Затем командующий обратился к генералу Крюкову:
– Как только у Болдина наметится успех, сразу же вводите в бой свою кавалерию.
Крюков повторил приказание и взял под козырек.
– Что ж, товарищи, поехали дальше, – обратился к нам командующий.
Все мы направились в лес юго-восточнее Жиздры. Остановились на большой лесной поляне, где четкими рядами выстроились подразделения 2-й инженерно-саперной штурмовой бригады Резерва Верховного Главнокомандования. У большинства из них грудь украшают ордена и медали. Член Военного совета фронта обращается к командующему:
– Чудо-хлопцы! Убежден, эти смогут открыть Болдину путь к Десне.
А я слушаю и не могу понять, к чему это он говорит. Командующий фронтом поздоровался с бригадой. В ответ послышалось громовое "Здравия желаем!". Затем бойцы начали надевать на себя стальные нагрудники. Командир бригады генерал Шестаков пояснил, что эти панцири они получили несколько дней назад.
Через несколько минут бойцы начали имитировать атаку. С нескрываемым любопытством следим, как слаженно они действуют, как мастерски владеют оружием. Когда программа была исчерпана, генерал Попов спросил у меня:
– Как, Иван Васильевич, хороши хлопцы?
– Что говорить. Конечно, хороши.
– Вот и замечательно. Штурмовая бригада теперь подчиняется вам. Это и есть наша помощь.
Я сказал командующему, что рад новому пополнению, но даже оно будет бессильно, если нам не дадут снарядов и мин.
– Как только подойдут эшелоны с боеприпасами, немедленно получите. А пока, товарищ Болдин, приступайте к выполнению приказа, рассчитывая на собственные силы. Учтите, каждая минута дорога.
22 августа наша армия начала наступление на улемльском направлении, стремясь прорвать вражескую оборону и выйти к реке Болва. Преодолевая упорное сопротивление противника, нам удалось на отдельных участках овладеть первой линией его траншей. Но сильный артиллерийский огонь, который мы не могли подавить из-за недостатка снарядов, и удары гитлеровской авиации по боевым порядкам наших войск вынудили остановить наступление.
На моем наблюдательном пункте тогда находились командующий, член Военного совета фронта и я со своими заместителями. С болью в сердце наблюдали мы, как таяли цепи атакующих. Генерал Попов приказал ввести в бой кавалеристов Крюкова. Но и это не изменило положения, тем более что противник бросил против конников танки.
К 24 августа мы совсем выдохлись».
В связи с тем, что сил и средств фронта для одновременного ведения операции на обоих флангах явно не хватало, 27-го генерал армии Попов доложил в Ставку, «что считает целесообразным главные усилия сосредоточить на правом крыле фронта и только на одном направлении, где следовало ввести дополнительно к 50-й армии еще 3-ю армию, использовать всю авиацию и имевшиеся боеприпасы. Наступление в такой группировке сил фронт мог начать 1–2 сентября.
На левом крыле фронта предлагалось ограничиться ударом 63-й, а также части сил 11-й гвардейской и 4-й танковой армий в общем направлении на Локоть с целью содействовать наступлению Центрального фронта.
Ставка согласилась с нашими соображениями, и примерно по этому варианту развернулись боевые действия левого крыла Брянского фронта. 63-й армия под командованием генерал-лейтенанта Колпакчи В. Я. в 4 часа 1 сентября прорвала оборону противника и успешно приступила к очищению территории от Трубчевска. Поскольку лесные массивы здесь контролировались партизанами, которые создали угрозу тылу противника, ему пришлось выводить свои войска из-под ударов армии за Десну на подготовленные позиции.
К этому времени Центральный фронт достиг значительных успехов на черниговском направлении. Возобновили успешное наступление и войска Западного фронта на ельненском направлении. Противник был вынужден ослабить свою артиллерийскую группировку в полосе наступления Брянского фронта и перебросить отсюда часть своих оперативных резервов. Используя некоторое ослабление огня артиллерии противника и успех 63-й армии, войска 11-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника Баграмяна И. Х. 2 сентября перешли в наступление своим левым флангом и в последующие дни стали развивать удар в направлении Навли и далее к Десне.
Что касается событий на правом крыле фронта и в центре, то уже в ходе подготовки наступления у нас появились соображения о возможности проведения флангового удара фронта из района юго-западнее Кирова, который находился в полосе Западного фронта.
По условиям местности фланговый удар из этого района позволял обойти основные массивы брянских лесов, избежать форсирования реки Болвы и выйти на безлесные просторы западнее Брянска. Здесь могли развернуться наши танки, конница и артиллерия…
Чтобы определить возможность организации здесь действий, еще 26 августа мы связались с командующим 10-й армией генерал-лейтенантом Поповым B. C., который со своей стороны считал, что удар войск Брянского фронта из района Кирова вполне возможен.
Для наступления мы наметили использовать 50-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Болдина И. В., непосредственно примыкавшую к этому району, и приступили к разработке плана операции и ее подготовке. Вся основная работа была закончена к исходу 28 августа.
Сущность нового решения на операцию состояла в том, чтобы нанести массированный удар на правом крыле фронта из района Кирова в общем направлении на юго-запад с захватом плацдарма на западном берегу Десны. На левом крыле фронта, как было сказано раньше, готовился удар 63-й армии на Локоть.
29 августа по нашему докладу Ставка изменила разграничительную линию фронта. В этой связи следует вспомнить известное положение, что разграничительные линии не могут рассматриваться как что-то незыблемое. Опыт Брянской операции, как и многих других, подтверждает это. Старшие начальники должны всегда своевременно уточнять разграничительные линии, создавая тем самым войскам более благоприятные условия для действий и стимулируя таким образом принятие инициативных решений подчиненными.
Во времени мы были очень ограничены. Нужно было увязать действия с 10-й армией и Западным фронтом, произвести перегруппировку войск, которая и началась в ночь на 30 августа».
30 августа, после проведения на правом фланге рекогносцировки и посещения левофланговой армии Западного фронта, Маркиан Михайлович вызвал к себе генерала Болдина:
«– Я пригласил вас, Иван Васильевич, – начал генерал Попов, – вот по какому делу. Думаю, согласитесь, что не к лицу нам сидеть, выжидая манны небесной. Вам предстоит произвести быструю и скрытную перегруппировку войск в район Кирова.
Командующий приказал к утру 2 сентября перебросить туда 413, 324, 238 108, ПО и 369-ю стрелковые дивизии с частями усиления.
– Армия должна быть готова пятого сентября прорвать оборону противника южнее и юго-западнее Кирова, – продолжал генерал Попов. – В дальнейшем наступать на Бучино, Рековичи и выйти на рубеж Дубровка – Жуковка.
Развивая свою мысль, командующий показывал на карте путь планируемого наступления.
– Временно вам будут переданы двести двенадцатая и шестьдесят четвертая стрелковые дивизии десятой армии Западного фронта. Кроме того, вам подчиняются второй гвардейский кавалерийский корпус и артиллерийская дивизия прорыва.
Задача показалась мне заманчивой, и я с радостью принялся за ее решение. Признаюсь, тревожило только то, что район сосредоточения совпал с местом, по которому в течение двух лет проходила вражеская полоса обороны. Здесь было еще много неразведанных и необезвреженных минных полей, имелись проволочные награждения, завалы. Все это должно было затруднить движение, привязать войска к немногим очищенным от заграждений дорогам.
Чтобы читатель представил себе трудности предстоявшей рокировки, скажу лишь, что почти на всем более чем 100-километровом пути нам предстояло проложить пять маршрутов, снять тысячи мин, построить мосты и гати. Артиллеристы и кавалеристы получили только по одному маршруту. А ведь длина колонны артиллерийского корпуса составляла 150 и кавалерийского корпуса с боевыми обозами – ПО километров.
Штаб армии разработал детальный план смены частей, составил подробные графики движения. Я издал приказ, которым обязал командиров корпусов и дивизий соблюдать на марше строжайшую дисциплину, а на участках скрещивания маршрутов беспрекословно выполнять все требования регулировщиков. Для строгого контроля за точным выполнением войсками графика и плана марша, а также правил маскировки командировал во все стрелковые дивизии и танковые полки офицеров штаба армии. Там, где скрещивались маршруты, было организовано специальное дежурство офицеров, наделенных особыми полномочиями. Кроме того, группа офицеров контролировала марш с самолетов У-2.
Движение войск производилось только ночью. Большая нагрузка выпала на инженерные подразделения. Они были распределены по маршрутам, двигались впереди войск, вели инженерную разведку, разминировали минные участки, ремонтировали мосты, прокладывали колонные пути, делали обходы.
Пока шла перегруппировка, мы с несколькими офицерами штаба армии выехали на восточную окраину Кирова и начали планировать наступательную операцию. После принятия решения я выехал в 212-ю и 64-ю стрелковые дивизии, только что переданные нам.
4 сентября в полосе намеченного прорыва шесть усиленных стрелковых батальонов от шести дивизий начали разведку боем. Результаты боя, как и показания захваченных пленных, имели для нас большое значение. Оказалось, оборона противника глубиной до 15 километров состояла из двух полос и имела сильно развитую систему полевых сооружений. Несколько линий траншей были прикрыты проволочными заграждениями, а противопехотные и противотанковые минные поля занимали свыше 60 процентов всей линии фронта.
В тактической глубине на рубеже Заседский – Шубартов – Барсуки – Мал. Желтоухи – Бол. Желтоухи – Косичино враг построил отлично оборудованный рубеж с отсечными позициями, противотанковым рвом, "волчьими ямами". Все деревни и высоты гитлеровцы превратили в опорные пункты, создали там систему фланкирующего и косоприцельного огня всех видов. Передний край обороны противника в лесу был прикрыт сплошной бревенчатой стеной метровой толщины и двухметровой высоты с земляной прокладкой. К этому следует добавить, что гитлеровское командование подтянуло сюда с других участков фронта много пехоты, танков и артиллерии.