и. Дилейни Райнхарт была матерью-одиночкой и растила четырехлетнего сына.
Так как компания у них была маленькой, все делалось по-семейному, и все ладили между собой, что не обязательно означало, что у них не имелось тайн друг от друга. Но неужели Алиса не поняла бы, если бы кто-то из их служащих занимался чем-то противозаконным? И даже если они чем-то таким занимались, зачем преступникам охотиться за Алисой? Почему не за кем-то из них?
Подумав, Алиса решила, что никто из служащих ни в чем противозаконном не замешан и не знает ничего о деятельности отца, хотя Триш работала с ее отцом почти десять лет. Она занималась своим делом: оставалась в своем ряду, помогала создавать нужные файлы и следила за тем, чтобы документы попадали в соответствующие папки. Под ее руководством дела в компании шли гладко. Кроме того, когда Алиса думала о двух сотрудницах, в голове не звучали сигналы тревоги. Зато с отцом все оказалось совершенно по-другому.
Когда она думала о нем, сердце у нее сжималось. — Не нахожу ничего необычного в финансовых вопросах. — Стоило ей произнести последние слова, как взгляд остановился на недавней операции: снятие денег со счета. — Хотя погоди…
Блейк подошел к ней, и сердце у нее невольно забилось чаще. Жар распространился по шее, поднялся к лицу. А ведь она собиралась не выдавать свою реакцию на его близость!
— Вот, смотри! — Она показала на монитор.
— Кто-то снял со счета крупную сумму.
— Я не видела ничего подобного в балансе.
Она снова вывела баланс, чтобы подтвердить свои слова. К третьему триместру беременности она поняла, что не имеет права полагаться на свою память: бывало, она входила в комнату и забывала, зачем пришла. Конечно, нечто подобное иногда случается со всеми. Но с ней такое происходило регулярно.
Очередная схватка застала ее врасплох. С болью помогли справиться дыхательные упражнения.
— Похоже, человечку очень хочется появиться на свет раньше срока, — заметил Блейк. Ей понравилось, как он назвал их ребенка. — Наверное, глупо спрашивать, как ты себя чувствуешь.
— Да, было немного неприятно, но, похоже, все уже заканчивается… — Во второй раз за последние пять минут ей захотелось взять свои слова назад.
Алиса охнула и схватила Блейка за руку, жалея, что не может остановить боль, которая грозила поглотить ее целиком. Неужели ребенок уже хочет появиться на свет?
Глава 19
Блейк не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким беспомощным и в то же время бесполезным. Наблюдать за тем, как Алиса страдает, и не иметь возможности ничего сделать! Она сосредоточенно дышала, и он решил, что не встречал женщины храбрее ее.
— Что мне делать? — спросил он, потрясенный ее хладнокровием, хотя ей самой было очень больно, больше всего ей хотелось, чтобы ребенку ничто не угрожало.
— Ничего… мне уже показалось, что придется ехать в больницу.
Она отпустила его руку и погладила себя по животу.
— Сейчас я еще не готова туда звонить.
— Из тебя получится замечательная мама.
— Откуда ты знаешь?
— Сразу видно, как ты ее уже любишь. Ты теплая и чуткая. Ты очень ей предана. Она будет счастливым ребенком.
Алиса покраснела и стала еще красивее, но он вовсе не собирался ее смущать.
— Спасибо, Блейк. Твои слова очень много для меня значат. Особенно после того, как… — Она замолчала, в очередной раз пожалев о том, что не сдержалась.
— Все давно прошло, — быстро возразил он.
— Правда?
— Не хочу оглядываться назад или оценивать ошибки. И особенно не хочу ни в кого тыкать пальцем и никого обвинять. Прошлое пусть остается в прошлом. Не знаю, как ты, а я уже готов жить дальше. — Блейк не просил ее забыть прошлое — и никогда не попросит. Он склонен учиться на ошибках и двигаться дальше. — Нам нужно готовиться к рождению ребенка. Ты правильно сказала: мы находимся в сложном положении. Учитывая прошлое, с этим не поспоришь…
Губы у нее сжались, как будто она запрещала себе что-то сказать.
— Благодаря общему прошлому мы с тобой хорошо знаем друг друга, хотя это ничего не доказывает, — продолжал он. — Раньше мне часто казалось, что мы умеем читать мысли друг друга. Конечно, сейчас я ни о чем подобном не прошу, но… Благодаря прошлому я знаю, что тебе нравятся долгие поездки на ранчо. Твой любимый цвет — зеленый, цвет травы. Ты любишь пиццу пепперони и отдала бы семейный бизнес за вкусное тако с рыбой.
По крайней мере, его последнее замечание вызвало у нее улыбку.
— Я знаю, как усердно ты трудишься. Для того чтобы растить ребенка, тебе понадобится поддержка. Ты помогаешь матери и руководишь семейной фирмой; от тебя зависят служащие, которые трудятся с вашей семьей много лет. У тебя на работе сложилась семейная обстановка…
Она кивнула, и ему показалось, что он видит, как в ее голове вращаются шестеренки.
— Ты любишь поздно вставать, — продолжал он. — Но только по воскресеньям. Тебе нравится долго валяться в постели. Несколько раз ты притворялась, будто спишь, чтобы не пришлось вставать раньше, чем ты будешь готова.
— Как ты догадался?!
— По дыханию.
— Я что, храплю?! — Она снова покраснела.
— Нет. Просто дышишь ровно и ритмично. Как в песне кантри.
Алиса наконец улыбнулась, и от его решимости ничего не осталось.
— И меня ты тоже знаешь.
— Точно! — Глаза у нее сверкнули. — Я знаю, как ты любишь тако с хорошо прожаренным мясом. Знаю, что важнее всего для тебя семья. Твой любимый цвет — синий, как ночное небо. Больше всего ты любишь смотреть на ночное небо, несмотря на то, что начинаешь зевать после восьми вечера, если работаешь в ночную смену. Ты говорил, что равнодушен к детям, но я видела, как блестят твои глаза, когда ты проходишь мимо какого-нибудь кудрявого ангелочка.
— Я не говорил, что равнодушен к детям. Я сказал, что мне не особенно нравятся чужие дети, — возразил он с улыбкой.
Алиса рассмеялась.
— В выходные ты встаешь безумно рано… И сразу после пробуждения готов бежать в тренажерный зал.
— Все потому, что я вырос на ранчо.
— Снаружи ты крутой, а на самом деле очень нежный и заботливый. Ты заботишься обо всех близких. Настолько, что иногда, если ты с ними рядом, у тебя на глазах шоры…
Тут она права. Блейк невольно вспомнил Лиз. — Да, я знаю, сейчас ты думаешь о Лиз, а я имею в виду и себя тоже. Ты думаешь, что я лучше, чем есть на самом деле, а я не могу отделаться от подозрения, что сделала что-то плохое, только не могу понять, что и почему.
— Тебе кажется, что ты должна была меня защитить, но от чего? — спросил он.
— Тут у меня полное затемнение. — Алиса посмотрела ему в глаза. — Как бы там ни было, у меня чувство, что я ищу себе оправдания. Что, если я лично знакома с Блокпостом и Судьей? Может, мне вообще не стоит прятаться? Они хотят, чтобы я заговорила… им нужно что-то у меня узнать. Сама не знаю почему, но у меня чувство, будто я что-то сделала неправильно.
— Твои ощущения связаны с отцом?
— Понятия не имею, участвовал ли в этом папа. Что-то подсказывает, что да.
— Что возвращает нас к самому началу. — Блейк по-прежнему не верил, что она сознательно и добровольно пошла бы на противозаконный поступок. Он слышал о том, что в последние несколько лет фирмы, торгующие с Мексикой, сталкиваются с трудностями. Среди тамошних государственных чиновников распространена коррупция. — Но кое-какие догадки у меня есть. Может быть, деньги снимали со счета, чтобы дать взятку? Чтобы вывезти товары из Мексики и ввезти в США?
— Вот теперь у меня в голове завыла сирена.
— Если хочешь послушать, у меня возникла еще одна мысль.
— Да, хочу… — Она развернулась к нему.
— Вымогательство. Возможно, твой отец платил за то, чтобы вывезти какой-то товар из Мексики.
— Разве противозаконно платить человеку в другой стране, чтобы наладить цепь поставок? Подмазать колеса, так сказать, или заплатить за покровительство?
— Технически — нет. Если только у твоего отца не вымогали деньги. Тогда дело принимает уже совсем другой оборот. — Блейк снова вспомнил ее слова: она хотела защитить его. Считала, что ее поступки или поступки ее отца поломали бы Блейку карьеру? Если их компания действует в «серой зоне», возможна дурная слава. Противозаконная деятельность родственников вполне могла стоить Блейку его жетона. В голове у него возникла тревожная картина. — А потом платежи прекратились… — медленно продолжал он. — Может, поэтому они охотятся за тобой?
— Один из головорезов сказал, что мне надо развязать язык. Но ему не хотелось ломать или резать мне пальцы… — Алиса начала просматривать операции со счетом в обратном порядке и нашла похожие операции — снятие наличных, хотя и на разные суммы.
— Деньги снимали четко каждый месяц. В разные дни, на разные суммы, но в одном и том же диапазоне.
— Если бы операции проводились каждый месяц в один и тот же день или со счета снимали одинаковые суммы, это насторожило бы соответствующие службы, — возразил Блейк. — Снимая разные суммы в разные дни, проще уйти от проверки. Кроме того, все операции на сумму меньше десяти тысяч долларов. Так что федеральные службы не тревожились. Попробуй зайти в одну из таких операций. Кто снимал деньги? Твой отец?
Вдруг деньги снимал кто-то из служащих?
Алиса кликнула на операцию от прошлого года и увидела подпись отца на квитанции.
— Как тебе такое? — После смерти отца нельзя было по-прежнему снимать деньги.
Алиса смертельно побледнела.
— Как такое возможно?
На квитанции значилось ее имя: «Алиса Хейзел». — Это делала я!
После слов Алисы последовало долгое молчание. От потрясения она лишилась дара речи, у нее закружилась голова. Как могла она снимать деньги со счета после смерти отца? Тем не менее, через несколько минут, немного успокоившись, она кое-что вспомнила. Посмотрела на дату: вскоре после того, как отец попал в больницу.
Ее подпись.