корить себя за их смерть, винить себя в том, что не успел вовремя появиться в квартире, где их убили. В квартире, где уничтожили все, что заставляло меня держаться.
Думаете, я вернусь в отдел? Никогда. Я не смогу надеть форму, не смогу защищать закон — потому что закону наплевать. Я не смог защитить тех, кто надеялся на меня, а вы хотите, что бы я отдавал свою жизнь за тех, кому на меня наплевать? Увольте.
Лучше я возьму этот револьвер, который давно спрятал за уступом. Положу в барабан один патрон и с силой махну рукой. Раскручу судьбу и нажму на курок. Щелчок, осечка? Да, повезло. Вставим еще одну пулу. Ну что, какой результат? Ждем, ждем, ждем. Опять щелчок. Я живой? Да, живой. Еще один патрон.
Доктор, извините, если эту тетрадку вам принесет Старк, которому я сообщил, где меня искать с утра. Он должен подъехать через десять минут, мое тело еще не успеет остыть. Ха! Интересно, зачем вам будет нужна исповедь человека, который… Да какая разница. Что вы там сможете прочитать, на забрызганной кровью и мозгами бумаге.
Крутись барабан, крутись, судьба. Ты сможешь, ну же. Покачаем пальцем курок, почувствуем приятную тяжесть пружины. Щелчок! Ну что, я уже в аду? Нет, я до сих пор пищу эти буквы?
Ах, как бы я хотел, что бы мне удалось на самом деле провести такое. Нет, доктор, я слаб, и не могу позволить себе это. Так я буду напиваться и ждать утра, вспоминая ваши слова про негативное мышление и прочую чушь, которой вы меня пичкаете.
По правде говоря, этими записями вы добились одного — заставили меня вычленить из прогнившей души понимание того, что я слишком люблю жизнь. Жизнь, данную мне этим миром. Пока что бессмысленную, уже бессмысленную. Но может быть где-то вдалеке и мелькнет луч, что объяснит мне, как быть дальше. А я пока подожду. За вас, доктор, и за этот прекрасный город, который так любит ломать судьбы.
Старк вышел на открытую террасу полицейского участка Верхнего района Забытого города. Из-за географических особенностей территории это было, пожалуй, самое высокое место в зоне, с которого открывался наиболее обширный вид. Полицейский устало вздохнул и снова принялся рассматривать Церковный сектор, напоминающий муравейник, в которой бросили горсть спичек, облили бензином и подожги. То тут, то там вспыхивали очаги пожаров. Кажется, еще секунду то двухэтажное здание в паре кварталов от возвышающегося в стиле готичных церквей Аббатства было приличным домиком зажиточного бизнесмена. Предпринимателя, отец или дед которого несколько десятков лет назад был отконвоирован а Забытый город за, например, мошенничество в особо крупных размерах в сфере военной службы. Как это происходило, Старк хорошо знал по прочитанным в академии протоколам своих уже мертвых коллег. Скорее всего, попытался украсть десяток танков, да продал их слишком дешево, не хватило средств на взятку нужным людям. Зато в Забытом городе нашел себе лучшее применение — открыл магазин или бар, где втайне приторговывал наркотиками и стимуляторами.
Бизнес в Церковном районе — что может быть лучше? Так думали все, и причины вполне логичны — ведь проход в район был беспрепятственен для работяг из промышленных зон и желающих красиво спустить пару сотен наемников из Затопленного района. Разве кто-то мог догадаться, что несколько небольших взрывов в Аббатстве могло привести к хаосу, который заполонил улочки нашего небольшого городка? Что конкретно произошло в районе, выяснить пока не удавалось — Епископ на связь не выходил, больше половины помещений Аббатства оказались перекрыты. Официальная линия полиции — нападения хулиганов, решивших отомстить Церкви. Считающие, что к ним несправедливо относятся вампиры иногда устраивали такие заварушки, но обычно на само здание Аббатства не нападали, ограничивались небольшими ночлежками или лабораториями, разбросанными по всему району. Что это, случайность? Или специально спланированная акция по созданию огромной массы вампиров, обезумевших в момент?
Рация, висевшая на бронежилете полицейского, не смолкала, эфир был забит все новыми сообщениями о беспорядках на улицах. Людей катастрофически не хватало — глава полиции приказал заблокировать подступы к Верхнему району, и десяток патрульных машин вместо того, чтобы спасать людей от кровососов, были вынуждены простаивать на основных улицах, ведущих к полицейскому участку, и постреливать в людей и вампиров, пытающихся добраться до копов.