— Кто ето? — спросил он, поворачиваясь к Витовту.
Рослый брат подъехал к нему слева, загораживая своим массивным телом отряд.
— Это? — Витовт кивнул на московитян, да это... смоляне. Вишь их хоругвь?
Впереди стоял Андрей Албердов, держа смоленскую хоругвь.
— А где Лугвений? — полюбопытствовал король.
— Я послал его делать тыловое укрепление. Кому кроме него могу это доверить? — проговорил Витовт, направляя коня вперёд.
Ягайло последовал за ним. Не позволять же князю ехать впереди короля.
После этого «парада» войска двинулись на север и пересекли границу, вступив на землю Тевтонского ордена. На пути им встретилась крепость Лудзбарк. Не ожидая появления внезапного противника, крепость легко сдалась. Там произошёл дикий случай: литовцы-язычники и татары подчистую ограбили церковь. Витовт приказал их найти и повесить.
Одному из защитников крепости удалось бежать, и от него магистр узнал о движении польско-литовских войск.
Взятие этой крепости открывало польско-литовским войскам прямую дорогу на Магдебург. Быстрый совет магистра, маршала и герцога, — и войска выступили навстречу врагу. Дойдя до реки Дрвенцы, у деревни Кужетники, магистр приказал остановиться и строить укрепления. Особо внимание уделили укреплению берега.
Подойдя к Кужетникам, Витовт, увидев, как тевтонцы защитили свои позиции, отказался их штурмовать. И, посоветовавшись с Ягайло и воеводой, решил уйти к истокам реки. Таким образом обойдя её, вновь выйти на дорогу к Магдебургу.
Магистр разгадал их план и направил войска им навстречу, к Лебау. Витовт, возглавлявший поход, осмотрев возможное место для битвы, счёл его неподходящим для себя и решил отступить к Зольдау. В войсках начался ропот: постоянные дожди сделали дороги непролазными, изматывая воинов. Тогда Витовт, чтобы поднять боевой дух войска, двинулся к замку Добровно и взял его.
Магистра эта весть вывела из себя, и он решил, что откладывать сражение больше нельзя. Его поддержал и маршал.
И войска тамплиеров двинулись в направлении селений Танненберг и Грюнвальд.
Витовт тоже повёл свои войска на сближение и остановился у озера Любет. Король приказал поставить на высоком холме церковный шатёр, а Витовт тем временем послал разведку, чтобы узнать, где противник. Вскоре разведчики вернулись, сообщив, что неприятель находятся у села Танненберг. Это говорило о том, что враг мог напасть в любое время, а войска не были готовы к отражению нападения. Витовт, взяв с собой только Василия, решил осмотреть предстоящее поле боя. Оно представляло холмистое поле с незначительными оврагами. Возвращаясь, Василий показал место, где бы он желал разместить своё войско. Витовт, осмотрев, одобрил его. Рядом он разместил литовцев, а за ними татар. Все стали готовиться к бою.
Перед московитами была низина, которая размочила землю сильнее, чем в других местах. И Василий придумал хитрость: утыкал это место ветками деревьев, придав ему вид твёрдой земли. А боковой овражек накрыл деревьями.
Если литовско-русские войска готовились к бою, то польская армия бездействовала. Увидев это, разгневанный Витовт ринулся к польским войскам. Он нашёл короля в шатре, где тот с одним из ксензов спокойно молился у походного алтаря. Витовт ворвался туда, словно вихрь. Схватив короля за плечо, он закричал на него:
— Если ты сейчас же не прикажешь войскам готовиться к бою, тевтонцы тебя растопчут, как стадо быков полевых мышей.
Полки наконец приступили к подготовке под руководством мечника Зындрама. Когда они выстроились, оказалось, что «смоленский» полк, по существу, оказался в центре.
Набежавшая тяжёлая, чёрная туча принесла с собой мрак и ливень. Дождь не прекращался всю ночь. Магистр понял, что порох от влажности спасти не удалось, и расценил это как плохой признак. Магистр, маршал и герцог выехали на осмотр противника. Заметив, что часть войска врага находится в лесу, определили это, как засаду и сами наступать пока не решались, выжидая, чтобы атаку начал противник.
А небо, очищенное от туч, поражало своей голубизной. Солнце, словно решив скорее осушить местность, жгло немилосердно. Рыцарские доспехи накалялись. Некоторые воины не выдерживали, падали в обморок.
Магистр и маршал злились. Фридрих фон Валленрод, чтобы вызвать противника на бой, отправил королю два обнажённых меча. Такой «подарок» обвинял противника в трусости. Тевтонский герольд появился перед шатром, где в походном кресле в тени сидели король и Витовт, обсуждая предстоящую битву. Витовт рассказывал королю о построенном и укреплённом лагере. Но закончить сообщение он не успел.
Появился тевтонский герольд. Рёв трубы заставил короля и Витовта обратить на него внимание. И герольд хорошо поставленным голосом заявил:
— Ваша светлость, — обращаясь к королю, проговорил он, — Великий магистр и маршал шлют тебе и твоему брату через меня два меча и приглашают вас, дрожащих от страха, на битву!
Наглый тон возмутил Витовта. Он было ринулся на посланца, но король придержал его. Он окинул герольда полупрезрительным взглядом с головы до ног, потом, посмотрев на Витовта, спокойно произнёс:
— Хотя у мня и моего войска оружия достаточно, однако для защиты праведного дела я принимаю подарок во имя Бога и нашего святого дела.
Королевская свита зааплодировала словам короля. Герольд фыркнул, посмотрел злобным взглядом на всех, резко повернулся и зашагал к себе.
Витовт, проводив его взглядом, повернулся к королю:
— Я думаю, тебе незачем участвовать в сражении. Две головы обязательно наступят друг другу на лапы.
Слова Витовта поддержали все присутствующие.
— Но наблюдать ты мне позволишь? — полушутя произнёс король.
На что Витовт ответил в том же тоне:
— Если хорошо будешь себя вести.
Все рассмеялись.
Пока высшие власти встречали тевтонского посланника, Василий, увидев, что воины выполнили все его задания, разрешил им, оставив посты, спрятаться от жары в соседнем лесу. Он сам с Иваном и Андреем спрятались под раскидистой берёзой. Василий сел на землю, опершись о дерево спиной, Андрей, сложив по привычке ноги калачиком, сел напротив, а Иван развалился на траве. Сорвав травинку и покусывая её, он произнёс:
— Интересно, чё сейчас творится в Москве?
А там... Прибыл царский посланец с письмом. В нём греческий царь Мануил просил великого князя отдать дочь за его сына Ивана. Такова была великая слава московского князя. Так многие правители оценивали победу Василия над Тамерланом. Узнав об этом, великая княгиня заявила, что такие вопросы решает только великий князь. И посланцу пришлось дожидаться решения князя. Только получив его согласие, царь Мануил прислал царевича в Москву с огромной свитой. Но это было позже.
Василий, посидев под берёзой, поднялся.
— Пойду, погляжу, чем наши люди заняты.
И не увидел ни одного праздного воина: кто вырубал себе бильдюгу, кто обтёсывал шест, кто строгал деревяшки с крючком на конце. Василий подивился:
— А мечи да пики на што?
— Э! Князь, — отвечали те, — да чё я пикой ему, одетому в железяку, сделаю? А сброшу на земь — пущай попробует подняться.
— А, ето верно, — улыбнулся князь, — а шест-то зачем?
— Да ноги коню ломать. Конь-то упадёт и свойго седока к земле прижмёт.
Дивился князь уму людскому. Глядя на их голые тела, он поинтересовался:
— А как кольчуги одевать будете?
— Да на льняные рубахи, лён-то, он... в жару холодит, а в мороз — теплит.
— А чё, верно сказываете, — Василий решил сам так одеться.
Тем временем тевтонцы начали типичное своё построение клином. С королевского холма хорошо было видно это построение и предстоящее поле биты. Оно, с шестью огромными дубами по краям, поражало своей пустынностью.
Витовт построил войска в три линии: передовая, боевая и резервная.
Вернувшийся было к своему дереву Василий увидел скачущего Витовта. Тот тоже заметил Василия и придержал коня. Василий подошёл к нему:
— Что, пора? — поглядев на солнце, которое было в зените, спросил Василий.
Витовт хорошо его понял: скоро жара начнёт спадать, а это будет на руку тевтонцам.
— Сейчас начнём, — ответил тот.
Вскоре послышался рёв труб, и Василий увидел, как татарская конница понеслась на тевтонцев. Те хотели отбить её пушками, но отсыревший порох только дымил. Татары принялись рубить пушкарей. Видя начало успеха, Витовт направил дополнительное войско.
Маршал, посчитав, что противник ввёл в бой основные силы, решил ударить тяжёлой конницей. Удар пришёлся на «смоленский» полк. Да ветки деревьев — хитрость Василия — обманули маршала. Он считал, что впереди твёрдая земля. Но когда рыцари попали на неё, кони, и без того измотанные жарой, стали вязнуть в трясине, сдерживая мощь напора. А рыцари стали добычей отчаянных московских воинов, которые по-людски и воевать-то не умели. Сбрасывали рыцарей крюками на землю, сбивали бильдюгами, ломали конские ноги.
Маршал видел, что наступление срывается, и послал подмогу. Но всё было бесполезно. На этом участке враг стоял насмерть. Магистр приказал бросить на них лучшее своё воинство. Первыми не выдержали татары и бросились наутёк. Витовт, поняв, что за ними могут побежать и другие, бросил на помощь своим литовским воинам несколько хоругвий. На какое-то время это сдержало напор рыцарей. Но только на время. Литовцы не выдержали и бросились к своему спасительному лагерю. Отступая, подхваченный потоком, Витовт вдруг вспомнил о «смоленском» полке.
— Где русские? — заорал он.
Один из убегающих махнул рукой:
— Там!
— Стой! — крикнул великий литовский князь. — Зарублю!
И выполнил угрозу: рубанул какого-то улепетывающего литовца. Это подействовало. Воины стали группироваться возле великого князя.
Маршал же посчитал, что они уже победили, и позволил своим нарушить строй. Это их и погубило. Литовцы по приказу Витовта разделились и пропустили тевтонцев, и они налетели на их пушки, которые дружными залпами встретили врага.