для жителей Северного полушария Земли этим местом является участок неба, где мы видим теперь созвездия Орион, Телец и Большой и Малый Псы. Конфигурация звезд, впоследствии ставшая созвездием Орион, позволяет без всякого труда представить себе стоящего человека, замахнувшегося камнем или дубиной на что-то, угрожающее ему с правой стороны. Угроза эта вполне реальна: на охотника, наклонив рога и задрав хвост, мчится бык — голова его находится в Гиадах, а хвост — в Плеядах. Но наш охотник не одинок: за ним следуют две его верные собаки»{487}. Если эти соображения верны (а ничего нелогичного в них нет), то именно Орион был самым первым созвездием, выделенным нашими далекими предками на звездном небе. О верности предположения П. В. Щеглова косвенно свидетельствует и то, что римский астролог I в. н. э. М. Манилий почтительно именует Орион «величайшей частью великого неба» и именно с него начинает перечисление созвездий в пятой книге своего сочинения{488}. Обращаясь к эпохе Троянской войны, бывшей для римлян своего рода началом истории как таковой, он сообщает, что даже в ту отдаленную эпоху именно по нему люди определяли время: «Уже тогда, когда греки разрушали Трою, Медведицы и Орион двигались друг против друга — они, довольные своими малыми кругами, наверху, он — тем, что встает против них и обходит весь мир. Уже тогда темной ночью время определяли по знакомым звездам, по виду неба узнавали часы»{489}. Следует отметить, что и некоторые другие исследователи истории астрономии указывают на весьма раннее выделение человеком созвездий. Указывая на то, что современная конфигурация звезд Большой Медведицы напоминает ковш, а отнюдь не медведя, и, основываясь на том, что, согласно астрономическим расчетам, похожий на очертания этого животного вид данное созвездие имело лишь в глубокой древности, Ю. А. Карпенко отмечает: «Есть веские основания считать, что имя Медведица существует, по крайней мере, 100 тыс. лет»{490}. Однако если это так, то и созвездие Орион должно было быть выделено древними людьми, согласно приведенным П. В. Щегловым доводам, еще раньше.
Единственное, что следует уточнить в этом рассуждении П. В. Щеглова, так это то, что, скорее всего, образ двух собак возник не совсем одновременно с образом небесного охотника. Об этом говорят как приводившиеся выше археологические данные (хоть нельзя исключать возможности того, что рано или поздно будут обнаружены свидетельства более раннего одомашнивания собаки), так и то, что австралийские мифы не упоминают о собаках небесного охотника. Однако распространенность их совместного упоминания в Старом Светс начиная с сопровождающего Осириса Анубиса и до двух собак монгольского охотника Когульдей-мергене, не говоря уже о богатом индоевропейском материале на эту тему, говорит о том, что и образ двух собак появился в первобытной мифологии достаточно рано, до начала массового расселения человечества из Африки.
Исходя из имеющихся на сегодняшний момент в распоряжении науки данных, мы не можем с абсолютной точностью определить, когда именно у человечества возник миф об Орионе как о небесном охотнике-прародителе. Единственное, что мы можем заключить из этих данных, — время, позднее которого он возникнуть не мог. И время это относится к эпохе первого разделения человечества и начала его расселения предположительно из Африки, т. с. примерно 60–70 тысяч лет назад. В совокупности все эти данные позволяют утверждать, что миф о небесном охотнике является в буквальном смысле общечеловеческим мифом, возникшим на самой заре человеческой истории. Наряду с мировым древом образ небесного охотника относится к числу тех немногих мифологических сюжетов, в отношении которых мы можем постулировать их общечеловеческое происхождение.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Начав в первой главе с локального белорусского предания о князе Бое и двух его любимых собаках, мы последовательно проследили истоки этого мифа на славянском, индоевропейском и, наконец, на общечеловеческом уровне. При внимательном анализе оказалось, что предание это уходит своими корнями в глубь тысячелетий и повествует о небесном прародителе человечества, миф о котором возник на самой заре человеческой истории, в эпоху первотворения, как об этом прямо говорит второй вариант белорусского предания. Переходя от одного уровня к другому, мы каждый раз обогащали и расширяли свое представление об этом мифологическом персонаже, открывая в нем новые интересные грани, притом что образ его в целом характеризуется наличием целого ряда устойчивых черт. Наше исследование вело нас через страны и народы, целые континенты и тысячелетия, пока не привело, в качестве исходной точки, к эпохе начала расселения человека современного вида по нашей планете, что произошло, согласно современным научным представлениям, примерно 60–70 тысяч лет назад. Поскольку в последующие эпохи созвездие Орион представлялось различным народам самым разнообразным образом, восприятие его в качестве охотника, зафиксированное на всех без исключения обитаемых людьми континентах, с необходимостью предполагает единый источник подобного образа. Представление об Орионе как о небесном охотнике у аборигенов Америки и Австралии, имевших крайне редкие контакты с остальным миром до эпохи Великих географических открытий либо не имевших их вовсе, предполагает наличие соответствующего мифа о нем в ту эпоху, когда далекие предки этих народов еще не переселились на соответствующие континенты.
Этот логический вывод подкрепляется целым рядом независимых друг от друга фактов. Во-первых, это археологическая находка с территории современной Германии, показывающая, что Орион в антропоморфном виде, связанный причем с периодом человеческой беременности, был известен охотникам на мамонтов уже 32 тысячи лет назад. Независимо от них именно это созвездие наблюдали и предки будущих египтян в до династическую эпоху. На основании «календарного круга» в Набта-Плайя мы уверенно можем говорить о таких наблюдениях как минимум в V тысячелетии до н. э., однако в четвертой главе было приведено достаточное количество данных, позволяющих предположить, что наблюдения за созвездием Орион начались в долине Нила за многие тысячелетия до этого срока. Во-вторых, в целом ряде вариантов мифа о небесном охотнике, сохранившемся у белорусов, индейцев вичита и оджибва, а также, с учетом показанной выше связи Урана с Орионом, отчасти и в греческой мифологии, имеется недвусмысленное отнесение мифа об этом персонаже ко времени первотворения. В-третьих, это сохранившийся у еще большего количества народов мотив о гибели Ориона от руки или по вине женщины. Мы видим это в греческих и шумерских мифах, русской и украинской сказках, кельтских преданиях, соответствующие сюжеты есть у полинезийцев, чукчей и тангутов. Как уже отмечалось выше, все это указывает на следы матриархальной революции, когда образ Прародителя — Небесного Охотника был вытеснен образом Великой Богини-Матери. Однако археологические данные свидетельствуют о том, что образ Богини-Матери является чрезвычайно древним и относится еще к каменному веку. С учетом того, что мы видим явные следы вытеснения образа небесного охотника женским персонажем, логично предположить, что данный мужской образ возник у людей в более раннюю эпоху. Хоть в ходе матриархальной революции небесный охотник был оттеснен в общественном сознании на второй план, он не исчез и, по окончании господства матриархальных представлений в мифологической сфере, у некоторых народов вновь выдвинулся вперед. Однако в целом ряде случаев мы видим чуждость персонажа, олицетворяющего это созвездие, новому поколению богов. В Греции Орион так и не входит в число олимпийцев, в Индии Рудра силой добивается признания своего главенства у новых богов, сохраняя от них известную отчужденность, в Иране Митра поначалу остается вне зороастрийской религии, у восточных славян Бой не входит в пантеон Владимира, конфликт старшего и младшего поколений богов мы видим и в кельтской мифологии. Подобная изолированность Ориона в сформировавшихся в уже историческую эпоху новых пантеонах богов у различных народов также указывает на древность этого образа.
Понятно, что по прошествии десятков тысячелетий образ Ориона исчез у части народов, населяющих нашу планету, в то время как у тех народов, которые сохранили память о нем, его положение было весьма различно. У одних народов он отошел на второй, а то и на третий план, будучи оттеснен более молодыми мифологическими персонажами, однако у других он, наоборот, вновь вышел на первое место. Соответственно, от народа к народу варьируется и степень сохранности этого образа. Несмотря на это, предпринятое исследование позволяет определить основные черты грандиозной фигуры мифического первопредка и понять, в каком виде он представлялся древним народам еще до того, как они разделились и покинули свою прародину. Как мы имели возможность убедиться, на всех обитаемых человеком континентах созвездие Орион воспринималось в образе небесного охотника. У индоевропейских народов армянские, греческие и индийские мифы прямо говорят об этом, следы астральных представлений применительно к образу охотника мы находим у славян и скандинавов. Охотника именно в этом созвездии видели многочисленные племена на бескрайних просторах Африки, Азии, Америки и Австралии. Естественно, что охотника, как главную фигуру своего общества, увидело в этом созвездии именно первобытное сознание. С изменением господствовавшего социально-экономического уклада и перехода его на более высокие уровни развития, Орион мог представляться человеческому воображению уже не только охотником, но также пастухом и земледельцем, при этом вновь символизируя ключевую фигуру новой формации. Кроме того, миф о небесном охотнике-прародителе, принесенный