Все эти дни противник методично освещал лед прожекторами и ракетами. Если летит ракета, легче: сразу сильного света она не дает, можно успеть лечь. Хуже, если осветит прожектором. Тут хоть в полынью ложись сразу! Красноармейцы учились бесшумно забираться по склонам высокого берега. Это тоже сложно: нога скользит по ледяной корке, то и дело едешь назад. Тренировались каждую ночь до пота, с полной отдачей сил. Каждый воин понимал, что, если провести всю операцию бесшумно, уничтожить противника будет легко. Артподготовку мы решили не проводить – пусть противник спит, не станем будить его».
По окончании подготовки командующий фронтом приказал организовать и провести учения передового отряда и вскоре приехал: «В назначенный день М. М. Попов ознакомился с планом на предстоящую операцию, в основном остался им доволен и сказал:
– В 22 часа поедем на командный пункт обозначенного "противника".
Пригласил поехать вместе с ним меня, командиров корпусов и дивизий, передовых отрядов. Когда прибыли на место, руководитель учений командир 71-й гвардейской дивизии генерал И. П. Сиваков доложил:
– Отряды к учению готовы.
– В полночь начинайте учения.
Все мы, навострив слух, стали ждать наступающего "противника". Периодически местность вокруг нас освещалась прожекторами и ракетами. Наготове были слухачи, и мы, командиры, смотрели во все глаза. М. М. Попов курил еще отчаяннее, чем обычно, прикуривая одну папиросу от другой. Проходит час – "противника" нет. Командующий фронтом спросил:
– Иван Михайлович, идут они у тебя или не идут?
– Должны идти.
– Наверно, далеко еще. Пошлите узнать.
Прошло еще несколько минут, и вдруг метрах в десяти от нас тихое "ура-а-а!".
М. М. Попов даже привскочил, воскликнул в восхищении:
– Черт возьми, так можно и в плен угодить!
Генерал И. П. Сиваков, понятно, был очень доволен. Все произошло так, как он приказал: подползти на десять метров и тихо – "ура!".
М. М. Попов всему личному составу объявил благодарность, а особо отличившихся на учениях красноармейцев и офицеров приказал наградить ценными подарками. Эти учения я хорошо помнил и позже, в войне с Японией, применил этот способ подготовки специальных отрядов для внезапного действия.
После учений генерал М. М. Попов приказал мне:
– В ночь на 1 января, в канун нового, 1944 года, когда гуляки эти будут веселиться, под шумок занять исходное положение на своем левом фланге и пустить по льду передовые отряды. На рассвете они должны ворваться в расположение противника.
Потом еще раз переспросил:
– Значит, артподготовку решили не проводить?
– Артиллерия готова для открытия огня. По мере надобности на том или ином направлении можем ударить".
Пока командующий фронтом находился в войсках, начальник штаба по вызову из Москвы успел слетать туда и обратно на У-2. В Генеральном штабе его немедленно принял генерал армии Антонов, рассказав об окончательном замысле предстоящей операции: "По решению Ставки Ленинградский и Волховский фронты должны были разгромить 18-ю немецкую армию, в то время как на 2-й Прибалтийский фронт возлагалась задача сковать войска 16-й армии и часть сил группы армий "Север", составлявших ее оперативный резерв. После этого все три наших фронта должны были перейти в наступление в направлении на Нарву, Псков, Идрипу, разгромить 16-ю армию, полностью освободить Ленинградскую область.
Наступление 2-го Прибалтийского фронта планировалось первым.
В соответствии с решением Ставки нам предписывалось сначала разгромить войска противника в районе севернее Невеля, затем ударить на Идрипу и севернее Новосокольников для того, чтобы лишить врага возможности пользоваться рокадными железными дорогами, не допустить переброски его войск из состава 16-й армии под Ленинград и Новгород.
– На 2-й Прибалтийский фронт во второй половине декабря прибудет с Западного фронта 10-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Сухомлина, – сказал генерал А. И. Антонов. – Несколько позже к вам подойдет 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Осликовского».
После доклада начальника штаба Военному совету фронта о полученных указаниях Ставки генерал армии М. М. Попов вместе с ним и начальниками родов войск немедленно приступил к разработке плана операции.
«За ряд допущенных ошибок»
Главный удар 2-го Прибалтийского фронта намечался на его левом фланге силами двух армий. 3-я ударная должна была наступать на Пустошку, Опочку, а прибывающая 10-я гвардейская – на Идрицу, Зилупе. Армии же правого крыла фронта, силами двух-трех дивизий, в наступление должны были перейти на сутки раньше, приковав к себе противостоящие войска противника.
Однажды, выслушав доклад начальника штаба о ходе подготовки войск к предстоящей операции, генерал армии М. М. Попов сказал:
– Все это хорошо. Больше всего меня сейчас беспокоит одно: прибудет ли своевременно 10-я гвардейская армия…
Генерал М. И. Казаков свидетельствует: «Ставка Верховного Главнокомандования разработала новую крупную наступательную операцию, конечной целью которой являлся разгром немецко-фашистских войск под Ленинградом. 2-му Прибалтийскому фронту предстояло содействовать выполнению этой задачи отвлечением противника на себя. Для того нам и дали 10-ю гвардейскую армию.
5 января, когда войска этой армии еще маршировали в район Невеля, ее командующий генерал-лейтенант А. В. Сухомлин, а также новый командарм 3-й ударной армии генерал Н. Е. Чибисов на совещании у М. М. Попова уже получили указания готовиться к наступлению. Обеим армиям были поставлены только ближайшие задачи: 3-й ударной – овладеть районом Пустошки, 10-й гвардейской – районом Идрицы. Для 3-й ударной армии готовность к наступлению устанавливалась на 9 января. Для 10-й гвардейской – днем позже.
Последнюю планировали вводить в действие частями, по мере подхода дивизий. 1 января намечалось наступление 7-го гвардейского стрелкового корпуса, в состав которого входили 312,207 и 171 – я стрелковые дивизии. За ним предполагалось задействовать 19-й и 15-й гвардейские корпуса. Их прибытие ожидалось через несколько дней».
Рано утром 30 декабря командующий 3-й ударной армией доложил командующему фронтом, что разведка боем установила ослабление обороны северной части горловины невельского выступа. По воспоминаниям генерала Л. М. Сандалова: «Главные силы противника отошли оттуда к северу для усиления обороны 43-го армейского корпуса 16-й армии на подступах к железной дороге Новосокольники – Идрица.
– У меня подготовлены на правом фланге три стрелковые дивизии с танковой бригадой для наступления на ослабленные в горловине выступа войска противника, – заявил Н. Е. Чибисов. – Разрешите мне этими силами ударить по врагу Нового года?
Командующий фронтом, посоветовавшись со мною, утвердил это предложение. Неожиданный удар войск 3-й ударной 31 декабря застал противника врасплох и у венчался у спехом. Первая позиция врага была прорвана. Новогодним вечером гитлеровцы под покровом темноты стали отходить в северном направлении. Правофланговые войска армии Чибисова начали преследование противника и всю ночь громили отступающие вражеские войска. Темнота, крепкий мороз, начавшаяся вьюга и заминированные дороги чрезвычайно затрудняли преследование врага. В деревнях пылали пожары – фашисты, уходя, сжигали дома. За ту новогоднюю ночь правофланговые дивизии 3-й ударной прошли около 10 километров. Утром 1 января наши войска приблизились к заранее подготовленному оборонительному рубежу. Попытки с ходу его преодолеть не удались».
Точно так же в Новый год отряды войск 6-й гвардейской армии генерала И. М. Чистякова, «бесшумно преодолев ледяное поле, ворвались по проделанным проходам в минных полях в траншеи противника. После короткой рукопашной схватки он был уничтожен и пленен». А дальше Чистяков рассказывает: «Обстановка диктовала нам: надо немедленно наращивать успех передовых отрядов. Я принял решение ввести в бой главные силы 51, 52, 67 и 71-й гвардейских стрелковых дивизий поэшелонно в расчлененных предбоевых порядках. Войска тоже благополучно перешли через лед, имея при себе только легкие минометы и пушки. За передовыми отрядами через лед двинулись вторые эшелоны. Противник был настолько ошеломлен, что почти не оказывал нам сопротивления. Нет, никак не ожидало немецкое командование, что мы пойдем по льду главными силами!
Теперь нам необходимо было переправить через лед танки, артиллерию, в которых так нуждалась ушедшая вперед пехота. Саперы приступили к наведению мостов через протоки. Ночь. Ветер. Мороз 25–30 градусов. Я видел, нет-нет да и соскользнет сапер в воду с бревна. Выберется, бежит к кострам, просушится и опять на мост! (…)
2 января войска армии, перейдя всеми силами в наступление, продвинулись на 6—10 километров. За два дня мы освободили около 30 населенных пунктов. Можно даже сказать, бывших населенных пунктов, потому что все деревни и села фашисты полностью разрушили. О том, что на этом месте было человеческое жилье, напоминали лишь закопченные печные трубы, торчащие из-под снега, безмолвные символы народной беды. Не только людей, но ни одной собаки или кошки на пепелищах, все мертво.
Мы предполагали, что местные жители прячутся по лесам, поэтому, как делали это уже не раз, разбросали с самолета в лесах листовки, где сообщали местным жителям, что мы заняли такие-то населенные пункты и они могут возвращаться домой. Смотришь, через день-другой начинают выходить люди из лесу, строить на пепелищах землянки».
Словом, успехи 2-го Прибалтийского фронта пока были только небольшими. 11-го начались частные наступательные операции армий правого крыла, а 12-го в наступление перешли главные силы. Начальник штаба фронта генерал Сандалов запишет тогда: «К сожалению, опасения командующего фронтом подтвердились: соединения 10-й гвардейской армии подошли поздно, и в первый день наступления армия смогла ввести в бой с ходу только один стрелковый корпус. Лишь на другой день в сражение вступила вся армия генерала А. В. Сухомлина. По силе сопротивления вражеских войск становилось ясно, что наше наступление не явилось неожиданным для противника. Поэтому продвижение армий левого крыла фронта шло медленно, не более 2–3 километров в сутки. Особенно тяжело, со значительными потерями, наступали корпуса 10-й гвардейской армии. И это неудивительно. Ведь они только что пришли на эту незнакомую однообразную лесисто-болотистую местность. Были случаи, когда части и подразделения сбивались с заданных направлений, теряли связь со штабами и соседями.