амым сердечным образом, назвав его, чингизида, сыном. Он сделал его ханом и отдал ему заяицкие земли. Узнав об этом, хан Золотой Орды Абдула, по настоянию Мамая, потребовал от Тимура выдачи беглеца. Тот отказал.
В отместку за это Тохтамыш дважды совершал походы на Золотую Орду, но оба раза неудачно. После разгрома Мамая Димитрием Донским, Тохтамыш поднял войска и вновь напал на Золотую Орду. Битва между Тохтамышем и Мамаем произошла на реке Калке, где когда-то Чингисхан разбил русских и половецких князей. Здесь Мамай был окончательно разбит и бежал в Крым, а Тохтамыш стал ханом Золотой Орды. Казалось бы, будь благодарен своему спасителю. Ан нет. Злоба только росла.
ГЛАВА 15
Небольшой отряд Василия, оставив позади поселение, пошёл левым берегом реки Аксай. Пройдя с версту и увидев пересекающий им путь заросший овраг, Фёдор предложил в нём спрятаться и проверить, не идёт кто за ними. Убедившись, что преследователей нет, отряд двинулся дальше на запад. На третий день пути они подошли к широкой, могучей реке.
— Дон? — спросил Фёдор, глядя с высокого берега на свинцовую воду реки.
— Похоже, он, — ответил Василий, вспоминая слова Серкизовича.
— Чё, княже, делать будем? Переправляться аль с бредешком по кустам пошарим? — опять спросил Фёдор, повернувшись к Василию. — Чую щука тута во! — И он развёл руки.
— Давай пошарим. Истить всё равно пора. Не на пусто же брюхо тонуть! — пошутил княжич.
Пришлось повозиться. Уха с дымком была и ароматна, и вкусна.
Сытно поев, решили искать место для переправы. Пришлось пройти вёрст пять, прежде чем они увидели, что какая-то речушка, впадая в Дон, прорезала хороший спуск. Фёдор, отвязав свою вторую лошадь с грузом, объехал вокруг.
— Бережёного бог бережёт, — слезая с коня, проговорил он. — За дело, братцы!
Провожая первого воина, Фёдор добавил на словах:
— Течение сильное, держись правее.
Кони в воду входили спокойно. Василия пустили третьим. Рядом неотступно следовал Фёдор. Вскоре вся команда была в сборе.
Когда поднялись наверх, один из них крикнул:
— Всадник!
Все закрутили головами, но никого не было видно.
— Поехали, Фёдор, проверим, — предложил Василий. — Хде видал? — Он повернулся к парню.
— Тама! — показал тот рукой.
Поехали втроём: воин, видевший всадника, Василий и Фёдор. Воин оказался прав. Кроме конских следов там был свежий помёт.
— Мд-а-а,— сказал Фёдор, — хто ето мох быть: татарин, казак?
Все смотрели на княжича и Фёдора. Заговорил Василий:
— Я думаю, надоть иттить в степь, тама найдём место...
— Подальше отойдём, след и потеряется, — уверенно сказал Фёдор.
На этом и порешили.
По прикиду Фёдора, они прошли с десяток вёрст, когда им попалась хорошая ендова. Выставили с четырёх сторон сторожевиков, остальные спрятались там. Так они отсидели более суток, гадая, кто был этот всадник. Долго думали, но версию о татарине отвергли: они не очень-то любят реки и леса. Скорее, это был казачий разведчик. На том и порешили. Решили двигаться дальше. День прошёл без происшествий. Второй тоже. Бдительность стала падать. И тут...
Жило в верховьях Дона «племя», которое называло себя «казаками», то есть людьми удалыми, свободными, вольными. Занимались скотоводством, рыбной ловлей и... грабежами, называя это «походами за зипунами». Никто лучше них не умел скрываться в разных тёрнах, буераках... Забирались и в звериные норы, в густые камыши и болотистые плавни. Встречались со змеями, чёрными пауками, мармуками, тарантулами, не говоря уже о мошкаре, комарах, слепнях. Они всё это терпели, не издавая ни вздоха, ни стона. И сутками могли находиться так, ожидая добычи или внезапной встречи врага. А драться, биться с врагом они могли нещадно. Недаром условием приёма в казаки были: лихость, ловкость, отличное владение оружием и конём. Так могла ли заметить опасность, которая их ожидала, княжеская стража?
Степь казалась безжизненной. Только иногда из-под лошадиных копыт шмыгнёт в нору суслик или лениво в воздухе пролетит скопец. Бьёт в нос запах чернобыла, в зарослях которого приходится прокладывать путь. Пройдя его, попали в густой кустарник: продравшись сквозь него, попали в высохшую осоку.
И вдруг, словно из-под земли, появились всадники. Не успели люди Василия опомниться, как были взяты в кольцо. Над их головами засвистели стрелы. Неожиданный противник имел и весомое превосходство в численности. Единственное, что успели сделать воины княжича, так это сбиться в кучу и приготовиться к обороне.
— Эй, — раздалось со стороны окруживших, — кто вы будете?
— Я княжич московский Василий! Бегу из татарской неволи. — Он выступил вперёд.
От них тоже отделился всадник. На расстоянии возраст его определить было трудно. Лицо заросшее, пышные усы. Бешмет до колен, широкие шаровары. На голове — лихо заломлена папаха.
— Ха! Вот рыбка нам кака попалась! — повернувшись к своим, со смешком изрёк он. — Вот чё, княже, прикажи своим оружие сложить. Ты — наш полоненник! Мы тя продадим Димитрию Иоанычу. Ха! Ха! — объявил он.
— Хто? Хто? — не понял Василий.
Тот рассмеялся и пояснил: пленник!
— Ну уж нет! — воскликнул княжич и выхватил меч.
Те враз, как по команде, подняли луки.
— Стой, казаки! — взревел Фёдор и, выхватив меч, внезапно подскочил к Василию и приставил его к горлу княжича. — Бросай меч! — грозным голосом приказал он.
— Фёдор... ты?..
— Да... Я давно мечтал уйти в казаки! Примите мня, братцы? — обратился Фёдор к ним, не опуская оружия.
— В Бога нашего веруешь? — спросил всадник.
— Верую, верую. Вот те крест. — И он, переложив меч в левую руку, перекрестился.
— Примем, — почти хором ответили казаки.
— А вы, — повернувшись к своим, приказал Фёдор, — кидайте оружие, а то... — и больно ткнул княжича; тот даже вскрикнул.
Воины, не глядя на Василия, побросали оружие. Василий, поведя глазами и увидев, что его малая дружина побросала оружие, скрипнул зубами и у него невольно вырвалось:
— Эх вы! — глубоким укором прозвучали его слова.
Их повязали, свели в кучу и посадили на землю, спинами друг к другу. А радостный Фёдор начал перебирать свой багаж. Найдя бурдюк с какой-то жидкостью, он присел и стал его развязывать. Понюхав, незаметно извлёк из кармана небольшой кисет и его содержимое высыпал в бурдюк.
— Братцы-казаки! — потрясая им, воскликнул Фёдор. — Обмоем ето дело!
— Мы в походах не пьём, — отрезал тот, кто вёл переговоры.
— Атаман, да тута только по кубку и то по малюсенькому будет, — и тряхнул бурдюком. — А така добыча, — он повернулся к пленникам, — должна быть обмыта.
— У-у, предатель, — зашипели воины, — чтоб ему, змею...
— А чё, атаман, ён прав, — подскочил к нему моложавый бойкий казак, кивая на Фёдора, — тыщ пять сдерём, пущай великий раскошелится. Как, братцы? — и повернулся к казакам.
— Лада, волим по чарке дёрнуть, — раздались голоса.
— А, — махнул рукой атаман, — сатана с вами! Только без закуса ни-ни.
— Закус, атаман, найдётся. — Фёдор подмигнул казакам. — Я щас, подержи. — И подал молодому казаку бурдюк.
Тот взял его. Потянув носом, понюхал узел:
— М-да-а, — протянул он.
Фёдор вскоре вернулся, держа в руках две ляжки вяленого мяса.
— Вот гад, — зашипели воины.
— Знал бы, давно б ему пузо вспорол, — негодовал один из них.
— Чё говорить, предатель есть предатель. Верёвка по нём плачет, — отозвался другой воин.
Фёдор тем временем резал мясо на расстеленной шкуре. Вскоре Фёдор с бурдюком, а молодой казак с закусом прошлись по кругу. Многие, понюхав, поглядели на атамана.
— Чё, братцы, — атаман поглядел на свой кубок, — сёдня у нас хороший дуван. Дай Бог не последний! Ну, с дуваном.
Он медленно потянул брагу. Выпив, вытер усы и попросил:
— Дай-ка дулму!
Глядя на него, по кругу начали пить казаки.
Пока казаки были заняты своими кубками, Фёдор быстро выплеснул брагу за плечо. Закусив, крякнул:
— Хороша чашка...
Казаки, посмеиваясь, переиначили: «Хороша брага, да мало».
— Чё, друзяки, — атаман говорил медленно, язык постепенно заплетался, — прикорнуть бы, — и опустился наземь.
Что-то случилось с казачеством. От одной доброй чарки всех потянуло наземь. И вскоре крепкий храп разнёсся по степи.
— Давай руки, — с ножом в руках к пленникам подскочил Фёдор.
Первым он освободил ошеломлённого Василия.
— Ты чё... Фёдор? — в недоумении глядя на него, как тот режет верёвки на руках воинов, спросил Василий.
— Некогда, княжич, убираться надоть скорей, пока спять.
— Фёдор... так ты... наш?
— Ваш, ваш, давай скорей! — командовал тот.
Вскоре все сели на коней, готовые тронуться в путь.
— Их коней надоть подальше отогнать, — сказал Фёдор.
Так, гоня перед собой табун, они торопились как можно быстрее убраться с этого несчастного места.
Трое суток они шли день и ночь, чтобы, не дай бог, казаки их догнали. Поднявшийся ветер замёл их следы и они вздохнули свободно. Теперь можно было поговорить.
— А я сразу догадался, чё придумал Фёдор, — заговорил один из воинов.
— Ладноть врать, — обрезал его сосед, — хто первым назвал его гадом?
— Ето я так, понарошки, чёп казаков усыпить.
— Ей, Фёдор, — окликнул его один страж, — а ты как узнал, чё они казаки?
— А я бывал у них. С князем Пожарским. Он их поднял противу литовцев, которые торопились помочь Мамаю.
— Противу Ягайлы, что ли? — спросил Василий.
— Ну да, — ответил Фёдор.
— Мне чё-то князь об етом не говорил, — сказал Василий.
— Эх, княжич, — вздохнул Фёдор, — да посля такой битвы, кака у великого была, язык мог ли ещё ворочиться?
— Сильна ещё татарва. Бить да бить её надоть, — высказал своё наболевшее молодой воин.
— А чё татары так быстро ожили? Ты глянь, Москву даже брали, — поинтересовался воин, ехавший рядом с молодым воином.