Сказав это, Едигей дерзко посмотрел в лицо хана. Тот заёрзал на троне. Видя, что Тохтамыш попал в его ловушку, Едигей продолжал:
— Не он ли всё сделал, чтобы обескровить меня? Положи я своих воинов, всё равно путь Тимуру был бы открыт. А кто бы стал спасать Сарай-Берке? Откуда я мог знать, что ты оставишь здесь часть войска. А будь они там... — он не стал договаривать.
Хан вжался в спинку трона. Напрасно Али-бек подавал хану сигналы. Он их не видел. Но чувствовал своих военачальников. Слова Едигея могли их убедить чуть ли не в предательстве... самого хана. Он скрипнул зубами. Сдаваться было нельзя.
— Али-бек, — он повернулся к советнику, — вместе с князем Едигеем надо во всём разобраться.
Сказав это, он задумался. Потом, подняв голову, обвёл присутствующих взглядом.
— Скажи мне, Али-бек, кто не выплатил нам деньги? Как Москва?
Почему-то её он назвал отдельно.
— По моим данным, она рассчиталась полностью. А вот Рязань, Нижний Новгород рассчитались не полностью.
— Али-бек, нам ещё нужны деньги.
Все поняли, что хан не оставил мысли всё же уничтожить Тамерлана. «Будет новая война! Что он делает?!» — такая мысль родилась почти у всех его мурз. Едигей не сдержал злой улыбки, а в голове пронеслось: «Надо вновь готовить посланца». Хан махнул рукой, и все направились к выходу.
Проходя мимо стоявшего Зелени-Салтана, Едигей на мгновение задержался и посмотрел на него таким взглядом, что тому стало не по себе. Царевич понял: князь — его враг. И посмотрел ему вслед. А тот, дойдя до двери, оглянулся и увидел, что золотое кресло, тускло сиявшее в свете догорающих свечей, было свободным. Едигей многозначительно гмыкнул.
ГЛАВА 33
За долгий путь друзьям впервые встретились повозки с дровосеками. Поверх одежды у них были дерюжные куртки и широкие штаны. На головах колпаки с широкими полями.
Они подозрительно посмотрели на Софью, да так, что она засмущалась. Отъехав немного, один другому сказал:
— Да не она ето. Будет те княжна лапти одевать.
Второй с ним согласился.
А беглецы въехали в Теремно.
Они подъехали к едальне. Снег около входа был расчищен. У коновязи стояло несколько коней, запряжённых в сани.
— Зайдём? Последний раз похарчим, — предложил Алберда.
— Давай, — спрыгивая на землю и подавая руку Софье, согласился Василий.
У входной двери в едальню они столкнулись с какими-то странными возчиками. Один из них вперился глазами в Софью. Троица, пропустив их, вошла в едальню. А у коновязи произошёл разговор.
— Воевода, — тихо, оглядываясь по сторонам, сказал один из них, — похоже, она, — и кивнул на харчевню.
Воевода, мужик чуть выше среднего роста, с небольшим животиком, поднял шапку и, собрав жидковатый волос в кучу, накрыл его головным убором.
— Она? В лаптях? Нет.
— Воевода, — настойчиво потребовал возчик, — давай вернёмся. Я хочу убедиться!
И возчики вернулись в харчевню.
Они быстро разыскали их в зале. Только разглядеть беглянку было почти невозможно. Она сидела спиной к залу. Пришлось сесть и ждать. И дождались! Пообедав, путники рассчиталась и пошли на выход. Этот «узнавала», дождавшись её подхода, вскочив, встал перед ней.
— Софья! — воскликнул он. — Хватайте её, — сам протянул руки.
Но возникший перед ним парень, загородив девушку, замахнулся на него кулаком.
— А ну... дорогу!
Тот оглянулся. Сзади стояли воевода и два его воина.
— Хватайте её.
Сильный удар в лицо отбросил крикуна назад с такой силой, что сбил воеводу и его приспешников.
— Бегом! — крикнул Василий.
И, прыгая через барахтающиеся тела, они бросились на выход.
Когда выскочили, Алберда увидел воткнутую в снег метлу, выдернул черенок и подпёр им дверь.
Пара упитанных коней, запряжённых в добротные сани, пригодилась им. Они быстро развязали их и, настёгивая застоявшихся животных, помчались дальше. В одном месте дорога, дугой проходившая по обочине оврага, позволила двоим не то возчикам, не то дровосекам увидеть, как за повозкой с парой лошадей гонятся несколько всадников. Увидав в санях девушку, они поняли: «Это погоня за княжной. Нашли-таки!» И решили помочь догонявшим. Глядишь, князь что-нибудь подбросит за помощь. И поставили свои повозки поперёк дороги. А сами с дубьём в руках встали сзади.
Василий, правивший конями, долго не раздумывал. Он свернул с дороги, но так, что нос его саней прошёлся по саням, преградившим дорогу, и все их переломал. А двое с дубьём шарахнулись по сторонам, сбитые санными разводами. Но конники настигали их. Что делать? В санях валялась чья-то шуба. Алберда поднял её и ахнул: там лежали луки и колчаны со стрелами.
Первая стрела ударила в грудь ближайшей лошади. Та по инерции сделала несколько шагов и упала на бок. Её падение несколько охладило пыл преследователей. Но не надолго. Надо было торопиться. На высоком берегу реки Стыри уже был виден грозный детинец.
Воевода хорошо помнил слова короля: «Чтобы не дошло до Витовта. А то — война». Он даже по-собачьи взвыл. Но от этого его конь не побежал быстрее. А замок приближался с угрожающей скоростью.
И вот убегающие въехали на замёрзшую реку, достигли берега и стали подниматься вверх. Воевода остановил коня. Ему представилось, как дочь сейчас всё расскажет отцу.
— Назад! — закричал он, давая безжалостные шпоры коню.
Ворота были закрыты. Василий соскочил и постучал в них.
— Что надо? — послышался грозный голос.
— Послание от митрополита Киприана великому литовскому князю Витовту.
Загремел засов, и заскрипели ржавые петли ворот. Троица оглянулась и увидела, как убегают те, кто за ними гнался с такой яростью. Кто это был? Они въехали внутрь. Их оглядел какой-то высокий воин, одетый во всё чёрное, с дорогим панцирем на груди и шлемом на голове.
— А это кто будет? — он поглядел на Софью.
— Моя... жена, — ответил Василий.
Воин ещё раз покосился на неё и сказал:
— Идёмте.
Он завёл их в какую-то обшарпанную комнату, в которой местами виднелся камень из-под отвалившейся штукатурки, затёртые до блеска лавки, два настенных, почерневших подсвечника с одной горящей свечой и маленькими, под потолком, окнами, разделёнными посреди толстым железным прутом, и сказал:
— Ждите здесь.
Вернулся быстро.
— Великий князь отдыхает. Как выйдет, я ему доложу, — сказал и вышел за дверь.
Софья занервничала, стала ходить.
— Успокойся, — сказал Василий, — всё позади.
Она присела, чтобы тотчас подняться и направиться к двери. Взявшись за ручку, она на мгновение замерла, потом повернулась и сказала:
— Я пойду, поищу свою госпожу.
Василий кивнул ей в знак согласия.
Выйдя в коридор, она осмотрелась. Был он длинным, тускло освещённым и разбегался в обе стороны. Тёмно-серые, отталкивающего вида стены произвели на неё угнетённое впечатление. «Куда пойти? Где может быть отец? Ни у кого не спросишь». Наугад пошла направо. Наверное, она бы долго искала лестницу на второй этаж, если бы не вышедший из одной из дверей воин. Не обратив внимания на Софью, он торопливо куда-то пошёл. При этом дверь оказалась неприкрытой, и она увидела, что за ней идёт лестница наверх.
Она поднялась на второй этаж. Он был хорошо освещён, и этот свет растворил серость стен. Софья пошла не спеша, поглядывая по обе стороны. Ей показалось, что одна из дверей отличалась от остальных. Оглянувшись по сторонам, она пошла к ней и прислушалась. Было тихо. Она осторожно приоткрыла её и увидела, что там царит мрак. Повернула назад.
Пройдя лестницу, по которой только что поднялась, она вскоре услышала громкие голоса за широкой дверью. Приоткрыла дверь и увидела, что там было несколько человек. Посмотрев на незнакомку в таком странном наряде, все враз смолкли и, не скрывая любопытства, смотрели на неё. Софья поняла, что её наряд шокировал их.
Сидевший за столом человек поднялся.
Софья узнала его. Это был служка её отца.
— Кто тебя пустил? — довольно строго спросил он.
Не успели люди опомниться, как она вошла в кабинет князя.
— Ты куда? — ринулся за ней служка.
— Отец! — крикнула она.
Витовт стоял с открытым ртом, не узнавая дочь в таком наряде. Поняв это, она сбросила платок, закрывавший её лицо, распустила свои прекрасные косы.
— Софья! Софья! — с распростёртыми объятиями он бросился к ней.
Обнимая её и целуя в лоб, он никак не мог прийти в себя от радости.
Он взял её за руку, подвёл к столу, посадил в кресло, сам сел напротив.
— Рассказывай, что довело тебя до такой жизни, — и он глазами показал на её лапти.
Повествование она начала со встречи с женихом у Скиргайла. Узнав, что это был князь Сандомежский, радость, царившая до сей минуты на лице отца, исчезла.
— Но он, — отец поднялся, — самый богатый человек в Польше. Я думаю, для тебя это выгодная партия. Твой поступок может рассорить меня с королём. Этого нельзя допустить. Сколько пролито крови...
Но Софья не дала ему договорить.
— Я вышла... сама... замуж. И у меня будет ребёнок.
— Ты? Ты вышла замуж, меня не спросив? — он грозно надвинулся на дочь.
Но в её жилах текла Кейстутова кровь, смелого и отважного литовского князя.
— Где ты был всё это время? Ты знаешь, как я жила? Твою дочь держали как преступницу. А что-то мой батюшка обо мне не побеспокоился. Зато побеспокоились другие. И, если я тебе дорога, как твоя единственная дочь, ты должен это понять.
— Кто это? — тон голоса его спал.
— Он... он не князь и не боярин. Он... холоп русского боярина.
— Холоп. В моём роду... холоп?
Витовт заходил по кабинету.
— И что? Ты бы его видел! Да он твово Сандомежца заткнёт за пояс.
Отец только сверкнул глазами. Немного поостыв, спросил:
— Где... он?
— Дожидается там, внизу. У его есть грамота от митрополита к тебе, отец.
Витовт вскинул голову:
— У него послание митрополита ко мне?