— Ну вот и приехали. А это — Софийская церковь.
Чувствовалось, что восстановлением её занимались, но до конца было ещё далеко. Рассчитались. Перед расставанием возница сказал:
— Если понадоблюсь, спросите на Сенном базаре Семёна Тугова. Но-о! — и колёса загремели по каменистой дороге.
Оставшись одни, они огляделись. Вскоре со стороны церкви появился какой-то человек. Василий решил спросить у него, где митрополичий двор. И торопливо пошёл к нему навстречу. Мужик, увидев подходящего рослого парня, одетого весьма скромно, вдруг развернулся и бросился бежать. Да так быстро, что затёкшие ноги Василия оказались не в силе его догнать.
— Тьфу, — ругнулся Василий, возвращаясь к Алберде, — чё они тута таки трусливы.
— Жизня заставляет, — сказал Алберда.
Постояв какое-то время и никого не увидев, Василий посмотрел на небо. Солнце уже готовилось нырнуть за гору.
— Слышь, — Василий повернулся к Алберде, — скоро стемнеет, вряд ли мы найдём ночлег. Давай выберем уголок поскромнее. А с утра займёмся поисками.
Тот согласно кивнул головой.
Только они свернули за угол какого-то полуразваленного дома, как на них чуть не налетел какой-то всадник. Он явно торопился, нахлёстывая вспотевшего коня.
— Кажись, баба, — удивился Василий, глядя вслед. Вскоре стук конских копыт заглох.
Софья ворвалась во дворец Скиргайла внезапно и с громом.
— Кто посмел без мово согласия отдавать меня замуж? — влетев к нему в кабинет, истерично спросила она.
Князь, сидевший с каким-то человеком за столом, в изумлении посмотрел на неё.
— Вот те на! Сама пришла, — вырвалось у него, — а её ищут по всему Киевскому княжеству, — воскликнул он и, повернувшись к человеку, с которым только что вёл разговор, сказал: — Смотри, сама пришла. Прошу, — при этих словах Скиргайло поднялся и представил: — Прошу любить и жаловать: князь Сандомежский.
Тот тоже поднялся и повернулся к ней, склонив в поклоне голову, но это не спасло его, она всё увидела. «Да он урод», — убедилась она. Ещё раз взглянув на него, вдруг резко повернулась и с криком:
— Нет, предатель! — бросилась к дверям.
От её непредсказуемого поведения князь на мгновение растерялся, а потом бросился к дверям со словами:
— Догнать и ко мне!
Кованые сапоги загремели по лестнице.
И вот улицы, отходящего ко сну города огласились грохотом подков и громкими криками:
— Держи её!
Запоздалые путники, услышав это, бросались в сторону.
«Путешественники» Василий и Алберда, ничего этого не слыша, были заняты поиском места для ночлега.
— Похоже, мы здеся уже были, — сказал Василий, глядя на разрушенный дворец. — Пошли в ту сторону, — махнул Василий.
Для этого надо было пересечь дорогу. Не успели они сделать и пару шагов, как в полутьме на них налетела какая-то девушка. Она дрожала, как осенний лист. Умоляя их она попросила:
— Спасите меня, спасите! Богом умоляю.
— От кого? — оглядывая улицу, спросил Василий.
Но тут же увидел, как из-за угла дома вылетело несколько всадников. Он всё понял.
Василий вдруг обнял девушку и... поцеловал её. В этот миг мимо проносились всадники. Кто мог подумать, мельком взглянув на целующуюся парочку, что девушка и есть та беглянка, которую они ищут.
Когда кони промчались мимо, девушка со всего размаха ударила Василия по щеке. Тот оторопел:
— За чё?
— Не нахальничай.
Но вскоре опять послышался стук копыт. Всадники возвращались, поняв, что дальше искать её не было смысла.
Раздумывать было некогда. Василий схватил её за руку, и они побежали прочь, не разбирая дороги. Дорогу преградил кустарник, но они промчались сквозь него. За ними устремились Алберда и Лобастик, но попали в ловушку. За кустами начинался овраг с крутым склоном. И все кубарем полетели вниз. Придя в себя, Василий спросил незнакомку:
— Жива?
— Похоже, да, — ответила она. — Только ударила коленку, — жалобно сказала девушка.
— Эй, Алберда, ты хде?
— Да тута, тута. Локать вдарил, — ответил тот.
— А Лобастик хде? Че-то не слышу его.
— Да вот он у мня.
— Ладноть, все в сборе. Чё делать-то будем? — поднявшись, спросил Василий, отряхивая прилипшую листву.
— Я думаю, наверх нам подниматься нельзя, — подал голос Алберда, — здеся надоть ночевать. А с рассветом оглядимси.
— Как тя звать-то? — повернувшись к девушке, — поинтересовался Василий.
— Софья, — ответила она.
— А хто ты, Софья, будешь? — допытывался Василий.
— А ты? — в ответ спросила она, игриво склонив головку.
— Я-то? Да я... холоп боярина Кошки.
Девушка рассмеялась.
— Кошкин холоп! Вот интересно.
— А это мой друг, Алберда. Мы с ним вместе бежали из Орды.
— Из Орды? — переспросила Софья.
— Из неё, — ответил Василий.
— Да вы... храбрецы! Татары — они похуже королевских воев, — похвалила она их. — А что заставило вас бежать?
— Я-то... родителев давно не видел. Когда уезжали из Москвы, сказали, будем недолго. Прошло почти два года, а они всё держут нас. А Алберда со мной, он хотит в Московии отыскать свою невесту.
— Эй, хватить болтать, — раздался недовольный голос Алберды, — пора думать о ночлеге.
— Алберда прав. У тя есть хде переночевать?
Софья отрицательно покачала головой.
— Чё, не побоисся с нами? — спросил Василий, глядя на неё.
— Вы же не звери. Неуж обидите девушку?
— Мы не той породы, — заявил он, помогая ей отряхнуть одежду.
Голос Василия был настолько убедительным, что отверг всякое сомнение. И она решила спросить:
— Завтра будете выбираться из Киева?
— Не, — покачал головой Василий, — у мня письмо к митрополиту. Отдать надоть. А потом дождаться ответу.
— Так к нему трудно попасть, — пояснила она.
— А те откель известно? — полюбопытствовал Василий.
— Да... — быстро нашлась Софья, — моя госпожа... не могла.
— Эй, вы чё стоите? — то пришёл Алберда с охапкой дров.
Софья заволновалась:
— А вдруг огонь увидят?
Алберда махнул рукой:
— Не увидют, тута глыбоко. Так чё... не беспокойси. — И, бросив дрова, сказал: — Пойду, ещё принесу.
На прогоревший костёр, убрав горячую золу, набросали наломанных веток.
— Лежак готов, — торжественно сообщил Василий.
Софья прилегла с краю. Василий набросил на неё свой меховой дождевик. Это был неоценимый жест человека, который жертвовал своим здоровьем, ибо зимние ночи и здесь весьма холодны. Софья это поняла, и в её сердце впервые в жизни зажёгся непонятный ей огонёк. И она не могла удержаться, чтобы не спросить:
— Как звать-то тя?
— Василий, — ответил он.
— Замёрзнешь, можешь подвинуться, — сказала и укрылась с головой.
Прогретая костром земля хорошо держала тепло до утра, так что замёрзших среди них не было. А Софью дополнительно грел ещё и Лобастик, которого Василий заставил лечь рядом с ней.
Утром на лог опустился густой туман. Сверху вдруг раздались крики:
— Да тута ни дьявола не видать.
Стало понятно, что её упорно продолжают искать. Видать, кто-то им что-то сказал, потому что услышанные слова походили на ответ.
— Да нету их тута. Если и были, то разбились. Тута склон как обрыв.
Через какое-то время тот же голос спросил:
— Чё ты сказал, ехать надоть?
Видать, этот вопрос получил подтверждение, ибо голосов больше не было слышно.
Понимая всю сложность положения, Василий задумался. Софья хорошо его поняла.
— Да вы идите, — сказала она, — чё вам со мной возиться? Ещё схватят вас. Идите, — повторила она, — а я попробую сама...
— Сама, сама, — перебил её Василий. — Мы тя не бросим. Да какие мы будем мужики, если в беде бросим девушку. Я ся буду презирать. А ты, Алберда?
— Я то ж, — не раздумывая ответил тот.
— Вот видишь, — Василий посмотрел на неё.
Взгляды их встретились. Василий вздохнул:
— Я думаю, пойду пока один. Они мня не знають. А вы побудете здеси. Если будет опасность, Лобастик предупредит. Бегите. Но встретимся здеся. Ты Софью спрячь, а сам поглядывай мня.
Тот тявкнул, и все рассмеялись.
Перед уходом Василий сказал:
— Я не здеся буду вылазить. Пройдусь по низу, — потом, повернувшись к Алберде, повторил: — Я тя здеся буду ждать. Ну, бувайте, — он поднял руку и решительно двинулся вперёд.
Софья тайком перекрестила его спину.
ГЛАВА 28
Весть о том, что Тимур захватил Ургенч, привела хана Тохтамыша в ярость, которая сменилась растерянностью. Хан метался, не зная, что предпринять. Али-бей, видя своего хозяина в таком положении, явился к нему и просил удовлетворить просьбу Тимура и направить его к самаркандскому повелителю. Услышав эти слова, кровь ударила в лицо Тохтамыша.
— И ты... ты, — задыхаясь завопил он, — хочешь бросить меня в такое время!
Он вскочил с трона, сбежал вниз и, распихивая склонившихся мурз, нервно заходил по залу. Немного успокоившись, вернулся на место.
— Лучше скажи, Али-бек, что будем делать?
Али-бек сделал вид, что задумался, потом заговорил:
— У твоего князя Едигея сохранилась армия.
— Э-э! — протянул князь. — Этого князя трудно понять. Меня он призывает в поход, но Тимуру обещает великую помощь. А когда обстановка доходит до боя, он ловко отводит свои войска. Его давно надо казнить.
Али посмотрел на мурз. «Кто-то из них обязательно доложит Едигею о словах хана. Нет, тут надо дело поправить», — подумал Али.
— Великий хан, говоря об Едигее, вы хотели сказать, что его мудрость всегда служит поддержкой Орде в минуты испытаний. Воинство он сберёг на случай, если бы враг задумал прийти сюда. Кто бы стал оборонять Сарай-Берке?
Хан понял советника.
— Да, Али, ты прав. Я погорячился. Но и сейчас думаю... — Он замолчал.
За него продолжил Али:
— Не позвать ли на помощь польского короля?
Глаза хана засветились радостью: «Действительно, Али прав. У меня с Владиславом есть договор».