Не один раз Верховный Главнокомандующий задавал тогда Генеральному штабу вопрос: какая вероятность успеха есть у этой операции? Ответ был однозначным – все были убеждены в успехе замысла командующего Брянским фронтом. По настоянию М. М. Попова днем 5 сентября 1943 г. А. И. Антонов доложил И. В. Сталину еще раз по поводу флангового удара Брянского фронта и высказался за проведение операции. Верховный Главнокомандующий, однако, сам позвонил тогда командующему фронтом и спросил, ручается ли тот за успех.
Командующий поручился. Начало наступления здесь же наметили на утро 7 сентября.
Подготовка операции проходила при самом жестком контроле со стороны командования за соблюдением мер сохранения тайны. Фланговый удар был осуществлен с большим искусством. Поставленный под угрозу разгрома с тыла, противник бросил полосу Брянских лесов и быстро откатился за Сож и Днепр».
К слову сказать, войска под командованием генерала армии М. М. Попова за 30 суток своего наступления смогли продвинуться на Запад на 250 км и освободить оккупированную территорию Брянского промышленного района и части Белоруссии (около 40 000 квадратных километров). При этом потери войск Брянского фронта в этой операции были минимальными: общие менее 57 000 чел., а безвозвратные чуть более 13 000, или менее 2,5 % от численности войск к началу операции (530 000 чел.).
17 сентября 1943 г. Верховный Главнокомандующий подписал приказ № 15 «Генералу армии М. М. Попову», в котором говорилось: «Войска Брянского фронта, продолжая развивать наступление, успешно форсировали реку Десна и одновременным ударом с севера и востока сегодня, 17 сентября, сломив сопротивление противника, овладели важнейшими опорными пунктами обороны немцев на рубеже этой реки, крупными промышленными центрами – городами Брянск и Бежица.
В боях за города Брянск и Бежица разгромлены 339, ПО, 707, 95, 299, 134-я пехотные дивизии немцев.
Таким образом, в результате умело проведенного обходного маневра по труднодоступной, лесисто-болотистой местности войска Брянского фронта пробили вторую брешь в обороне немцев по реке Десна».
Следующий приказ И. В. Сталина № 24 «Генералу армии М. М. Попову» датирован 23 сентября 1943 г.: «Войска Брянского фронта, продолжая стремительное наступление, сегодня, 23 сентября, с боем овладели важнейшим железнодорожным узлом и сильным опорным пунктом обороны немцев на гомельском направлении городом Унеча».
А вот положенных при таких успехах орденов почему-то не последовало. Видимо, сам «хозяин» решил, что для молодого полководца пока достаточно. Вот только после войны фланговый удар М. М. Попова вошел во все учебники по оперативному искусству.
Доктор исторических наук Ф. Д. Свердлов не однажды будет повторять своим слушателям: «Как рассказывал нам в Военной академии имени М. В. Фрунзе сам М. М. Попов, принять такое ответственное решение помимо умения предусмотреть характер действий противника ему помогла интуиция, которая, как известно, верно служит лишь подлинному полководцу».
Главный маршал авиации А. Е. Голованов за несколько дней до начала наступления Брянского фронта лично побывал у М. М. Попова вместе с Г. К. Жуковым. И вот что ему запомнилось: «Присутствуя при докладе Попова Жукову о положении дел на фронте и наметках предварительного решения на предстоящее наступление войск фронта, слушая его ответы на задаваемые Жуковым вопросы, я увидел человека необычного склада ума. Попов отлично знал свои войска, не задумываясь, со знанием дела, коротко и ясно отвечал на любые вопросы Жукова, не являвшиеся для него неожиданностью. Для ответа командующему Брянским фронтом не требовалось времени и каких-либо уточнений, предельно ясный, немногословный доклад шел без бумаг или записей.
Все это показывало, что перед нами недюжинных способностей человек, не только отлично знающий дело, на которое он поставлен, но и прекрасно образованный в военном отношении. В то же самое время доклад Попова носил, я бы сказал, какой-то несколько театральный, показной характер. Мне не приходилось видеть до этого ни одного командующего, который столь свободно, я не говорю здесь развязно (это слово хотя и вертится на языке, однако применимо здесь быть не может, но грань эта все же где-то близко), держался бы и говорил таким тоном, который необычен в общении подчиненного со старшим начальником. Положительного впечатления такой тон на меня не произвел, хотя и каких-либо претензий предъявить было нельзя.
Присутствуя не один раз при докладах различных командующих Жукову, я по его поведению и выражению лица совершенно отчетливо видел удовлетворенность как докладом, так и ответами Попова. Когда мы остались одни, я сказал Жукову о том необычном впечатлении, которое у меня осталось от знакомства с Поповым. Георгий Константинович улыбнулся и сказал:
– Это кажется поначалу, когда его как следует еще не знаешь. В действительности это дисциплинированный, образованный и очень способный командующий. Таких не особенно много. Узнаешь его ближе, и впечатление у тебя о нем будет совсем другое.
Во время обеда, за дружеской беседой я увидел перед собой очень простого, добродушного и веселого собеседника. Находясь некоторое время в штабе Брянского фронта как во время подготовки операции, так и в ходе ее, я отметил и то, что Маркиан Михайлович Попов резко отличался от некоторых командующих в своем общении с подчиненными. Даже во время наступления, когда, встречая упорное сопротивление, войска не на всех участках фронта могли полностью выполнить поставленные перед ним задачи, несмотря на нажим сверху, Попов не переносил имевшую место некоторую нервозность на своих подчиненных. Он весьма вежливо разговаривал со своего командного пункта с командующими армиями, поддерживал у некоторых из них необходимую бодрость, когда не все получалось так, как было предусмотрено. Такая моральная поддержка, на мой взгляд, ценнее иной раз любой награды».
Александр Евгеньевич особо отмечал, что генерал Попов своим поведением и общением с подчиненными очень походил на К. К. Рокоссовского. «Нечего греха таить, – напишет он, – были у нас и такие, прямо надо сказать, неплохие командующие, но которые во время боя проявляли неуравновешенность, нервозность. Я знал таких командующих армиями и других командиров, которые не один раз побывали на том свете при разговоре по телефону с командующим фронтом, а после проведения той или иной операции получали награды вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза…
У каждого свой стиль работы, но в глазах подчиненных безусловно непоколебимый авторитет и доверие имеют тот командующий или командир, которые не теряют присутствия духа и уравновешенности даже в наисложнейших обстоятельствах. За таким командиром солдат пойдет, как говорится, в огонь и в воду. В этих вопросах авторитет Маркиана Михайловича Попова в войсках был на высоте».
Командующий войсками 2-го Прибалтийского фронта
Осень 1943 г. запомнилась начальнику штаба Брянского фронта сухой и погожей. «На порыжевшей, поникшей траве тончайшими нитями поблескивали на солнце кольца паутины, – свидетельствует Л. М. Сандалов. – Заметно поредевшие Брянские леса поражали глаз буйством красок: оранжевых, коричневато-охристых, бледно-оливковых. И когда эта смесь цветов и оттенков вместе с бирюзовым простором неба отражалась в каком-нибудь лесном озерке, то дух захватывало от такой щедрой красоты. Стояла удивительная тишина. Даже обычного приглушенного гула канонады не было слышно. И как-то не верилось, что еще несколько дней назад здесь шли тяжелые бои. Шум боя сменился глухим шепотом вековых могучих деревьев, и только торчавшие по обе стороны дорог расщепленные и обгоревшие деревья да видневшиеся то тут, то там присыпанные опавшими листьями края воронок напоминали о том, что совсем недавно по этим лесным дорогам прогромыхала война».
В один из таких погожих октябрьских дней генерал Сандалов возвращался на «виллисе» из войск первого эшелона. Очень хотелось привести себя в порядок перед заседанием Военного совета фронта. Но не успел он войти в свое временное пристанище и приготовить бритвенный прибор, как раздался стук. Ординарец командующего фронтом сообщил о срочном вызове: «Стерев с лица мыльную пену, выхожу из избы и сажусь в машину, стараясь угадать, зачем так срочно понадобился командующему.
До заседания Военного совета еще часа три. Стало быть, что-то другое, тоже, видимо, важное и срочное. Это предположение превратилось в уверенность, когда я переступил порог хорошо знакомого сборного деревянного домика и увидел Маркиана Михайловича, мрачно шагавшего из угла в угол.
– Вот почитайте! – Попов ткнул рукой в бумагу, лежавшую на просторном столе, покрытом картой с нанесенной на ней обстановкой в полосе фронта.
Это была телеграмма из Ставки Верховного Главнокомандования. Я торопливо пробежал взглядом по строчкам. Нам предписывалось большую часть войск передать соседнему слева Центральному фронту генерала армии К. К. Рокоссовского, а фронтовому управлению Брянского фронта с 11 – й гвардейской армией генерал-полковника И. Х. Баграмяна, 15-й воздушной армией генерал-лейтенанта авиации Н. Ф. Науменко, фронтовыми танковым и артиллерийским корпусами, а также со значительной частью артиллерийских, танковых, инженерных и других специальных соединений, частей и учреждений срочно передислоцироваться в район севернее Великих Лук.
– Ну как вам это нравится? – спросил Попов.
– Пока понимаю мало, – озадаченно ответил я.
– Я тоже, – сказал Маркиан Михайлович.
Мы молча смотрели на карту, стараясь вникнуть в причины решения, принятого Ставкой. Оно поступило к нам в те дни, когда войска Брянского фронта неожиданным для противника фланговым ударом из района Кирова разгромили оборонявшуюся в Брянских лесах сильную немецкую группировку и освободили Брянск. Знаменитые, раскинувшиеся на сотни километров леса, свидетели легендарной двухлетней героической партизанской войны, были целиком очищены от фашистов. Из искусно замаскированных лесных убежищ вышли и соединились с войсками многочисленные партизанские отряды. Наши войска пробились на открытую ровную местность и, используя солнечную, сухую погоду, безостановочно погнали врага на запад, к Днепру. В первых числах октября 1943 года армии Брянского фронта овладели городами Унеча, Кричев, Новозыбков и подошли к рекам Проня и Сож. Командующий фронтом уже готовил прорыв вражеской обороны на Соже и нацеливал удар на Рогачев. Штаб фронта планировал сроки выхода войск к Днепру.