Начальник Оперативного управления Генштаба поясняет: «Еще при подготовке операции остро стоял вопрос об усилении Брянского фронта танками. Оборона противника была здесь очень сильной, с большим количеством долговременных огневых точек. Пехота никак не могла одолеть ее без непосредственной поддержки бронесредств.
Как ни подсчитывали, менее чем двумя танковыми корпусами было не обойтись. Г. К. Жуков, лично выезжавший на место, доложил об этом Сталину, и фронт такое усиление получил. Однако для развития успеха танков опять не хватало. Тогда-то и заговорили о 3-й гвардейской танковой армии. Она формировалась в полосе фронта неподалеку от Плавска. В состав ее входили два танковых и один механизированный корпуса да плюс еще отдельная танковая бригада. Командовал армией генерал-лейтенант П. С. Рыбалко».
Вот тут про армию Рыбалко и вспомнили. Генерал Штеменко продолжает свой рассказ: «Доложили И. В. Сталину. Он согласился передать туда 3-ю гвардейскую танковую армию, одобрил предложения Генштаба по части ее задач. Тем не менее директива пока не отдавалась.
– Нужно узнать мнение командующего фронтом, – сказал Сталин и сам позвонил по телефону генералу М. М. Попову.
В разговоре с ним Верховный Главнокомандующий, оценивая положение под Орлом, подчеркнул, что важнейшей задачей Брянского фронта является разгром мценской группировки противника и выход 3-й общевойсковой армии А. В. Горбатова на реку Ока. Затем он сообщил свое решение о передаче фронту 3-й гвардейской танковой армии, которая должна была нарушить устойчивость обороны врага сначала в полосе наступления 3-й общевойсковой, а потом и 63-й армии В. Я. Колпакчи. Ввести танки Рыбалко в сражение Верховный рекомендовал как можно скорее, чтобы не дать врагу укрепиться. Но в то же время предостерег:
– Их можно погубить, если двинуть прямо на Орел. В уличные бои в таком крупном городе танковую армию втягивать не надо. После того как будет обеспечено продвижение главных сил фронта, лучше направить ее на Кромы в интересах левого соседа.
М. М. Попов принял эти указания к немедленному исполнению, и мы тут же по телефону отдали приказ П. С. Рыбалко о передаче его армии в состав Брянского фронта.
3-я гвардейская танковая армия умело и скрытно совершила марш и сосредоточилась в тылах Брянского фронта. Днем 19 июля, сразу же после того как пехота прорвала оборону противника, начали действовать передовые ее части, а затем и главные силы. Представитель Ставки И. Н. Воронов доложил, что ввод 3-й гвардейской танковой армии в прорыв осуществлен своевременно и достаточно организованно.
Бой подтвердил сведения, добытые разведкой: в полосе действий нашей танковой армии оборонялись части 2-й и 8-й танковых, 36-й моторизованной и 262-й пехотной дивизий противника. Они оказали ожесточенное сопротивление. Несмотря на это, к исходу дня войска П. С. Рыбалко форсировали реку Олешня и, углубившись на 10–20 километров, успешно преодолели тыловой оборонительный рубеж немцев. Создались выгодные условия для удара в тыл мценской группировки. Отход неприятеля из-под Мценска и по всей линии нижнего течения реки Олешня, можно сказать, был предрешен.
В ночь на 20 июля об этом докладывалось Ставке. Мы в Генштабе очень опасались, что танковой армии не удастся сохранить организованность действий, поскольку маневр предстоял сложный и сопротивление противника пока не ослабевало. Взвесив, однако, все "за" и "против", положились на искусство и опыт П. С. Рыбалко и М. М. Попова. В 2 часа была подписана и отправлена весьма срочная директива. Адресовалась она представителю Ставки маршалу артиллерии П. Н. Воронову и командующему Брянским фронтом генерал-полковнику М. М. Попову. Привожу ее в выдержках.
"Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Ближайшей задачей Брянского фронта иметь разгром мценской группировки противника и выход 3-й армии на р. Ока.
Для этого 3-й танковой армии Рыбалко с утра 20.7 нанести удар в направлении Протасове, Отрада, к исходу дня 20.7 перерезать шоссейную и железную дороги Мценск – Орел и, развивая в течение 21.7 наступление на Мценск с юга, совместно с 3-й армией Горбатова завершить уничтожение мценской группировки противника и освободить город Мценск.
2. После выполнения этой задачи 3-ю танковую армию Рыбалко направить на юг с целью перерезать железную дорогу Моховое – Орел и содействовать 63-й армии Колпакчи в выходе ее также на р. Ока.
3. В дальнейшем 3-й танковой армии Рыбалко перерезать железную дорогу Орел – Курск в районе по решению командующего фронтом и при благоприятных условиях овладеть городом Орел.
Если овладение городом Орел не будет соответствовать обстановке, 3-й танковой армии Рыбалко двигаться дальше на запад в направлении Кромы".
В этой основной части директивы точно воспроизводились указания И. В. Сталина, отданные по телефону еще 17 июля. Выполнение их уже началось и протекало вполне успешно.
В ночь на 20 июля противник оставил Мценск. Прикрывая свой отход, он бросил с утра против главных сил Брянского фронта, в том числе против танковой армии, большое количество авиации. Но наступление не останавливалось. К 17 часам того же дня танковая армия перерезала в районе Каменево шоссе Мценск – Орел, выдвинулась к железной дороге и реке Оке. Войска 3-й общевойсковой армии вышли к Оке на следующий день, сменили здесь танкистов и завязали бои за овладение переправами.
21 июля, выполняя директиву Ставки, 3-я гвардейская танковая армия повернула к югу, на Становой Колодезь, в полосу 63-й армии. Для наступления на новом направлении П. С. Рыбалко использовал свой второй эшелон: 12-й танковый корпус и 91-ю танковую бригаду. Корпуса же, наступавшие до того в первом эшелоне танковой армии, встали вслед за ними. Такая перегруппировка сил была разумной и по своему характеру вполне нормальной. Кстати сказать, П. С. Рыбалко неоднократно практиковал это и позже при одновременных действиях войск на нескольких иногда противоположных направлениях. В данном случае, правда, армия действовала на противоположных направлениях не одновременно, а последовательно, но перегруппировка все-таки требовалась, и командующий осуществил ее правильно, хотя и в трудном варианте.
Танкисты успешно справились со своей новой задачей. Они сломили сопротивление противника в районе Станового Колодезя и на всем южном фланге Брянского фронта, после чего 3-я гвардейская танковая армия была переподчинена Центральному фронту и направилась под Кромы.
Таков фактический ход событий».
В первом часу 22 июля генерал Сандалов узнал, что командующего вызывает Москва: «Он был в войсках. Примерно через полчаса позвонили мне и сообщили, что со мной будет говорить Иванов (псевдоним Сталина при переговорах по телефону). Его вопросы и распоряжения я почти дословно тогда записал:
Иванов: Почему Рыбалко еще не занял Становый Колодезь?
Не дослушав до конца моих пояснений, Иванов сказал мне:
– Передайте командующему фронтом, что я недоволен управлением танковой армией.
Пока я разыскивал по телефону генерала Попова, Москва, по-видимому, уже нашла его. Он позвонил мне сам и продиктовал для передачи Рыбалко приказание Верховного Главнокомандующего 22 июля овладеть Становым Колодезем. Командующий фронтом вновь потребовал направить мехкорпус И. П. Корчагина через Моховое на Становый Колодезь для того, чтобы совместным ударом с 12-м корпусом М. И. Зиньковича уничтожить противостоящего противника.
В течение двух дней войска Брянского фронта производили на главном направлении перегруппировку, подвозили боеприпасы, разведывали тыловой оборонительный рубеж противника, готовились к его прорыву и форсированию рек Ока и Оптуха».
28 июля стал последним днем существования болховской группировки противника. А «30 июля – армии генералов Баграмяна, Федюнинского и Баданова, а также группа генерала Крюкова в составе кавалерийского корпуса и нескольких стрелковых дивизий были переданы Ставкой в состав Брянского фронта. Для удобства управления войсками фронтовой КП пришлось переместить в район Мценска.
С этого времени Брянский фронт стал развивать два сосредоточенных удара: с юга – армиями правого крыла на Хотынец и с востока – армиями Горбатова и Колпакчи на Орел».
Вспоминает генерал И. И. Федюнинский: «…30 июля, решением Ставки 11-я армия была передана в подчинение командующего войсками Брянского фронта.
Генерал-полковник М. М. Попов при первой же встрече спросил:
– Иван Иванович, скажите, в чем причина неудачи прорыва на кцыньском направлении? Ставка поручила мне разобраться в этом.
– Я уже докладывал Ставке по требованию командующего Западным фронтом. Могу только повторить, что не следовало вводить армию по частям, – ответил я и высказал соображение, что сейчас, на мой взгляд, нужно использовать 11-ю армию на правом фланге фронта для нанесения удара на Карачев, а в последующем на Брянск.
– Сколько времени вам требуется на подготовку к дальнейшему наступлению? – спросил Попов.
– Не меньше восьми суток.
Генерал Попов, человек опытный, с большим оперативно-тактическим кругозором, ответил не сразу. Он прошелся по комнате, склонился над картой.
Я терпеливо ждал ответа. Наконец командующий выпрямился, опершись ладонями обеих рук на карту, и сказал:
– Хорошо. С вашими доводами согласен. Но восемь суток – это слишком мало. Даю вам двенадцать.
Мы постарались использовать это время с наибольшей пользой».
Утром 3 августа войска 3-й армии генерала Горбатова и 63-й армии генерала Колпакчи прорвали немецкую оборону на подступах к Орлу. А уже вечером 380-я стрелковая дивизия 3-й армии и 5-я стрелковая дивизия 63-й армии опрокинули противника под Орлом и в 4 часа 40 минут 4-го ворвались на восточную окраину города.
По свидетельству начальника штаба фронта, именно «за успешное проведение Орловской наступательной операции командующему Брянским фронтом М. М. Попову было присвоено звание генерала армии, а командующему 11-й гвардейской армией И. Х. Баграмяну – генерал-полковника.