Однако я знала кое-что о драконах: например, у них каждые пять лет выпадают зубы и вырастают новые.
– Ты купил зуб у великанов или собираешься им его продать? – поинтересовалась я у господина Питера. Если второе, значит он получил его прямо от драконов – настоящий подвиг. – А пурпурины у тебя, случайно, нет?
– Нет.
Жалко!
– Зуб мне продали великаны. – Господин Питер нахмурился. – Было бы величайшей глупостью лезть к драконам самому.
С этим я не могла не согласиться, а потому заметила:
– Осторожным людям и целители не нужны.
– Неосторожным частенько тоже, – засмеялся он.
Ага!
– Потому что они уже мертвые! – Я прыснула.
Он с улыбкой кивнул.
Драконьи зубы нужны великанам, чтобы проделывать дырки в коже и дереве – да в чем угодно. Драконы разрешают великанам забирать свои зубы и даже не дышат на них пламенем, а великаны за это выделяют драконам часть своего скота – овец, коров и коз. Люди ценят драконьи зубы, потому что это редкость. Один зуб стоит как целый особняк.
Подул резкий ветер, набежали облака: осень вступала в свои права.
– А-а, понял! – Господин Питер посмотрел на свой товар, взял четыре деревянные ложки и четыре деревянные лопатки и провел пальцем по одной из них.
Я почувствовала его прикосновение, будто он погладил не ложку, а меня.
– Смотри, госпожа Эви, какие красивые деревянные узоры. Прямо шедевр, правда?
– Да, – выдавила я.
– Вот если нанизать их на шнурок и, скажем, добавить между ними по бусине, получится прелестное ожерелье для тебя.
– Ты хочешь, чтобы я носила на себе кухонную утварь?
Он отпрянул:
– Конечно, не каждая решится надеть такое оригинальное украшение.
Я не совладала с собой и покраснела.
– Если сделать из кухонных принадлежностей ожерелье, они превратятся в произведение искусства. А бусины лучше взять из лазурита: они подчеркнут цвет твоих глаз.
Глаза у меня янтарные. Мне стало страшно, что щеки сейчас загорятся настоящим огнем.
– При виде тебя все будут думать не о кухне, а о бальном зале.
Он что, и правда считает, что мне что-то может пойти? Ему известно, что денег у нас нет, значит это он не ради прибыли. Неужели он всерьез? Я ощутила, как ему приятно. Приятно находиться в моем обществе? Приятно смотреть на меня, потому что мне идут оригинальные украшения? Или он просто показывает товар?
– Скоро по ночам станет прохладно. – Он вытащил из голубого льняного мешочка зеленую шерстяную шаль и положил их рядом. – Изысканное сочетание цветов, как ты считаешь?
Моя человеческая сторона плохо разбиралась в изысканности, а ограм красота не нужна – если красота их и интересует, то только кобылья.
Господин Питер набросил шаль мне на плечи – плечи задрожали.
Он отступил на шаг.
– Этот цвет выгодно оттеняет румянец на твоих щеках. Правда, госпожа Эви так даже прелестнее обычного? – обратился он к ССахлУУ и ЭЭнса. Должно быть, заметил, что я им нравлюсь.
Я разозлилась. И сдернула шаль.
– Я прекрасно знаю, какая я уродина.
ССахлУУ и ЭЭнс принялись галантно возражать по-огрски, что я красивая кобыла.
– При близком знакомстве ты становишься гораздо привлекательнее, – прошептал господин Питер.
Ой, ну надо же… Ой! Сердце у меня затрепетало – раз-два-три.
Господин Питер был в радостном волнении. Из-за меня? Неужели и я становлюсь ему небезразлична? А у меня еще сорок дней!
Остальная банда собралась на охоту. Мне не нужно было идти, поскольку я училась зЭЭнить – или, по крайней мере, пыталась.
– Почему ты никогда не ходишь с ними?
Он хочет избавиться от меня? От обиды голос у меня зазвенел:
– Если я уйду, человеку, который останется в Топях один, уже не потребуется целитель.
– Я стану трупом? – улыбнулся он.
– Одни косточки останутся. – Я показала на нашу жуткую границу.
– Ты моя защитница!
Сердце у меня затрепетало еще сильнее.
– Олово, – продемонстрировал господин Питер кувшинчик. – Гномской работы. Непроливайка.
Когда я уйду из Топей, такой кувшинчик мне понадобится. А если мы уйдем вместе, господин Питер, наверное, поделится со мной.
И если сделает предложение, кувшинчик тоже будет моим.
Такие мысли смутили меня, и я взяла чепчик – беленый лен с вышитой цветочной каймой.
– Он тебе пошел бы, – заметил господин Питер, – но, к сожалению, будет… э… маловат…
– Стежки неровные. – Я понимала, что чепчик на меня не налезет.
– А ты знаешь толк в рукоделии. – Он коротко поклонился мне.
От его голоса и слов ноги у меня обмякли, но я все равно сделала реверанс и не упала.
Господин Питер извлек из своих запасов очередной кусок полотна и расстелил привычным ловким движением.
– Посидишь со мной?
Этого я никак не могла: надо было сначала что-то съесть, а то я не сдержусь и укушу его – такой он сладенький. Я двинулась к мешку с мясом, добытому ночью, – от него уже осталась всего треть. Когда я вернулась, господин Питер не сводил взгляда с полосок мяса. Он умирал с голоду! Я протянула ему кусочек. Он принял его, и я вернулась к мешку – взять еще два куска себе и два ему. Когда я села, то постаралась, чтобы между нами остался промежуток, – ради себя самой.
А господин Питер придвинулся ко мне поближе!
И в этот миг, когда он сам захотел быть рядом со мной, я позволила любви вскружить себе голову. Я любила господина Питера, я его обожала, боготворила, превозносила. Моя радость, мое сокровище, мое счастье!
Глава десятая
Он жевал полоску мяса со смесью брезгливости и удовольствия. А я при нем ела медленнее обычного и с закрытым ртом. Мне стало интересно, любит ли он закупать и продавать товары так же, как я – лечить.
– Тебе нравится быть коммерсантом?
– Я ценю красоту – вот как эта шаль и мешочек, в котором она хранится.
Его слова натолкнули меня на мысль.
– У меня есть кое-что, что может тебе понравиться.
Я встала, хотя отходить от него мне не хотелось. И достала свой скульптурный портрет из сумки.
Господин Питер протянул руку, и я разрешила ему подержать его.
– Тяжелый, – заметил он. – Зеленушкина работа?
– Зеленушкина? – не поняла я.
– Ну, эльфийская.
Он пристально вгляделся в лицо настоящей меня.
Разгляди сходство! Разгадай правду!
– Личико хорошенькое, но в нем нет ничего ни выдающегося, ни примечательного.
Обидно, когда считают, что тебя легко забыть.
– Но художник, – продолжал между тем господин Питер, – поразительно передал характер модели: живая, умная, целеустремленная. И чувство юмора я вижу. Ты знакома с автором?
– Мальчик-эльф по имени Агаллен. Я избавила его от сыпи, а он вырезал мне эту скульптуру.
Догадайся!
– Запомню это имя. Я знаю кое-кого, кому это понравится.
Я ощутила, как изменилось его настроение: он стал осторожнее.
– Госпожа Эви, считай, что шаль в мешочке твоя.
Нет, память о себе я не отдам даже ему! К тому же он от такой сделки только выгадает. Я выхватила у него статуэтку и убрала обратно в сумку.
Он огорчился – это я почувствовала и сама расстроилась, хотя, если бы он догадался, что незапоминающееся личико – мое, это говорило бы о сверхъестественном чутье. Простив его, я снова села рядом.
– Ты спрашиваешь, нравится ли мне быть коммерсантом? Я обожаю подбирать идеальную безделушку, украшение или наряд каждому покупателю. – Он пожал плечами. – Очевидно, у этой статуэтки уже есть идеальная владелица.
И господин Питер рассказал мне, как продал скрипку одному юноше:
– Стоило ему прикоснуться смычком к струнам, раздался такой вой, будто шестерых котов затолкали в мешок, но он все равно ее купил. А через год я вернулся, и оказалось, что он играет так великолепно, что шесть котов станцевали бы вальс под его мелодию. Он преподал мне урок.
Знахари постоянно учатся у своих больных.
– И что ты усвоил?
– Никогда не отговаривай покупателя! – рассмеялся он. И добавил, видимо сообразив, что его ответ мне не понравился: – Еще я узнал, что мыслящее существо само выберет, что ему нужно, даже если я не понимаю зачем.
Тут мне стало любопытно, как ему удается – даже здесь, с нами, – всегда выглядеть свежим и отдохнувшим, будто он только что пробудился от мирного сна.
– Люди, конечно, свои болезни не выбирают. – Меня осенила неожиданная мысль. – А может, это болезни выбирают нужных людей?
Такие разговоры я привыкла вести с Чижиком.
– Как интересно! – воскликнул он и сменил тему: – Ты настоящая загадка, госпожа Эви. У тебя что-то в глазах.
Слезы. Я их сморгнула и снова начала кокетничать.
Он отодвинул прядку волос у меня со лба, на котором тоже росли волосы. Его прикосновение было легкое как перышко.
– Я вижу у тебя в глазах нежность и добрый нрав. Какое поразительное совпадение – наша встреча. Мне несказанно повезло.
Я ощутила это. Любовь. Он любит меня!
– Мне тоже повезло… – выдохнула я.
– Доводилось ли тебе видеть киррийские чудеса?
У меня так перехватило горло, что я чуть дышала. Почему он спрашивает?
– Я попала сюда из Дженна. И больше нигде не бывала.
Он ласково улыбнулся – то ли из любви ко мне, то ли что-то вспомнил.
– Я покажу тебе горные водопады, озера, цветочные усадьбы…
– Я буду счастлива их увидеть.
С тобой.
– Мне никогда не хотелось, – продолжил он, – чтобы у меня появился спутник, но мне кажется, мы с тобой будем счастливы вместе. Согласна ли ты…
Вернулись огры. Я давно услышала бы их, если бы он меня не заворожил.
А вдруг он собирался сделать предложение?
Огры притащили тушу оленя. Я не хотела отходить от господина Питера, но голод победил. Пришлось мне дать господину Питеру еще три полоски сушеного мяса и отправиться пировать с остальными.
Чтобы господин Питер смог сделать мне предложение – если, конечно, у него было такое намерение, – нам надо сбежать из Топей. Согласись я сейчас стать его женой, нас обоих сожрут. Завтра, когда огры снова уйдут на охоту, мы убежим. Я дам бой любому огру, который попытается остановить нас.