{365} В-четвертых, существуют несколько необычных изображений интересующего бога, где его тело изогнуто кругом. Особенно интересно последнее изображение, где Осирис окружает своим кольцеобразным телом загробный мир Дуат (рис. 5). Однако, как было показано выше, в мифологическом сознании древних египтян Дуат был не только загробным миром, но и определенным участком на небесном своде. Получается, что по древнеегиптским представлений Осирис окружал кольцом если не все небо, то, по крайней мере, какую-то его часть. Следует добавить, что изображение, на котором Осирис охватывает Дуат, было изображено на саркофаге Сети I, того самого фараона, в гробнице которого были начертаны упоминавшиеся выше
Рис. 5. Осирис, окружающий собой Дуат
«Драматические тексты», объясняющие сложнейший механизм духовно-астрального взаимодействия применительно к звездным деканам. Вряд ли это совпадение можно считать случайным. С этими редкими изображениями Осириса перекликается изображение свернувшейся в кольцо змеи, кусающей себя за хвост, известной в науке под древнегреческим названием «уробброс». Одно из древнейших изображений этого символа встречается нам опять-таки в Древнем Египте и датируется промежутком примерно между 1600 и 1100 гг. до н. э. Весьма примечательно, что свернувшаяся в кольцо змея была высечена на стенах храма Осириса в Абидосе, что подчеркивает связь между двумя этими мифологическими персонажами. И это далеко не единичный случай. В «Книге пещер» говорится: «Это Хенти-Ур [загробный змей], пребывающий в своей пещере, охватывает кольцом и хранит его [Осириса]»{366}. В приводимом в книге Я. Липинской и М. Марциняка древнеегипетском рисунке показана сцена воскресения Осириса, во время которой бог с эрегированным фаллосом лежит на холме Хепри, опоясанном великим змеем. По мнению исследователей, для древних египтян уроборос олицетворял такие понятия, как вечность и вселенная, а также цикл смерти и перерождения, рай, вода, земля и звёзды, одним словом, совокупность всех существующих элементов, старых и новых. Д. Бопру полагал, что он обозначал стражника загробного мира, а также пороговый момент между смертью и перерождением{367}. Кроме того, образ этой змеи присутствует и в древнеегипетском сочинении «Амдуат» («(Книга) о том, что в Дуате»). В шестом участке путешествия по загробному миру упоминается пятиглавый змей по имени «Многоликий», «Тот, Кто держит во рту Свой хвост». Польские исследователи древнеегипетской мифологии Я. Липинская и М. Марциняк так характеризуют этот мифологический образ: «Кольцо, образуемое змеей, держащей во рту свой хвост, — символ вечно восстанавливающегося мирового порядка, который проявляется в каждодневном возрождении солнца, заключенного в этом кольце»{368}. Таким образом, мы видим, что образ змеи, кусающей свой хвост, либо свернувшегося кольцом бога был тесно связан в сознании древних египтян именно с Дуатом. Обращает на себя внимание и пятиглавость змеи из «Амдуата», поскольку в ряде традиций в созвездии Орион выделялось именно пять звезд. Кроме того, в одной из глав «Книги мертвых» содержится отголосок легенды о потопе, в которой от имени одного из богов (Атума, как полагают некоторые исследователи) говорится о превращении его и Осириса в змей: «Я есть Судьба (или Время) и Осирис, и я совершил превращения свои в подобие ныряющих змей»{369}. В диалоге Атума и Осириса вновь поднимается эта тема, когда Атум говорит Осирису, что только они двое будут пребывать вечно, когда мир прекратит свое существование и вновь превратится в первозданный океан. Тогда Атум и Осирис примут облик змей, и не будет ни богов, ни людей, чтобы увидеть их{370}. Таким образом, мы видим, что и Осирис мог принимать змеиную форму, что еще более сближает его с уроббросом.
Считается, что из Древнего Египта символ кусающей себя за хвост змеи перешел в европейскую культуру. В гностическом трактате «Пистис София» она символизирует материальный мир, как следует из определения: «Материальная тьма есть великий дракон, что держит хвост во рту, за пределами всего мира и окружая весь мир». Вместе с тем тело мистической змеи имеет двенадцать частей, что соотносится с двенадцатью месяцами, т. е. совокупностью годового времени. Большое распространение этот символ получил в средневековой алхимии. В ней он был воплощением цикла смерти и перерождения и олицетворял законченность процесса трансформации, преобразования четырех элементов. Уроборос встречается на многих гравюрах, изображающих различные этапы алхимического действа. Не следует забывать, что конечной целью алхимиков было получение так называемого философского камня, способного не только превращать обычные металлы в золото, но и даровать человеку бессмертие. Присутствие данного символа в процессе изготовления философского камня показывает, что и уроборос имел непосредственное отношение к данной цели. В этой связи стоит вспомнить, что родоначальником алхимии традиционно считается Гермес Трисмегист, которому приписывается и авторство «Герметического корпуса». Понятно, что это всего лишь мифологическая традиция, однако возможно, что она имеет под собой какие-то реальные основания, хотя бы в части определении страны происхождения алхимических идей. Как отмечают современные исследователи, ряд алхимических символов действительно имеет египетское происхождение, что указывает, откуда в Европу попала как минимум часть данных представлений.
Понятно, что образ кусающей себя за хвост змеи имеет множество значений, однако современные исследователи считают, что в наиболее общем значении он символизирует движение космоса, вечность и бесконечность и, в частности, циклическую природу жизни, состоящую в чередования периодов созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения и умирания{371}. Как видим, у древнеегипетского Осириса и герметического Всего слишком много общих черт, от сущностных характеристик до иконографического описания их образов, чтобы считать их просто случайным совпадением.
Как уже отмечалось выше, «Герметический корпус» нельзя рассматривать как образец мифологии Древнего Египта в чистом виде, хоть он и несет на себе явный отпечаток мифоастрономических представлений этой культуры. Но его огромная ценность заключается в том, что он позволяет хотя бы в отдаленной степени представить современному человеку все богатство и многообразие представлений древних о неразрывной связи бога, звездного неба и человека не в виде разрозненных и потому во многом непонятных для нас фрагментов, а в виде целостной системы взглядов.
Достаточно подробный экскурс в религию Древнего Египта был нами предпринят не только потому, что это древнейший записанный миф об Орионе, сохранившийся у человечества, но также и потому, что египетский пример дает нам великолепную возможность проследить логику развития этого образа в условиях развитого земледельческого общества. Последнее обстоятельство помогает нам лучше понять образ Ориона в славянской традиции. Легко заметить достаточно большое количество совпадений между древнеегипетской и славянской традициями. Очевидно, что своим возникновением они обязаны не прямому заимствованию в историческую эпоху, против чего говорит чрезвычайная территориальная и хронологическая отдаленность обеих культур, а более или менее похожему развитию единого, как будет показано ниже, архетипа, имеющего общую для всего человечества астрономическую подоснову, в более или менее сходных условиях хозяйствования. Как в мифе об Осирисе, так и в русской сказке мы видим центральный мотив смерти и воскресения главного персонажа. Общим оказывается даже мотив инцеста с сестрой, которая в русской сказке играет резко отрицательную, а в египетском мифе — исключительно положительную роль. Как русская сказка, так и конструкция пирамиды Хеопса указывает на важную роль незаходящего северного созвездия, обеспечивающего воскресение главного героя. Если у египтян это было созвездие Дракон, то на Руси вследствие прецессии, в результате которой полюс мира переместился из созвездия Дракон в созвездие Малая Медведица, эту роль играет медведь. Если в Египте Осирис воспринимался как всеобщее животворящее начало, то в Польше вооруженный палицей охотник назывался богом жизни. Более того, определение западнославянского Живе как «верховного владыки Вселенной» находит свою аналогию в древнеегипетском определении Осириса как «владыки всего сущего» и «хозяина Вселенной». Ведущая роль Ориона-Осириса в непрекращающемся кругообороте звездных деканов и его кругообразная форма, окружающая Дуат, возможно, помогают прояснить возникновение и значение древнерусского названия кружилие для данного созвездия. Если изначально идея смерти и последующего воскресения ассоциировалась у людей с регулярно восходящими, затем пропадающими за горизонтом и впоследствии снова восходящими созвездиями, то с возникновением земледелия у человеческого разума появилась еще одна образная аналогия на тему бессмертия: рождающееся, срезаемое, т. е. убиваемое, захораниваемое в землю, а затем снова оттуда прорастающее воскресшее зерно. Неудивительно, что, увидев еще один цикл воскресения, на этот раз не на небе, а на земле, человек связал оба смысловых ряда. Поскольку восход созвездия Орион знаменовал начало наиболее благоприятного времени для обработки земли, а его заход — окончание сельскохозяйственных работ, становится понятным перенос на него черт земледельческого божества. В силу этого в Египте мы видим тесную связь Осириса с выращиваемыми человеком растениями и злаками, а у славян достаточно позднее восприятие созвездия Орион в качестве косарей или пахарей.