— А-а-а! Ур-рачх! А-а-а!
— Что это? — заволновался народ.
Кто-то бросил:
— Это соседи…
Но чей-то голос, звонкий и тревожный, перекрывший всех своим испугом, прокричал:
— Татары!
Вся процессия встала как вкопанная. Разглядев пришельцев, все завопили:
— Татары, татары!
Они скакали на маленьких лошадях в больших мохнатых шапках. Мужики бросились к ограде, выламывая жерди, бабы с криком и визгом бросились врассыпную. Ольга крепко схватила жениха за руку. Но тот, бледный, взглянул на неё ошалелыми глазами, взвыл, точно его ударили плетью, скинул руку невесты и с невероятной ловкостью бросился к плетню, перемахнул его и устремился через чей-то огород к спасительному лесу. Невеста от такого поступка Никифора растерялась и от испуга не знала, что и делать. Ей казалось, что её ноги пристыли к земле.
А татары уже были рядом, плетьми и саблями сбивая людей в кучу. Кто-то пытался сопротивляться. Плеть или сабля ломали этого человека. На колокольне зазвонили колокола. Они породили надежду: люди услышат и придут на помощь. Но меткая стрела какого-то татарина вонзилась в смельчака. Руки тотчас ослабли, и он полетел наземь. Наступившая тишина только добавила страха. Бабы вновь завыли. Но их быстро успокоили. Кто не поддавался, того острая сабля заставляла замолчать.
Мать Ольги загородила её собою и развела руки.
— Не трожь, гад! — вопила она.
Но небольшой татарчонок так ожёг её плетью, что она упала на дорогу. Он же подхватил растерявшуюся невесту и, бросив её поперёк конской спины, хлестнул ногайкой. Конь понёсся вперёд с бешеной скоростью.
Когда Ольга пришла в себя и огляделась, то увидела, что её вывезли за околицу. «Зачем?» — испуганно подумала она. Увидев пригнанных туда же односельчан, немного успокоилась. Татары сбили их в кучу и стали отделять женщин от мужчин. Мужчины, опустив головы, стыдливо переходили на другую половину.
Как потом оказалось, это было одно из первых нападений татарского князя Едигея, который начинал завоёвывать себе авторитет. Он напал на Русь после знаменитого похода татарского хана Тохтамыша.
Отделив мужиков, под бабий вой, их погнали куда-то в степь. А женщин, как дрова, уложили в розвальни, покрыв их старой кошмой. Татары подняли крик, и караван тронулся в неизвестность.
ГЛАВА 2
Великий московский князь Димитрий Иоаннович, натянув сапоги, встал и потоптался на месте, проверяя, не жмут ли они ноги. Но всё было ладно, и он вытянул руки, показывая тем самым, чтобы служка набросил ему охабень. Выйдя на крылец, он полной грудью вдохнул тёплый весенний воздух.
Весна была в разгаре, обнажая до боли в сердце скрытые под снегом раны, нанесённые прошлогодним набегом Тохтамыша. Сразу после его ухода застучали топоры, Московия отстраивалась заново. Но мал был ещё срок, и пришедшая весна ясно говорила об этом.
Весело журчащие ручьи заставили служку подвести коня к самому крыльцу. Негоже великому князю ехать в грязных сапогах. Проезжая кремль, он видел, что здесь быстро справлялись с последствиями пожарища. Но когда выехал за ворота, то перед ним предстала иная картина. Посад ещё чернел. Он напоминал муравьиную кучу. Люди сновали туда-сюда, таща брёвна. Видя князя, люди приостанавливали работу, снимали шапки, кивали головами, приветствуя Димитрия Иоанновича. Он отвечал им тем же. Подъехал к месту, где на очищенную землю мужики укладывали толстые лиственные брёвна.
— Как дела? — не слезая с лошади, спросил князь.
— Да вот… начали, — ответил один из них, выпрямляясь.
— Чё поздновато? — спросил он.
— Да только недавно деньгу получили. А задарма хто те лесу даст?
Брови князя сошлись на переносице. Он ничего не сказал, только слегка пришпорил лошадь. Его волновала Кузнечная слобода. Татары сожгли её подчистую.
Князь дал дьяку по имени Внук хорошую деньгу и велел раздать тем кузнецам, которым удалось спастись. А за теми, кого угнали татары, он велел боярам, когда начнётся судоход, плыть в Сарай и выкупать, и в первую очередь мастеровых.
На одном из пригорков, не доезжая до слободы, князь задержался. В Неглинку стекалось бесчисленное количество ручейков, которые быстро наполняли речку. Того и гляди она выйдет из берегов.
— Вот она, жизнь! — проговорил князь.
Сопровождавшие его, не поняв, начали спрашивать:
— Чё ты сказал, великий княже?
Димитрий повернулся к ним и ответил:
— Гляжу на Неглинку и вижу, как она заполняется водой. Того и гляди, выйдет из берегов. Так и в жизни: если люди из княжеств будут бечь, оно оскудеет. Если будут прибывать, вот как ети ручьи, оно будет силу набирать, мощным станет. Беречь надоть людей, чтоб они к етой земле тягу имели. Надоть вернуть тех, кого татарин увёл.
Дьяк Внук сказал:
— Так, великий княже, мы деньгу сбивали, чтоб, как реки откроются, ехать в Орду вертать наших людей.
— Ладьи, дьяк, готовь. А-то реки готовы будут их принять, да принимать неча будет.
— Строим, княже, строим, — ответил Внук и добавил: — с зимы начали.
— Но-но, — проворчал князь и стегнул коня.
Ему пришлось подниматься вверх по течению, где сохранился мосток.
Въехав в слободу, князь спрыгнул с коня и, шлёпая по талой воде, пошёл по улице. Дойдя до первого дома, вернее, до того, что от него осталось: печь с трубой и чернота вокруг, он увидел, как мужик и парень сгребают золу в кучи.
— Бог в помощь, добрые люди, — сказал, подходя к ним, Димитрий.
Те, увидев князя, побросали работу. Вытирая пот со лба, мужик ответил:
— Будь и ты, княже, здрав.
— Чё так поздно? — спросил князь.
Мужик усмехнулся:
— А хде, княже, твоя обещана деньга? Я на чё строить буду? Кузни нетути, дома тож. Как прикажешь жить? Пошто Москву сдал? Сам сбёг, а нас бросил. Вот и копаемся, как черви в дерьме.
От этих слов князя передёрнуло, но он не стал оправдываться, почему так получилось.
— Внук! — грозно позвал он дьяка.
Когда тот подбежал, он взял его за грудки:
— Я те чё говорил? Кому в перву очередь деньгу давать?
— Масте…
Но князь не дал ему договорить, а встряхнул так, что тот едва удержался на ногах.
— Князь! — взмолился Внук. — Щас поправлю. Но всех ж не упомнишь. Тама, — и показал рукой на кремль, — пока сидишь, с ума сходишь.
— Чтоб с его сойти, надоть его иметь, — уже успокоившись, проговорил князь. — Немедля дай ему десять, нет, пятнадцать рублёв. Пущай быстрее отстраивается. Успеешь? — Князь повернулся к кузнецу.
— А то… — ответил тот, принимая от дьяка деньги.
— Приезжай, княже, в гости через пару месяцев. А за мои слова прости. Ето я так, со зла. Обещали… а я их не получил. Вот душа-то и закипела.
— Ничё, только не забудь, как мне сказал: через два месяца на новоселье приеду. — Князь посмотрел на него подобревшими глазами.
— Приезжай, княже! Встретим хлебом-солью! — и низко поклонился.
Затем князь направился в село Семчинское. Его жгли и осаждённые и осаждавшие. Но, к удивлению князя, новых изб здесь было много. Он остановился у ворот, где мужик в одиночку пробовал навесить створку ворот. Князь быстро соскочил с коня и, подойдя, сказал:
— Дай, помогу.
Тот ничего не ответил, только уступил место. Когда створка оказалась на месте, хозяин повернулся к Димитрию:
— Спас… Княже! Прости, великий княже, что сразу-то не признал. Богатым будешь, — уже кланяясь, промолвил он.
— С таким буду, — весело ответил Димитрий. — А чё один? Чё, сыновей нету?
— Были… — Мужик тяжело вздохнул.
— Прости! — князь потрепал его за плечи. — Чё, и бабы нету? — поинтересовался князь.
— Баба естить, да она, тово… брюхата. Куды ей!
— Вот молодец, — князь хлопнул его по спине. — Эй, — он повернулся к свите, — Внук, дай-ка ему пять рублёв на обзаведение.
В Напрудском тоже шла стройка. Это подняло настроение князя.
В таком приподнятом настроении под вечер он возвращался домой. Но то, что он увидел у себя на дворе, враз испортило ему всё настроение. Двор наполовину был занят татарскими воинами.
— Чё ето тако? — грозно крикнул Димитрий.
Какой-то служка, пробившись сквозь татар, крикнул:
— К те, великий князь, посол из Орды.
Князь плюнул и вполголоса проговорил:
— Етого ещё не хватало.
Он двинул коня на толпу. Татары, почувствовав в нём хозяина, быстро расступились.
Посол был уже в хоромах, в светлице, где его принимала княгиня Евдокия.
— А мы тя заждались, — проговорила она, поднимаясь, — ух, устала я от евто, аж голова разболелась.
Проходя мимо князя, шепнула:
— Ой, боюсь, лют он. Ты с ним полехче!
И, улыбнувшись на прощание послу, скрылась за дверью.
Посол представился. Звали его Тудай. Он мило улыбался, и у Димитрия даже появилась мысль: с чего ето княгиня так о нём? Князь осмотрел стол. Он был беден.
— Эй, — рявкнул он так, аж задрожали стены, а посол съёжился.
Тотчас открылась дверь, появился служка.
— Прикажи подать на стол… да живо. И чтоб кумыс был да арза с медком. И конины чтоб несли.
Посол, видать, хорошо понимал по-русски. Начало встречи ему понравилось. Князь не кичился, делал всё от души.
Когда у обоих покраснели лица, раздобревший посол наклонился к князю и сообщил, что тверской князь с сыном Александром прибыли в Сарай добиваться великого княжения Владимирского. Это была важная весть.
— Ишь, ушлый какой! — проговорил князь, не подавая вида, что эта весть его взволновала. — Крался, как тать какая. Ну… ничего. И мы не лыком шиты. Спасибо те, Тудай, за эту весть — он встал, подошёл к отдельно стоящему столику, достал из ящичка большую золотую с каменьями брошь и подарил татарину.
Тот, глядя на неё жадными глазами, раздобрился совсем.
— Те, князь, ехать в Орду. Великий хан тя уважат.
— Уважат! — как-то двусмысленно произнёс князь. — Я подумаю, кому ехать. Сын у мня, Василий, уже здоров малый. Пущай учится. Я ету учёбу пацаном проходил.