И вот лошади накормлены, сами перехватили кое-что.
Выехав на дорогу, Алберда неожиданно остановил коня.
— Гляньте! — он показал на северную снежную каёмку дороги.
Она потемнела, висели небольшие сосульки.
— Весна, братцы, в гости идёть, — крикнул он.
Внезапно дорога пошла вниз, открывая перед ними глубокий заросший лог. Он походил на гигантскую пасть, готовую проглотить путников.
Казалось, что дороге нет конца. Незримую опасность почувствовали лошади. Они побежали быстрее. Быстро нарастающий конский топот придал страху. Софья плотнее прижалась к Василию. Тот подтянул к себе саблю и приготовился к отражению нападения.
Одинокий всадник проскакал мимо, даже не обратив на них никакого внимания. Видимо, куда-то очень торопился. Если бы они знали, что это был курьер от Скиргайло. Он вёз к королю Владиславу письмо, в котором сообщалось о бегстве Софьи.
Дорога стала подниматься вверх. И вот они выбрались на бровку этого страшного лога. Незаметно подобрался вечер. Для ночлега выбрали лесную рощицу, где, как всегда, утеплили место для сна. Уложив коней, накрыв их попонами, они легли на прогретую землю между ними.
Ночь прошла спокойно. Но как бы тепло они ни кутались, мороз сделал своё дело. К утру все продрогли. Быстро развели спасительный огонь. Отогрелись. И дальше в путь. Лошади легко бежали, видать, грелись. К обеду неожиданно показалось чьё-то жильё. Как оказалось, это было поселение Ситняки на реке Здвиж.
Въехав в поселение, Алберда спросил у встречного:
— Есть здесь рынок?
— Туды, дальше езжайте. Тама направо увидите, — махнул рукой мужичонка.
Василий с удивлением окликнул Алберду.
— Ты чё?
Тот ответил:
— Пущай думают, чё мы торговцы.
Василий недовольно скривил лицо. Но Софья пришла Алберде на выручку.
— Он прав, — сказала она, — пущай знают, кто мы. Вдруг будут искать?
Народу на рынке оказалось много. Они выбрали место. Тотчас собрался народ.
— Чё привезли? — повисло в воздухе.
Проехали Ситняки, Дерапона, Олыка. Потихоньку торгуя, распродали почти весь товар. Наконец подъехали к Теремно. От него до Луцка — рукой подать. Считая, что все опасности остались позади, перестали остерегаться.
В день приезда вестового к Владиславу пожаловал князь Сандомежский с жалобой на Скиргайла, что тот допустил в его присутствии оскорбление сына и не принял мер по поимке княжны. Король вызвал к себе воеводу и приказал ему взять воинов, мчаться тайно к Луцку и перехватить по дороге дочь Витовта, ибо, кроме отца, она нигде не найдёт защиты.
— Да смотри, — предупредил король, — не попадись в руки Витовта. Это — война.
Воевода почесал затылок.
— Ваше Величество, — обратился он к королю, — мне нужен человек, который знает эту Софью.
Такой человек нашёлся.
Воевода был умным, осторожным человеком. Он отлично понимал всю сложность своего положения. Появиться на территории великого литовского князя он не мог. Это сразу бы вызвало подозрение. Он знал, чем это может кончиться. Таких людей ждёт каменный мешок, из которого нет обратного хода. Поэтому он отобрал десяток верных ему людей, заставил всех переодеться, дав им временные профессии: возничих, погонщиков, дровосеков. При этом приказал держаться строго в видимости друг друга.
Быстро добравшись до Луцка, воевода послал одного разбитного «погонщика» в кабак, чтобы он там послушал разговоры, не знает ли кто о дочери великого князя. Приятный, улыбающийся и услужливый погонщик мгновенно подцепил парочку воинов, зашедших промочить горло. Денег у них не было, и они умоляли хозяина дать вина им в долг.
— Да сколь я могу его вам давать? Вы второй месяц со мной не рассчитываетесь. Нет! — категорично заявил он.
Они понуро потянулись к двери.
— Эй, служивые, — раздался звонкий голос, — идите ко мне.
Они переглянулись и... вернулись. Усадив будущих друзей, человек заказал хорошей закуски и побольше вина. Заказ воинам понравился, но они были удивлены приглашением. Тогда человек сообщил им по секрету, что он привёз в Луцк одного польского пана, за это получил золотой. Эту удачу он и решил обмыть. Да вот одному как-то... неинтересно. «Погонщик» оказался добрым человеком, хорошо понимая тяготы княжеских служивых. Вино быстро развязало языки, а видимое участие и доброта — сердца. Когда изрядно выпили, «добрый человек» вдруг опечалился.
— Ты чё? — спросили его.
— Да... — замялся он, — была у мня подружка, услужница Князевой дочки. Никак та с ней куда-то уехала, да так и пропала. А я так о ней скучаю. Слыхал, будто княжна вернулась. Я — к подружке. Изба закрыта. И где она? Може, кто другой нашёлси.
— Да нет, — сказал один из них. — Сколько времени великий князь ждёт возвращения дочки, а она как в воду канула.
— Значит, — переспросил он, — мне не надо беспокоиться? Княжна ещё не появилась?
— Нет, не появилась! — успокоили они своего лучшего друга.
Погонщик, сославшись на то, что ему надо ехать, оставил друзей допивать.
Воевода, узнав об этом, двинулся от Луцка навстречу, как он считал, спешившей к отцу дочери.
ГЛАВА 32
Прошло несколько дней, как жизнь в Луцке вошла в «нормальные берега». Почти месяц там длились торжества по случаю победоносного возвращения Витовта, выступившего против смоленского князя Святослава Ивановича.
Смоляне давно вынашивали мысль вернуть себе город Мстиславль, некогда захваченный Литвой. Воспользовавшись тем, что Польша, Литва и тевтонцы грызлись меж собой, и смоляне выпали из поля зрения главного их врага — Литвы, Святослав Иванович потихоньку стал собирать войско. Узнав о том, что Ягайло и Витовт вновь в ссоре, он с сыновьями Глебом и Юрием, племянником Иваном Васильевичем выступил на Мстиславль, где правил в то время князь Коригайло Ольгердович.
Узнав о выступлении против него смолян, Витовт срочно послал нарочного к Скиргайлу, чтобы известить его об этом. Но Святослав Иванович, не будь дураком, заранее тайно послал несколько небольших отрядов для перехвата Мстиславских посланцев. Первый же из них попал в лапы смолян. Князь Святослав, узнав об этом, был рад случившемуся. Доставленный пленник под пытками рассказал, какими силами располагает Коригайло.
Святослав, поняв, что его силы в несколько раз превосходят силы Коригайла, войдя в Литву, не торопился взять город, а занялся грабежом и истреблением литовцев.
И всё же Коригайлу удалось послать человека, который добрался до Скиргайла. Тот немедленно известил князей: Димитрия Корибута Ольгердовича, Симеона Лугвения Ольгердовича и Витовта.
Награбив много добра и изрядно опустошив литовские земли, князь Святослав подошёл к Мстиславлю. Взять с ходу город ему не удалось. Литовский гарнизон стоял насмерть. А русские, проживавшие в этом городе, попытались изнутри помочь Святославу, но беспощадно были подавлены.
Шёл одиннадцатый день осады, но город стоял, хотя стали появляться первые признаки истощения сил сопротивляющихся. К тому же там кончались запасы и начался голод. И Коригайло, не надеясь больше на помощь, подумывал уже о сдаче, как показались знамёна Скиргайлова войска. За ним шествовал Корибут и Симеон. А тут ещё и Витовт, который решил поддержать своих.
Осаждённые приободрились, а осаждающие вынуждены были, забыв о штурме, выступить против появившегося внезапно воинства. Битва была длительной. Понимая, что отступать некуда, русские Стояли насмерть. Пример отваги и храбрости показал князь Святослав. Глядя на своего предводителя, так же дрались и его воины. И литовцы начали сдавать. Русские полки, подметив это, приободрились и ещё сильнее стали нажимать на противника.
Но, как часто бывает в жизни, какая-нибудь мелочь губит большие дела. Стрела, пущенная почти наугад убегающим литовцем, попала в глаз Святославу. И он, завещав воинам продолжать борьбу, скончался на их руках.
Во главе с Глебом русские в ярости кинулись на врага. Но Глеб ещё не успел набраться воинского опыта, который имел его отец. Враги скоро это поняли. К тому же вслед за Святославом, был убит и Иван. Глеб дрогнул и поднял руки. Вот эту-то победу и праздновал Луцк.
Жизнь устроена так, что если в одном месте празднуют победу, то в другом — плачут по погибшим мужьям и о поражении. Так случилось в Орде. Хитрый князь Едигей, наткнувшийся на войско Зелени-Салтана, как змея, уполз в своё стойбище. Вызвав к себе сына Мурата, дав ему пару тысяч воинов, отправил его в степь, чтобы он перехватил Тохтамыша.
Вдруг в степи пошёл такой снег, что в двух шагах ничего не стало видно. Однако слышимость оставалась хорошей. Хитрый и осторожный Тохтамыш, услышав ржание лошадей, не стал разбираться, чей это табун, а развернул коня и поскакал на юг. Он знал, что его враги в Орде могут схватить его, чтобы отобрать власть. Но ждать они его будут на севере. Его расчёты оказались правильными. Мурат ехал на север.
Тайно прибыв в Сарай, Тохтамыш оповестил о своём появлении только тогда, когда собрал значительное войско. Оно состояло из отряда Зелени и тех мурз, которым удалось привести остатки своих отрядов. Только после этого он вызвал к себе Едигея.
Тот явился чуть ли не со всем войском, наказав Мурату быть готовым прийти к нему на помощь. Но нападать на хана он не решился. Его осведомители успели доложить о тех силах, которыми располагал хан.
Едигей вошёл в покои хана развязно, как бы говоря, что он знает, зачем вызван, и обвинения в свой адрес не примет. Подойдя к хану, приложив руку к сердцу, в низком поклоне проговорил:
— Позволь, о великий, приветствовать тебя и заверить, что Едигей, верная твоя собака, как служил верой и правдой, так и будет служить, о, достойнейший из достойных.
Хан ответил:
— Сладко ты говоришь, князь, да не сладко делаешь. Позволь задать тебе вопрос: почему ты, не принимая боя, бежал, как постыдный трус?
Едигей выпрямился. Глаза его засверкали гневом:
— Великий хан, ты обвиняешь преданного тебе в трусости. Хочу напомнить, что ты обещал большую поддержку монгольских племён, которые должны были слиться с моими воинами. Но где они? Я их собрал, как ты, великий, велел. Но... куда они делись? Я боюсь даже подумать, что кто-то из твоих приближённых известил об этом нашего врага, и он всех уничтожил при их возвращении. Великий! Тебе надо найти того, кто это сделал! Если ты, великий, позволишь, я хочу тебя спросить: почему не прибыл ко мне князь Тогай?