Эти успехи способствовали наступательным действиям Ленинградского и Волховского фронтов, начатые 14 января, которые привели к ликвидации блокады города на Неве, и их войска, ломая сопротивление, устремились к Луге, а затем к Псковско-Островскому укрепленному району и Нарве.
29 января войска 2-го Прибалтийского фронта овладели крупным железнодорожным узлом и городом Новосокольники и продолжали бои в направлении Идрицы, однако в глубокий прорыв они не переросли, но создали реальную угрозу окружения левого крыла 16-й армии, где южнее Старой Руссы перешла в наступление и 1 – я ударная армия фронта. Поэтому германское командование предприняло отход на широком фронте своевременно, не замеченное частью войск 2-го Прибалтийского фронта. Запоздалое продвижение за отходящим врагом помешало энергичному преследованию и позволило ему занять заранее подготовленные рубежи.
В то же время по предложению первого заместителя начальника Генерального штаба генерала А. И. Антонова, Ставка предписала командованию фронта вернуться к ранее отвергнутому плану нанесения главного удара на Идрицу, с привлечением к этому уже и правого крыла 1 – го Прибалтийского фронта и вспомогательных ударов на Новоржев, Опочку и Остров.
После такого решения командующий фронтом М. М. Попов уже не находил взаимопонимания с Генеральным штабом (с Антоновым) и обязан был выполнить волю Ставки, хотя и отчетливо представлял себе, чего будут стоить эти бои. Они принесут ничем не оправданную гибель множества людей! Но не выполнить эту волю Ставки он не мог. Приказ – есть приказ!»
И это одна из причин совершенно несправедливого понижения Маркиана Михайловича. Он «столкнулся» и был не согласен с самим Антоновым, который в феврале 1945 г. стал начальником Генерального штаба.
Алексей Иннокентьевич был старше М. М. Попова на 8 лет. Сын капитана русской армии (татарин-кряшен) и домохозяйки польского происхождения. Окончил Санкт-Петербургскую гимназию, учился на физико-математическом факультете университета, прошел ускоренный курс обучения в Павловском военном училище. В чине прапорщика участвовал в Первой мировой войне. Был ранен в голову и награжден орденом Святой Анны. В Красной армии занимал исключительно штабные должности. Участвовал в Гражданской войне. В 1931-м окончил основной факультет Академии им. Фрунзе, а в 1933-м ее оперативный факультет.
По свидетельству очевидцев, обладал завидной усидчивостью и настойчивостью в учебе…
В Академии Генштаба Антонов проучился всего год, так как был назначен Ворошиловым начальником штаба Московского округа. С 1938-го по 1941-й он преподавал в Академии им. Фрунзе. Там же получил ученое звание доцента и воинское звание генерал-майора. С начала Великой Отечественной войны Антонов – начальник штаба ряда фронтов, а с декабря 1942 г. в Генштабе (до него начальники Оперативного управления сменялись 7 раз). Несколько месяцев 1943-го находился в распоряжении 18-го отдельного стрелкового корпуса в качестве представителя Ставки, а после возвращения с фронта и первого доклада в Ставке стал бывать у Сталина по нескольку раз в день. Известно, что только кремлевский кабинет Сталина (за период с 1943 по 1945 г.) Антонов посещал не менее 238 раз. Это гораздо больше кого-либо из руководящего состава Красной армии и больше всех командующих фронтами за все время войны, вместе взятых.
По свидетельству генерала Штеменко, Антонов пользовался у Сталина большим авторитетом, его мнением по вопросу проведения стратегических операций Верховный главнокомандующий интересовался почти всегда и никогда не пренебрегал. Более того, Алексей Иннокентьевич проводил с вождем долгие часы, обсуждая положение на фронтах и планируя будущие операции. Он любил музыку, поэзию, театр, кино, живопись, много читал и т. д.
Казалось бы, что мешало такому умному и культурному генералу, как Антонов, найти общий язык с таким же умным и культурным генералом Поповым? Но все дело в том что, несмотря на некоторую схожесть, они были разными на этажах военной иерархии. Один был до мозга костей командиром, а другой до мозга костей штабным работником. Один командовал людьми в поле, а другой из генштабовского кабинета по карте. И как бы это ни обидно звучало, все было именно так.
Один – 1-й заместитель начальника Генерального штаба, незаменимый для Василевского и для Сталина. Другой – всего лишь командующий войсками фронта, дальше стереотрубы не видящий, уже пониженный однажды, затем прощенный, «случайно» отличившийся, на место которого всегда можно найти замену. Один был человечным, открытым, душевным, другой – скупым на поощрения и официально сухим. Словом, разные они были. И каждый считал себя правым на все сто процентов. Но только за одним стоял Сталин, а за другим не было никого!
Поэтому, когда они сошлись в споре, победил Антонов. И это не удивительно. Антонова считали человеком исключительным. В нем отмечали высокую эрудицию и военную культуру в особенности. Например, генерал Штеменко ни разу не видел Антонова «вышедшим из себя», вспылившим, обругавшим кого-то. Зато уравновешенность и задушевность Антонова сочетались с редкой твердостью и настойчивостью. Вот именно о твердость и настойчивость 1-го заместителя начальника Генштаба и споткнулся командующий войсками 2-го Прибалтийского фронта. Алексей Иннокентьевич не простил Попову выступления против его плана сосредоточения усилий на Идрицком направлении.
В связи с этим мнение Ф. Д. Свердлова, которое он изложил в своей книге «Неизвестное о советских полководцах», нельзя назвать верным: «ГКО в своем постановлении отметил недостатки М. М. Попова в руководстве войсками в этом случае. Ведя преследование, соединения фронта продвинулись на 110–160 километров, форсировали реку Великую, но дальше ввиду отсутствия достаточных резервов продвинуться не могли, хотя должны были вступить в восточную Латвию.
Ставка не простила М. М. Попову этой неудачи, считая, что он сам заранее должен был создать достаточные резервы».
Снятие с должности и понижение в звании до генерал-полковника Свердлов объясняет тем, что «Сталин хотел, чтобы из этого извлекли урок и другие командующие фронтами». Однако это было нечто другое, напоминающее личную месть вождя. Тем более, в армии никогда не наказывали и снятием с должности, и понижением в звании одновременно. Все это чисто сталинский почерк, всегда пренебрегающий законом.
Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов был представителем Ставки на 2-м Прибалтийском фронте, и вот что он пишет в своих мемуарах: «Мы понимали, почему враг здесь сопротивляется с отчаянным упорством: отсюда ближе всего к фашистской столице. Но этого никак не хотел учитывать Сталин. Он требовал и требовал продвижения вперед и в то же время более чем скромно помогал этим трудным фронтам. Все силы направлялись на южные фронты, гигантскими шагами продвигавшиеся на запад, и под Ленинград, где готовился сокрушительный удар по фашистским войскам – первый из серии сталинских ударов 1944 года.
Во время Городокской операции развернул активные действия и 2-й Прибалтийский фронт под командованием генерала М. М. Попова. К 7 января 1944 года его войска, развивая наступление, достигли очередного оборонительного рубежа противника, расположенного южнее железной дороги Новосокольники – Идрица. Однако все попытки преодолеть это новое препятствие были безуспешны. Продвижением в западном направлении фронт, безусловно, оказал немалую помощь своему левому соседу и в то же время отвлек внимание противника от Ленинградского и Волховского фронтов, где шла деятельная подготовка к наступательной операции, которая должна была снять блокаду с города Ленина и освободить от немецко-фашистских захватчиков Ленинградскую и Новгородскую области.
Ставка поставила перед командованием 2-го Прибалтийского фронта новую задачу: 12 января двумя армиями – 3-й ударной и 10-й гвардейской – прорвать оборону противника западнее Новосокольников, а 14 января начать наступление войсками 22-й армии севернее этого населенного пункта. Операция, развернувшаяся за двое суток до начала наступления под Ленинградом, имела главной целью отвлечь на себя основные силы 16-й немецкой армии и не допустить их переброски в район Ленинградского и Волховского фронтов.
Несмотря на то что командование фронта проявило много изобретательности в подготовке и проведении операции, противник все же сумел своей упорной обороной свести наше наступление к затяжным боям. Войскам 2-го Прибалтийского фронта удалось лишь овладеть станцией Насва и перерезать железную дорогу Новосоколышки – Дно. Враг вынужден был перебросить сюда дополнительно три свои дивизии, и только это позволило ему остановить продвижение наших войск.
Активные действия 2-го Прибалтийского фронта не только ввели в заблуждение противника, но и заставили его расходовать свои резервы на данном направлении. Таким образом, войска фронта оказали большое содействие успеху соседей справа».
В общем, даже представитель Ставки на 2-м Прибалтийском фронте главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов каких-либо ошибок не увидел. Тогда в чем же дело?
Подполковник П. Г. Григоренко в 10-й гвардейской армии был назначен на должность заместителя начальника штаба по Вспомогательному пункту управления. Как выпускник двух академий (Военно-инженерной и Генштаба), всегда отличался умом и сообразительностью. К любому делу подходил в соответствии с полученным образованием. В его широко известной книге «В подполье можно встретить только крыс…» много страниц посвящено войне. Есть там и про неудачи 2-го Прибалтийского фронта. И вот свидетельство от первого лица: «Боевая деятельность 10 гв. армии, в период моего пребывания в ней (январь – февраль 1944), была действительно необычной. Прибыл я перед самым началом наступательной операции, которая, как я уже писал, полностью провалилась. После этого были проведены еще две операции, почти столь же неудачные. Убывал я на исходе еще одной операции (четвертая при мне), которая имела небольшой частный успех. Каждая из этих операций проводилась после перегруппировки на новое направление. Поэтому наступательные бои перемежались продолжительными маршами. Времени для отдыха не было. Да еще и погода. Ударит мороз, выдадут валенки, отберут ботинки – оттепель. И бредут воины армии в промокших тяжелых валенках по жиже, в которую превратились зимники. Никогда не забуду эти дороги и бредущих по ним измученных, подавленных, ко всему безразличных людей. Только раздадут ботинки, отберут валенки – ударят 20—30-градусные морозы. Затем снова валенки и распутица и т. д. Люди вымотаны до предела, простужены, а многие озноблены и обморожены. А тут еще эта странная осведомленность немцев.