— Даже и не думай. — Бренн с характерным звуком вырвал залитую воском затычку и от души налил в обе чаши. — Она принадлежит хозяину. А тот специально доплачивает Макро за то, чтобы к ней никто не прикасался.
— А кто же тут хозяин?
— Публий, сын Марка Лициния Красса. Богатейшего из всех римлян. С этим лучше не связываться.
Ромул навострил уши.
— Красса? — Воспоминание о прошлой жизни оказалось неожиданно острым. Жизнь в лудус не оставляла времени на раздумия о былом. — Я был у него в доме.
— Правда? — Бренн, не скрывая удовольствия, прополоскал рот вином и проглотил. — Когда?
— Гемелл послал меня туда раз. Прямо перед тем как продать.
— Что же ты видел?
— Только передний зал. Такая роскошь — мраморный пол, прекрасные статуи… Только представить себе… И аристократа я там тоже видал — примерно твой ровесник.
— Крассу самое меньшее шестьдесят, — задумчиво произнес Бренн. — Так что видел ты, скорее всего, Публия.
— Привратник сказал мне, что участвовал в восстании рабов.
— Мятежный раб под одной крышей с победителем Спартака? — Галл удивленно вскинул густые брови. — Что-то непохоже.
— Мне показалось, он говорил правду.
— Умелые лжецы всегда кажутся честными.
— Но ведь он знал, с чего все началось, — запротестовал Ромул. — И он так переживал, когда рассказывал. Не мог он лгать.
Бренн явно заинтересовался, и Ромул пересказал ему рассказ Пертинакса. Сам он с каждым словом разгорался все сильнее.
— Действительно, захватывающая история. — Галл поднял чашу в безмолвном тосте. — Но видишь же, как все кончилось. Шесть тысяч распятых на Аппиевой дороге. Этот бедолага прислуживает Крассу. И мы. В Лудус магнус.
— Но ведь так быть не должно! За тобой и Секстом люди пойдут против римлян, — возбужденно говорил Ромул. — У Спартака под конец была восьмидесятитысячная армия. Все бывшие рабы. Должно получиться.
Глаза галла заблестели.
— Мемор настроен против нас, так что жизнь будет меняться только к худшему, — согласился он. — Но мы должны очень хорошо подумать. Поговорим с Секстом, посмотрим, куда ветер дует. И решим, к кому еще обратиться.
— Времени мало, — напомнил Ромул.
— Я знаю, — твердо сказал Бренн и осушил чашу. — Так что нынче будем радоваться.
Ромул радостно кивнул. Было ясно, что дальше уговаривать друга не требуется. Его слова крепко запали Бренну в душу.
Могучий гладиатор настороженно оглядел помещение.
— Ожидаешь заварушки?
— Считай это богатым опытом. — Галл хрустнул костяшками пальцев. — Отсюда хоть раз за ночь, но обязательно кого-нибудь выкидывают.
— Не забывай, никаких драк!
— Знаю я. Но посмотреть-то мы можем.
Ромул, подражая Бренну, неторопливо повернулся к стойке.
Прошло не так уж много времени, и действительно, у стоявшего неподалеку столика, за которым играли в петтею[14], послышались громкие раздраженные возгласы. Кого-то не устроил ход игры. Резная деревянная доска взлетела в воздух, в разные стороны разлетелись белые и черные камешки. Разговоры сразу стихли. Шестеро легионеров с раскрасневшимися от вина лицами принялись толкать и дергать друг друга через стол. Посыпались оскорбления, кто-то даже успел стукнуть кого-то, прежде чем вмешался Макро.
Вышибала поступил очень просто. Он поднял со скамьи двоих солдат и стукнул их лбами. Потом, отбросив бесчувственные тела, как мешки с зерном, Макро обернулся к их товарищам. Те поспешили сесть, не дожидаясь, пока их постигнет та же участь. Скандал закончился, едва успев начаться, а посетители, как один, вдруг заинтересовались содержимым своих деревянных чаш. Макро погрозил оставшейся четверке кулаком и побрел обратно к двери.
Вскоре таверна гудела как и прежде.
Ромул хихикнул: на него произвели немалое впечатление и действия, прекратившие драку, и тот эффект, который они оказали на всех собравшихся пьяниц. Он уже выпил три чаши, и доброе фалернское вино обрело для него вкус нектара. Он был изрядно удивлен, что Бренн перехватил его руку, когда он вновь потянулся к амфоре.
— Хватит.
— Почему? — строптиво осведомился Ромул.
— Ты пьян. А ведь мы договорились избегать неприятностей.
— Я знаю свою меру. — Ромул совершенно не чувствовал, что язык у него заплетается.
— Правда? — ехидно осведомился галл. — Когда это ты научился?
На этот укор ответить было нечего, и Ромул обиженно замолчал.
Гладиаторам выдавали только по несколько глотков вина к еде, к тому же оно, по обычаю римлян, было сильно разбавлено водой. Бренн привык к хмельному и мог выпить много, а вот Ромулу вино ударило в голову.
Некоторое время они стояли молча. Бренн потягивал вино, не забывая следить за тем, что делалось в таверне. Ромул же рискнул бросить взгляд на Юлию. К его великой радости, оказалось, что красавица рабыня тоже посматривала на него.
Девушка вновь подошла.
Ромул растерянно смотрел на нее, пытаясь найти в себе смелость заговорить.
— Сколько тебе лет? — первой спросила Юлия.
— Семнадцать. — Краем глаза он заметил косой взгляд Бренна, но, к счастью, галл не стал его выдавать. — Скоро будет.
— Слишком ты молод для гладиатора. Всего на год старше меня. — Юлия вздохнула. — Как же ты угодил в Лудус магнус?
— Хозяин продал меня, когда узнал, что я упражняюсь с мечом. — Гнев пополам с досадой нахлынули на Ромула, и он стиснул зубы. — Это вовсе не так плохо. Я всегда хотел научиться сражаться. Только этот ублюдок сказал, что Фабиолу тоже продаст. В публичный дом. — Последние слова он выговорил так, будто сплюнул.
— Фабиолу?
— Это моя сестра-близнец.
— И только за то, что ты учился владеть оружием? — Юлия сочувственно прищелкнула языком. — Слишком сурово.
Ромул неожиданно вспомнил припадки гнева, то и дело накатывавшие на Гемелла в тот день после того, как он прочел ответ Красса. После этого он и продал его. Может, Юлия была права? Тогда не он один виноват в случившемся. От сердца у него немного отлегло, и он улыбнулся.
— А ты?
— Я? — Вопрос, казалось, удивил Юлию. — Я родилась рабыней. В двенадцать меня продали — за красоту. — Она пожала плечами. — Надо радоваться, что не в публичный дом, как твою сестру.
— Я очень рад, — выдавил из себя Ромул.
— Очень мило. — Юлия улыбнулась. — Большинство мужчин, которые сюда приходят, думают только об одном.
Ромул с трудом сглотнул и попытался выкинуть из головы обуревавшие его нескромные мысли.
— И где она сейчас? — спросила Юлия.
— Не знаю. Я с тех пор не видел ни ее, ни мать.
— Я тоже ничего не знаю о своей семье. — Юлия на мгновение погрустнела. — Может, когда-нибудь Публий даст мне вольную и я смогу их разыскать.
— Ты говоришь так, будто сама в это не веришь.
— Не верю, — созналась она. — Публий щедростью не отличается. Столько денег, сколько надо, мне никогда не собрать. Такие щедрые посетители, как Бренн, нечасто попадаются.
— Я должен выкупить тебя! — вдруг заявил Ромул. — Нам в лудус хорошо платят. Бренн уже целое состояние собрал!
— Зачем тебе это?
Ромул пропустил вопрос мимо ушей.
— Ты не должна быть рабыней!
— Как тысячи и тысячи во всех домах и лавках Рима.
— Ты мне нравишься, — набравшись храбрости, объявил Ромул.
— Спасибо. — Юлия протянула руку и погладила его по щеке. — Но деньги ты лучше копи на свою собственную свободу.
Очень осторожно Ромул поднял руку и дотронулся до ее ладони. Она оказалась мягкой. К его великой радости, Юлия не остановила его. Тогда он осторожно опустил ее ладонь на стойку и пожал пальцы девушки. Они стояли глаза в глаза, их внезапно резко и сильно потянуло друг к дружке.
— Не хотелось бы вам мешать, — негромко произнес Бренн, — но Макро сильно заинтересовался вашим поведением.
Ромул отдернул руку и, обернувшись, увидел, что гигант быстро приближается к ним. Юлия, которую очень вовремя позвал кто-то из посетителей, исчезла, оставив лишь легкий запах духов.
— К рабыне не прикасаться! — Это было не предупреждение — откровенная угроза. А вышибала еще и взялся за рукоять кинжала. — Попробуй только повтори, и Бренну придется тащить тебя домой по кускам. Понял?
Ромул молча и очень спокойно кивнул. Его слишком обрадовала реакция Юлии, чтобы он мог на что-то сердиться.
— Она неприкосновенна! — Для убедительности Макро ткнул Ромула толстым пальцем в грудь. — Запомни это, мальчик.
— Что тут делают все эти солдаты? — непривычным для Ромула, почти заискивающим тоном осведомился галл. — Вроде бы обычно их в городе столько не бывает.
— Это люди Красса.
— Они ведь, кажется, должны быть в лагерях за стенами, Разве нет? — Из опасения попытки переворота легионеров не допускали в город большими группами.
— Сенат дал специальное разрешение. Красс набирает армию. Завтра они должны отправиться в поход, и Публий велел поить их тут задешево. — Макро указал пальцем на ближайшую группу. — Завтра они оправятся в Брундизий, а оттуда поплывут в Малую Азию.
— Куда же они направляются?
— Тебе-то какое дело? — Впрочем, великан, похоже, успел успокоиться. Он потер ладонью бритый череп и обвел помещение взглядом: нет ли где беспорядка. Убедившись, что все спокойно, Макро вновь повернулся к галлу. — Слышал, кое-кто болтал, что для начала возьмут Иерусалим.
— Иерусалим? — Глаза Бренна сверкнули. — Там двери в храмах из чистого золота. — В лудус был иудей-ретиарий, который рассказывал о своей родине множество неправдоподобных историй.
Ромул не прислушивался к разговору. Он нашел взглядом Юлию, которая ответила ему теплой улыбкой. У него сразу пересохло во рту от волнения.
— Точно, Ромул?
— Что? — Он виновато взглянул на Бренна. — Что ты сказал?
— Не такая уж плохая мысль — разграбить Иерусалим. — Галл без всякой деликатности ткнул Ромула локтем в ребра.
— Уже набрался! — Макро, к счастью, не заметил короткой сценки. — Присматривай за ним, Бренн. — Он расхохотался, тряся громадным животом, и направился обратно к двери.