Князь Димитрий жил, ничего не ведая об этом. С каждым днём в нём гасла вера в возвращение Василия. Поглядывая на Юрия, он улавливал в нём черты, не совсем подходившие человеку, который должен был возложить на себя корону великого князя. Слабоват характером, завистлив, скрытен, заносчив с людьми, может нагрубить боярину, который годится ему в отцы.
— Нет, — вздыхал князь. — Где ты... Василий?!
Чтобы отвлечься от этих дум, он решил пригласить к себе Внука. Тот, идя по проходу, столкнулся с княгиней.
— Ето ты, молодец, куды так спешишь? — она преградила ему дорогу.
Выдавать князя, что тот тайно его позвал, не стал.
— Да, вот, — нашёлся он, — медок ему литовский несу. Греет, сильно помогат.
— Аль у нас такого мёду нетути? А?
— Нетути, матушка! Мёд етот пчёлы брали на Святой горе. Ето мне монах один привёз. Ну... я... князю, чёп полегчало.
— Пущай силов наберётся, тогда и приходи.
Опустив голову, Внук побрёл назад. Спустившись с крыльца, он посмотрел на окна и, согнувшись, вдруг побежал к стене. Крадясь вдоль неё, он подошёл к лестнице, оставленной строителями и так не убранной с той поры. Она уже покрылась снегом и примёрзла к стене, и ему пришлось поколотить по ней ногами. Освободив лестницу от ледяного плена, он, сосчитав окна, подтащил её к одному из них и поставил рядом с оконной рамой. Оглянулся и полез наверх.
Князь лежал в постели, тяжело переживая своё одиночество. «Те надоть покой!» — передразнивал он про себя супругу, которую этой мыслью вооружили его лекари.
В это время кто-то постучал по оконному стеклу. Князь от неожиданности даже вздрогнул.
— Чё такое?
Повернув голову, увидел в раме чью-то голову. «Человек?» — удивился он, не узнавая дьяка. Тот махнул рукой, призывая его подойти к окну. «Кто мог осмелиться?» — заинтересовался князь.
Нащупав ногами чувяки и поправив шерстяные носки, тихонько, поглядывая на дверь, направился к окну. Приложив к глазам ладонь, он узнал Внука.
— О, Господи! — радостно вырвалось у него.
Он ещё раз оглянулся на дверь и открыл окно. В образовавшуюся щель, Внук быстро зашептал:
— Князь, накинь на ся покров, а то, не дай бог, продуеть.
Князь послушно и резво вернулся к кровати и закутался в покров, волоча его по полу.
— Слухай, князь, — всунув часть лица в щель, зашептал Внук, — Игнатий закупил двадцать пять пушчонок. Щас немцы их отгружають. К ним по двадцать... как их... ядра и десять бочек... пороха. Надоть кому-то рассчитаться с купцом.
— А как Иван Кошка? — спросил князь.
— О, ён стоящий, подойдеть. Копейку не упустить. Молодец, скажу, князь. Его надоть на казну садить. Всё сбережёть. И ещё, — продолжал Внук, — надоть послать на Онежье стражу.
— Пиши бумагу наместнику Ивану Прокшинечу в Новгород, пущай подбирает людей.
— Не, князь, — не согласился Внук, — купец не советуеть. Боится, чё те могут и не довезтить.
— Лано, скажи Кошке.
— Фёдору? Так его ещё нетути, — шепчет Внук.
— Тогда э... Михаилу Челядне скажи, пущай подбирает воинов. Чё ещё у тя?
— Да...
В это время дверь опочивальни открылась, и на пороге показалась княгиня.
— Димитрий! — удивлённо воскликнула она. — Ты чё?
Князь быстро закрыл окно.
— Да вот, свежего воздуха решил глотнуть, a то совсем...
Она подлетела к нему. Он встал спиной к окну.
Внук понял, в чём дело. Соскочив на ноги, он быстро убрал лестницу и ринулся подальше от окна. Забежав за угол, отряхнулся и степенно направился к воротам.
— Да ты... покликал бы мня. Я бы те открыла окно.
Князь вдруг взъерепенился:
— Чё, я сам не могу? Лежу, как бревно! Мне встряхнуться надоть. Вот подышал и луче стало.
— Подышал... Ну-кась, отойди.
Она подошла к окну и посмотрела вниз. Там никого не было.
— Да, ты прав. Наверное, на крылец тя выводить надобно. Воздух-то он лечит. Только смотри, — она грозит пальцем, — никаких делов. А то я знаю тя.
— Не, матушка, один посижу, подышу. А если кто подойдёт, обмолвлюсь словом, — князь просительно смотрел на жену.
Но ту не сломить.
— Не... покуда не встанешь, как след, никуды твои дела не денутся.
Князь тяжело вздохнул:
— Эх, Василь. И хде ты?
Княгиня широко раскрытыми глазами посмотрела на мужа.
ГЛАВА 25
По размытой осенними дождями дороге одиноко и медленно двигалась простая повозка с кибиткой. Возница сидел впереди. Подняв высокий ворот, натянув на глаза козырёк, он, намотав на кулак вожжи, спокойно дремал на козлах. В кибитке сидели два молодых путника. Пока шёл дождь, они и носа не высовывали наружу. Но когда он перестал барабанить по крыше, один из них заворочался.
— Ты чё, Василь? — спросил его сосед, лежавший рядом с вытянутыми ногами и закрытыми глазами.
— Да сколь можно валяться! Два месяца валялись. И щас валямся.
— Ей, милый! — Тот, кого назвали Василием, крикнул вознице: — Скоро твой ключ.
Возница снял кепку, стряхнул нависшие на козырёк капли дождя, ответил:
— Не, ещё не доехали до клыка.
— Ты знашь, Алберда, я всё думаю: зачем нам хозяин сказал, чёп мы в татарскую кольчужку обрядились? Ето не спроста. Нет! — убедительно решил он.
Алберда заворочался, подтянул ноги и сел.
— Ну и голова у тя, Василь. Я ни о чём не думаю. А ты... смотри, додумалси, и у мня сомнение зародил. Так чё предлагать?
Василий ответил не сразу. Он открыл дверцу, глянул вниз. Дорога, набравшись воды, набухла, как рубец от пореза. Потом взглянул на лес, стеной подходящий к дороге. Серый день скрывал его осеннюю красоту. Деревья, казалось, съёжились, как их возница на козлах. Поблёкли краски. В него было страшно входить. Казалось, что столько времени ливший дождь завис на нём.
Ветер поднялся неожиданно, словно кто-то невидимый развязал узел огромного мешка-хранилища. Сила его нарастала. Повозку стало бросать из стороны в сторону.
— Надо куды-то спрятаться, — заскулил возница.
Василий с силой открыл дверцу. Сумрачный лес ожил. Причём это оживление сопровождалось каким-то стоном, треском, словно кто-то рядом ломал через колено сухие ветви. Еле державшиеся листья, подхваченные вихрем, взмыли вверх, точно языки пламени.
— Эй! — повернувшись в сторону возницы, крикнул Василий. — Вертай налево, в ту гущу деревьев.
Возница понял его и послушно свернул. Это была небольшая дубовая рощица. Но деревья были просто гигантские. Они в какой-то мере ослабляли ветер.
Василий и Алберда помогли вознице управиться с лошадьми, а затем, прижав передок повозки к дереву, просунули между спицами в паре колёс толстую палку. Алберда сообразил костёр, и сварили похлёбку. Живая горячая пища подняла настроение.
На следующий день после обеда раздался голос возницы:
— Эй, скоро ключ!
Раскрыв дверцы, беглецы увидели впереди, средь чистого поля, кусок скалы, торчащий из земли в виде гигантского зуба.
— Стой! — скомандовал Василий.
Возница послушно натянул вожжи.
— Ты тута нас подожди, а мы сходим, поглядим, — он кивнул в сторону видневшегося на горизонте леса, который незаметно отступал от дороги.
Алберда, видя, что Василий надел татарскую кольчугу, к поясу приторочил саблю и взял колчан с луком, сделал то же.
Они пересекли поле и вошли в лес, который вновь надвигался на дорогу. Пёс бежал впереди, порой что-то вынюхивая и посматривая на своих хозяев. Незаметно лес прибавил в густоте в основном за счёт кустарника. Пока никаких следов не было видно. А Василий и Алберда высматривали их, как заправские следопыты.
— Кто-то там, средь ветвей! — тихо произнёс Василий, снимая с плеч лук и доставая стрелу.
Они остановились. Пёс вдруг ринулся к дереву и, поднявшись на задние лапы, громко и беспрерывно залаял. Василий заметил, как наверху закачалась ветка. Он поднял лук, прицелился и спустил стрелу. Через какое-то мгновение они услышали чей-то стон, потом треск ветвей. Закончилось всё это глухим ударом и протяжным стоном. Друзья подбежали к дереву, увидели на земле человека. В его боку торчала стрела, за плечами лук, на ремне колчан.
— Сюда! — крикнул Василий и потащил Алберда за собой в кусты.
— Вот о чём предупредил нас хозяин, — сказал Василий, — нас здеся ждут. Чё будем делать? — глядя на друга, спросил он.
— Да то, — он кивнул в сторону, где лежал упавший, — дозорник. Ты, Василь, прав: нас ждут.
Они шли осторожно, держа луки наготове. Наконец пёс остановился, на его загривке шерсть поднялась дыбом.
Через десяток шагов, они увидели человек шесть, сидевших вокруг небольшого костра.
— Ждут, — шепнул Василий, заряжая лук.
За ним последовал и Алберда.
Сидевшие у костра в первое мгновение ничего не поняли. Но кто-то из них увидел, что из спины одного из упавших торчит стрела.
— А-а-а! — закричал он, вскакивая.
Но не успел сделать и шага, как упал в костёр. Теперь оставшиеся поняли, что на них напали, и схватили луки. Но четвёртый не успел даже вытянуть стрелу, как получил укол в грудь. Двое других рванули в кусты. Один из них не успел добежать, второго достиг лобастик. Выхватив нож, он хотел вонзить его в собаку. Но... не успел.
Разделавшись с бандитами, Алберда и Василий вернулись к вознице. Тот, устав их ждать, лёг в повозку и уснул. У возницы глаза чуть не выпали из глазниц, когда ему рассказали о схватке с бандитами.
— Бандиты... а вдруг они ждут дальше? Нет, я вертаюсь. Не надо ваших денег.
Парни пригрозили, что заберут лошадей и оставят их в Великом Волохе. Он вынужден был смириться. Но гнать лошадей стал безбожно.
В одну из ночей, когда они укладывались ко сну, он пробормотал:
— Завтра будет Великий Волох.
На другой день они проснулись раньше обычного. Ещё бы! Хорошее письмо капитана к воеводе должно было сослужить неплохую службу. Скорее всего, им больше не придётся так тащиться, биться с бандитами.
Перед обедом возница остановил повозку.